В конце ноября 1943 года в столице Ирана неожиданно отключили телефон, телеграф и радио, приостановили выпуск газет. Город блокировали войска и спецслужбы. Местные жители не на шутку встревожились, но чуть позже, узнав, в чем дело, вздохнули с облегчением. К счастью, никакой революции или переворота не произошло. Хотя событие все же было неординарное: в Тегеран съехались лидеры стран — участниц антигитлеровской коалиции — СССР, США и Великобритании. Они встречались впервые. Потом будут Ялтинская и Потсдамская конференции, определившие облик послевоенной Европы и мира. Но фундамент будущего мироустройства Сталин, Рузвельт и Черчилль заложили именно в Тегеране.
Надо признать, что союзники встречались в Тегеране вовсе не по взаимной симпатии. К концу 1943 года СССР нанес сокрушительные удары по гитлеровцам. Становились все более реальными перспективы форсирования Вислы, Одера, Рейна, а может быть, даже Сены. Установление влияния Советов в Западной Европе явно не входило в планы Рузвельта и Черчилля. Западные союзники прекрасно понимали, что бросок через Ла-Манш, с которым они так тянули, мог оказаться запоздавшим. Но договориться друг с другом у них не получалось. Если Рузвельт рассчитывал застолбить за собой Западную Европу и заручиться поддержкой СССР в битвах за Тихий океан, то Черчилль настаивал на балканском варианте открытия Второго фронта, надеясь недопустить Красную Армию в страны Восточной и Юго-Восточной Европы. После того как дискуссия зашла в тупик, Сталин встал из-за стола, разочарованно бросив Молотову: “Поехали, у нас слишком много дел дома”. Это заметно отрезвило Черчилля, и в итоге открытие Второго фронта назначили на май 1944 года.
Британский премьер на Тегеранской конференции играл не первую скрипку, утверждает историк Сергей Кудряшов. Такой неприятный для Лондона поворот произошел во многом из-за претензий американцев на глобальное лидерство. Англичане, издавна считавшие себя хозяевами мира, могли стать серьезной помехой в реализации планов США. Вот почему Рузвельт пошел на сближение со Сталиным, и с этим связан весьма забавный эпизод. Когда на конференции в неформальной обстановке затронули вопрос о наказании нацистов, Сталин поднял тост за то, чтобы “над всеми германскими военными преступниками как можно скорее свершилось правосудие и все они, не меньше пятидесяти тысяч, были казнены”. Черчилль выступил резко против: “Наш народ никогда не потерпит такого массового наказания без суда и следствия”. Сталин спросил мнение Рузвельта, и тот, предчувствуя ссору, невозмутимо разрядил обстановку: “Быть может, вместо казни 50 тысяч военных преступников мы согласимся на меньшее число. Скажем, на сорок девять тысяч пятьсот?” Британский премьер аж побагровел от злости...
Долгое время считалось, что, находясь в Тегеране, Рузвельт поселился в здании советского посольства якобы из соображений безопасности. Дело в том, что советской разведке стало известно о готовящемся покушении немецких диверсантов на лидеров “большой тройки”. Операцию “Длинный прыжок” разработали в высоких коридорах абвера, а осуществить задуманное должна была группа спецназа под руководством Отто Скорцени. Советским разведчикам удалось сорвать амбициозную акцию. В общем, сценарий для остросюжетного фильма получился отличный. Вот только никаких следов “Длинного прыжка” ни в немецких архивах, ни в воспоминаниях самого Скорцени так и не нашли. Из этого историки делают вывод: не исключено, что легенду об операции в Москве придумали для того, чтобы убедить Рузвельта поселиться рядом со Сталиным. Несколько иную точку зрения предлагает Сергей Кудряшов: “Это было не просто предложение советской стороны, а сам Рузвельт хотел быть ближе к Сталину, чтобы обсудить с ним ряд вопросов приватно, без Черчилля”. Кстати, сын Л. Берия Серго, который разрабатывал и монтировал в Тегеране подслушивающие устройства — уникальные по тем временам! — не без сарказма замечал, что Сталин, подготовленный чекистами, отдававшими ему прослушки разговора между Черчиллем и Рузвельтом, выглядел порой как провидец. Черчилль кое о чем догадывался, но Рузвельт принимал сталинское “предвидение” за чистую монету... Английский премьер в 1950- годы об этом писал весьма определенно, объясняя доминирование Сталина во время переговоров в Тегеране и Ялте...
Так или иначе, но соседство Сталина и Рузвельта в Тегеране помогло Москве продавить на официальных переговорах ряд выгодных для себя решений. В частности, при обсуждении будущего Германии после разгрома нацизма Черчилль предлагал расчленить ее на пять автономных образований, то есть Германия вообще могла исчезнуть с карты мира как самостоятельное государство. Советская сторона выступила категорически против такого шага, не желая иметь на западных границах зону нестабильности. Сталин предложил передать германский вопрос в Европейскую консультативную комиссию. СССР же в качестве контрибуции получил право после победы присоединить к себе часть Восточной Пруссии вместе с Кенигсбергом (ныне Калининград).
Будущее Польши также вызвало серьезные разногласия. В предварительном порядке договорились о том, что восточная граница польского государства пройдет по так называемой линии Керзона от 1920 года, то есть по реке Западный Буг. Эта линия в основном соответствовала этнографическому принципу: к западу от нее находились территории с преобладанием польского населения, к востоку — земли, населенные преимущественно белорусами, украинцами и литовцами. Территориальные аппетиты Варшавы решили удовлетворить за счет Германии, присоединив к Польше земли в Силезии, Померании и Восточной Пруссии. Таким образом, польский вопрос также был решен в интересах СССР. Что же касается согласия советского руководства вступить в войну с Японией, то могло сложиться впечатление, что Рузвельт уговорил Сталина принять такое решение. На деле же советский лидер сам хотел взять исторический реванш за поражение России в 1904—1905 годах, вернуть утраченные территории и усилить позиции СССР в регионе.
Вечером 30 ноября в британском посольстве устроили торжественный прием по случаю дня рождения Черчилля. Сталин подарил ему каракулевую папаху и фарфоровую скульптурную композицию на сюжет русских народных сказок. Рузвельт преподнес британскому премьеру старинную персидскую чашу и ковер. Тостов в тот вечер звучало много, но всем особенно запомнились слова президента США: “В то время как мы здесь празднуем день рождения британского премьера, Красная Армия продолжает теснить фашистские полчища. За успехи советского оружия!”.
Этот пассаж нанес ощутимый удар по надеждам Черчилля на возрождение после войны былой мощи Британской империи. Она постепенно уходила на периферию международной политики, уступая место двум сверхдержавам — СССР и США. Острое противостояние между ними развернется уже после войны. В Тегеране же три страны по многим глобальным вопросам были едины.
