За Чырвоны касцёл чырванець не прыйдзецца
Любуючыся адноўленымі гістарычнымі помнікамі архітэктуры ці захапляючыся старадаўнімі жывапіснымі палотнамі, мы нячаста задумваемся над тым, што адбывалася з гэтымі творамі мастацтва да нас, стагоддзі таму, наколькі пацярпелі яны ад часу ці людской абыякавасці і нядбайнасці. Рэстаўрацыя — адна з самых закрытых частак жыцця твораў мастацтва. Гісторыю іх лёсаў чытаюць спецыялісты — счышчаюць пласты фарбы і пылу, рассакрэчваюць загадкі і робяць адкрыцці, даюць новае жыццё.
Ці проста гэта рабіць? Ці хапае спецыялістаў, якія могуць рабіць гэта якасна і ашчадна? Карэспандэнты «Р» пабывалі на некаторых аб’ектах рэстаўрацыі і пашукалі адказы на гэтыя і iншыя пытанні.
Знакаміты Чырвоны касцёл (касцёл Святога Сымона і Святой Алены) у Мінску рыхтуюць да рэстаўрацыі. Ідзе завяршэнне праектных работ. Найбольш вядомаму каталіцкаму храму Мінска, які стаў візітнай карткай горада, ужо больш за 100 гадоў, і ўвесь гэты час ён ні разу грунтоўна не рэстаўрыраваўся.
Што будзе адбывацца з касцёлам і наколькі складанай мае быць праца? За адказамі на гэтыя пытанні карэспандэнт «Р» адправіўся да навуковага кіраўніка аб’екта Людмілы Івановай:
Фасад касцёльнага будынку пачысцяць і
прывядуць у парадак. Фота Сяргея ЛАЗЮКА | Адзін з двух застаўшыхся аўтэнтычных
касцёльных вітражоў Фота Вольгi КУКУНІ |
— Перш за ўсё трэба выявіць усе пашкоджанні і прывесці ў парадак фасады касцёла. Столькі гадоў цэгла псавалася і разбуралася ад атмасфернага ўздзеяння, яе фарбавалі. Наперадзе — сур’ёзная ачыстка, паднаўленне спецыяльнымі рэстаўрацыйнымі растворамі, замена фрагментаў, якія адсутнічаюць, каб вярнуць фасадам помніка архітэктуры першапачатковы выгляд.
У савецкі час да будынка рабілася шмат прыбудоў, нешта потым выдалялася. Сёння з пакінутых сучасных прыбудоў самыя вялікія дзве: з боку апсіды і адразу за галерэяй. Яны застануцца, як ёсць, але дэкаратыўнымі сродкамі будзем паказваць, што гэта да касцёла не адносіцца.
Пра рэстаўрацыю інтэр’ераў на сённяшні дзень размова не ідзе. Калі храм перадалі касцёлу, былі дэманціраваны міжпавярховыя перакрыцці Дома кіно, які да таго ў ім знаходзіўся, выкананы рамонт унутраных строяў інтэр’ераў, але рэстаўрацыйныя працы не праводзіліся.
— А як жа адноўлены ў пачатку 1990-х жывапіс?
— Сапраўды, тады былі праведзены даследаванні на прадмет наяўнасці жывапісу, які захаваўся. Гэта значыць, што адбівалася позняя тынкоўка, пад пластом якой і выявіўся аўтэнтычны роспіс. З фрагментаў жывапісу знялі калькі, вызначылі колер і затым аднавілі роспіс такім, якім ён быў першапачаткова — на скляпеннях, у алтары, на калонах. Дарэчы, тады мы прыйшлі да высновы, што Чырвоным касцёл называўся не толькі таму, што ён пабудаваны з чырвонай цэглы, але і таму, што ўнутры роспісы былі ў чырвоным каларыце, з сярэбраным, залатым, сінім і іншымі колерамі. Праўда, зараз той адноўлены роспіс застаўся толькі на скляпеннях храма. Астатняя яго частка зафарбаваная.
— Адкрываць зноў не будуць?
— Пакуль гэта не запланавана. Цяпер унутры касцёла будуць выкананы работы ў асноўным па рэканструкцыі будынка, якія тычацца абнаўлення сістэм ацяплення, вентыляцыі, электраправодкі. Усё ўжо старое і не вытрымлівае нагрузак.
— Знакамітую чырвоную цэглу для будаўніцтва касцёла і мармур для алтароў прывозілі калісьці з Польшчы. Чым будуць аднаўляць яго цяпер?
— Па-першае, ніякага мармуру ўнутры не захавалася, і алтароў, з яго вырабленых, таксама. Што тычыцца замены адсутных і пашкоджаных цаглін, то іх неабходна будзе вырабіць індывідуальна.
— А на якую гістарычную карцінку будзеце раўняцца, аднаўляючы вонкавы бок будынка касцёла?
— На жаль, у гэтым выпадку карцінкі практычна даюць мала. Фасады знайсці можна. Але нас, напрыклад, вельмі цікавіць, якімі першапачаткова былі ў храме вітражы. Дэталёва і дакладна разгледзець іх на фота-здымках складана нават з лупай, а асобна яны не былі знятыя ў свой час. Зараз у касцёле стаяць вітражы, выкананыя ў 1970-х гадах народным мастаком Беларусі Гаўрыілам Вашчанкам, але яны былі зроблены, калі ў ім быў Дом кіно, адпаведная і тэматыка. Дарэчы, два аўтэнтычных круглых вітражы, выкананыя па праекце Францыска Бруздовіча, у храме ўсё ж захаваліся. Яны знаходзяцца ў вежы справа ад галоўнага фасада. У праекце рэстаўрацыі мы прапануем варыянты аналагічных вітражоў.
— Вы архітэктар-рэстаўратар з 40-гадовым стажам. Дзе сёння асноўныя праблемныя кропкі рэстаўрацыі ў цэлым?
— Не хачу сказаць, што нізкі ўзровень, але, тым не менш, не хапае добрых спецыялістаў-рэстаўратараў у сферы вытворчасці. Іх рыхтуюць у акадэміі мастацтваў, напрыклад, але спецыялістам па будаўнічых работах неабходна назапасіць дастаткова вялікі вопыт, каб атрымліваліся годныя рэчы. Гэтак жа, як і ў праектнай справе. Каб стаць добрым спецыялістам у гэтай сферы і самастойна распрацаваць праект рэстаўрацыі помніка, неабходна прапрацаваць побач з вопытным архітэктарам не менш за 10 гадоў. А падоўгу моладзь не затрымліваецца. Раней імкнулася ў праектны інстытут рэстаўрацыі — гэта вельмі цікавая праца, да таго ж нядрэнна аплачвалася. Зараз фінансавае пытанне стала вельмі актуальным. Вынік сітуацыі — парушэнне ў пераемнасці перадачы вопыту. І калі 15 гадоў таму ў гэтай сферы працавала дастатковая колькасць вопытных архітэктараў-рэстаўратараў, то сёння з-за ўзросту іх засталося вельмі мала, а тым, хто застаўся, перадаваць вопыт няма каму.
З першых вуснаў
Павел Шыкунец, дырэктар КУП «Мінская спадчына»:
— Касцёл Святога Сымона і Святой Алены знаходзіцца на балансе прадпрыемства «Мінская спадчына», якое выступае заказчыкам праекта па рэканструкцыі і рэстаўрацыі будынка гэтага помніка гісторыі і архітэктуры.
У бягучым годзе на распрацоўку праектна-каштарыснай дакументацыі аб’екта гарадскімі ўладамі вылучаны грашовыя сродкі ў памеры 100 тысяч дэнамінаваных беларускіх рублёў.
Работы па рэканструкцыі і рэстаўрацыі плануем пачаць у наступным годзе. Чакаецца, што з мясцовага бюджэту будуць выдзелены дадатковыя сродкі. Касцёл на час правядзення работ зачыняцца не будзе.
Кампетэнтна
Аляксандр Яцко, намеснік міністра культуры:
— У сферы рэстаўрацыі сёння сапраўды маецца шэраг праблем.
Калі казаць пра рэстаўрацыю музейную, то асноўнае пытанне тут звязана з пацвярджэннем кваліфікацыі і атэстацыі спецыялістаў. Зараз ствараецца адпаведны кампетэнтны орган, які будзе гэтым займацца.
Установамі адукацыі, у тым ліку і вышэйшымі, падрыхтоўка рэстаўратараў вядзецца. Але зразумела, што выпускнік яшчэ не гатовы спецыяліст. Таму ўжо на 2—3-м курсе неабходна, каб малады чалавек праходзіў адпаведную практыку ў рэстаўрацыйных майстэрнях, набываў неабходныя навыкі, ведаў, якая праца яго чакае далей. Вельмі важная і падрыхтоўка рэстаўратараў пасля навучання з мэтай назапашвання імі вопыту ў ходзе работы. Будзем весці прафарыентацыйную працу са студэнцтвам па папулярызацыі прафесіі рэстаўратараў, апошні час яна сышла ў цень. Займаемся таксама арганізацыяй абмену вопытам рэстаўратараў не толькі ўнутры краіны, але і са спецыялістамі, як мінімум, блізкага замежжа.
Што тычыцца матэрыяльна-тэхнічнага забеспячэння, то плануецца на базе Нацыянальнага мастацкага музея, у ходзе работ па будаўніцтве «Музейнага квартала», стварыць найбольш тэхнічна абсталяваную рэспубліканскага ўзроўню лабараторыю па рэстаўрацыі. Магчыма, з рэгіянальнымі цэнтрамі.
Асноўная праблема ў рэстаўрацыі нерухомых гісторыка-культурных каштоўнасцяў — недастатковы прафесіяналізм выканаўцаў як праектных, так і вытворчых работ. На жаль, маса выпадкаў, калі з-за неква-ліфікаваных праектных рашэнняў фактычна губляецца помнік гісторыі і архітэктуры. Каб гэтага пазбегнуць, у Кодэкс аб культуры, які ўступіць у сілу з 3 лютага, закладзена норма аб тым, што ў складзе калектыву распрацоўшчыкаў праектнай дакументацыі павінен быць кіраўнік работ, які прайшоў атэстацыйную камісію ў Міністэрстве культуры. Гэта дазволіць дапускаць да работ толькі прафесіяналаў, якія адказваюць за свае рашэнні.
Наступны этап — выкананне рэстаўрацыйных работ. Тут свая спецыфіка. Нельга сказаць, што любы тынкоўшчык можа працаваць на помніку гісторыі. Гэта павінны быць кваліфікаваныя калектывы майстроў. Зараз адпрацоўваецца пытанне праходжання асобнай сертыфікацыі для выканання работ на рэстаўрацыйных аб’ектах.
Калі казаць пра сённяшнюю колькасць рэстаўратараў як музейных, так і рабочых спецыяльнасцяў, то ў прынцыпе дэфіцыту кадраў пакуль няма.
Лічба
Вышыня залы для набажэнстваў складае 14,9 м, вежы-званіцы — 41,5 м, дзвюх малых вежаў — 33 м. Шырыня галоўнага фасада — 22,7 м.
Ірына СВІРКО
svirko@sb.by
В чем проблема, старина?
Деревушка Малые Мурины приютилась недалеко от дороги, соединяющей Брест и Беловежскую пущу. Жилых дворов немного — раз-два и обчелся. Еще полтора года назад гордостью и украшением Малых Муринов была деревянная церковь XVIII века. Однако храм разобрали до основания. Теперь на его месте растет новый сруб. Защитников историко-культурного наследия этот факт возмутил. У сельчан и настоятеля храма своя правда.
— Церковь у нас была хорошая. До поры до времени, — вздыхает Анна Сергеевна. Она родилась в Малых Муринах, а теперь приезжает только время от времени, когда здоровье позволяет. — В советское время храм закрыли, здание пустовало. Оно разрушалось буквально на глазах. Сохранять там уже было нечего…
На строительной площадке ни души. Вагончик зодчих на замке. Неподалеку сложено все, что осталось от старого храма — доски, балки, ржавые куски жести. Стены новой церкви практически готовы. Над передней частью храма начали возводить крышу. Настоятель Свято-Никольской церкви отец Валентин Мулица все работы контролирует лично. Надеется, что через пару месяцев в новой церкви пройдет первое богослужение:
— Погода дождливая, поэтому пока строители не работают. Главная проблема — нехватка специалистов, которые умеют работать с деревом. Найти их непросто. Подмастерий хватает, а вот мастера в дефиците. Кто-то заламывает цены, кто-то злоупотребляет спиртным. За полтора года людей на стройке поменялось много. Проблем хватает, но процесс идет.
Старый разрушенный храм отец Валентин вспоминает с ностальгией. Но убежден: другого выхода не было. Только разобрать и дать ему новую жизнь. С этим вердиктом согласились и реставраторы, и Министерство культуры. Получение всевозможных разрешений и согласований заняло больше двух лет. Священнику решение инициировать «замену» церкви далось непросто:
— Я ночами не спал, переживал. Как можно разобрать храм? Разговаривал и с епископом, и со своим духовником. Они меня поддержали.
Отец Валентин в Малых Муринах служит с 2010 года. Церковь досталась ему в плачевном состоянии:
— Таких храмов мне видеть до сих пор не приходилось. Потолок и балки прогнили и провисли, дерево было практически уничтожено короедом. Один из углов и вовсе потерял устойчивость. Зимой в здание через щели в стенах задувало снег. Фундамент начал разрушаться. Храм, без преувеличения, держался на честном слове и в любой момент, при хорошей буре, мог рухнуть.
Всего на стройке работает шесть человек. Иногда им помогают местные жители. Единственный источник финансирования — пожертвования верующих. Главная задача — воссоздать церковь максимально близко к оригиналу. Ее размеры, пропорции и внешний вид будут сохранены. Стены выкладывают из бруса, основой которого стали 180-летние сосны. Крышу накроют фальцевой кровлей. Вернется на место и купол, который обвалился еще в 1954 году. Его восстановлением в то время, по большому счету, никто не занимался. Сделали как смогли. А в 1961-м храм и вовсе закрыли. На долгих 34 года. Разумеется, это не лучшим образом сказалось на его состоянии.
В годы борьбы с религией церковь собирались снести, но местные жители пошли на хитрость — сказали, что будут использовать старинный храм как склад для льна. К слову, по мнению отца Валентина, построена церковь была отнюдь не в XVIII веке:
— У меня есть документы, которые подтверждают, что храм был построен не в 1756 году, как принято считать, а на два столетия раньше. В 1536 году на этом месте уже было молитвенное помещение. В 1756 году появился алтарь, еще через сто лет построили колокольню. В одной из книг XIX века сказано, что в 1639 году церкви была пожертвована земля. Разумеется, за это время она не раз перестраивалась, ремонтировалась, меняла внешний облик.
Нынешняя «перестройка» одобрена Министерством культуры и утверждена научно-методической радой. О том, что решение разобрать церковь до основания у многих вызовет негативную реакцию, отец Валентин, разумеется, знал. Но безопасность прихожан для него важнее:
— Когда храм еще можно было сохранить, его состояние и судьба почему-то мало кого волновали. Перед реконструкцией состояние здания тщательно оценивалось и проверялось. Вердикт однозначный: нужно строить с нуля. Другого выхода не было. Но мы сделаем все, чтобы Свято-Никольская церковь была восстановлена в былом облике и величии.
Павел ЛОСИЧ
p.losich@gmail.com
Фото автора
Фото автора
Тревожные оттенки реставрации
В Минске открылась выставка произведений церковного искусства XVII—XXI веков «Мир небесный на земле». Часть произведений совсем недавно вернулась из Рима — сбылась давняя мечта генерального директора Национального художественного музея Владимира Прокопцова: белорусские иконы увидели в Ватикане. Экспозиция размещалась в одном из залов Пинакотеки, в непосредственной близости от византийских, греческих, итальянских икон
XI—XVI веков, что давало возможность зрителям понять особенности формирования белорусской иконописи. На наши произведения искусства, говорят, за месяц пришли посмотреть более двух миллионов человек. Теперь эту коллекцию вместе с другими произведениями сакральной живописи можно увидеть и на выставке в Минске. Для нас ее открытие стало поводом порассуждать о белорусской реставраторской школе, проблемах мастеров и их квалификации. В помощь нам заведующий отделом научно-реставрационных мастерских НХМ Аркадий Шпунт.
Нашей реставрации полвека, Аркадий Самуилович в ней сорок пять лет. Получил диплом скульптора, но по профессии поработал совсем недолго. Реставрационное дело в БССР в те годы только начиналось, поэтому учился он в Москве во Всесоюзной центральной научно-исследовательской лаборатории консервации и реставрации музейных ценностей у таких мастеров, как Евгения Кристи, Ольга Лелекова, и в городе Владимире у Александра Некрасова. Восстановление лепнины Софийского собора в Полоцке, дворца Булгаков в Жиличах, убранства усыпальницы князей Паскевичей в Гомеле — это было вначале. Позже — реставрации алтарей костела Пресвятой Девы Марии в Пинске и монументальной живописи в минском римско-католическом архикафедральном костеле Пресвятой Девы Марии. Это лишь часть его достижений, но и ее достаточно, чтобы понять масштаб личности Шпунта и доверять его мнению. А оно таково: в стране сегодня кризисная ситуация с реставрацией.
Весь пятый этаж Национального художественного музея отдан реставраторам. Их здесь двадцать два. Десять лет назад было в два раза меньше. С красками, лаками и разбавителями ситуация тоже неплохая. Надо итальянские — пожалуйста, какие-то другие — тоже не проблема. Правда, один на всех микроскоп.
Аркадий Самуилович заглядывает в 1980—е годы, когда белорусская реставрационная школа достигла наивысшего расцвета. Именно тогда формировались технологические принципы, отличные от русских, польских, украинских.
— Долгие годы мы были одним из звеньев советской реставрационной системы, — рассказывает Аркадий Шпунт. — Учились в Москве, там перенимали методики, там же и аттестацию проходили. На этой инерции продержались 25 лет. К счастью, музей сохранил принципы научной реставрации, сейчас это последний бастион.
Сегодня его населяет в основном молодежь. Те, кто начинал вместе с нынешним руководителем мастерских, работают по другим адресам, иногда случайным. Поэтому все во власти нового поколения. Конечно, никто уже не ездит учиться в Москву, нынче это другая страна. Специалистов готовят в двух минских вузах — академии искусств и университете культуры. К сожалению, это высшее образование никак нельзя сравнить с тем советским. По сути, молодежь, которая приходит в мастерские, приходится обучать практически с нуля. Но Аркадий Самуилович бережет даже таких.
Национальной школой можно будет гордиться, лишь когда все ее специалисты будут аттестованы, считает Шпунт. Сегодня таких единицы — тех, кто получил корочку еще в советские времена. Все остальные, выходит, чуть ли не самоучки. А ведь ошибки в реставрации, почти как в хирургии — заново переделать практически невозможно. Одно неудачное движение — реликвия мертва.
По грубым подсчетам, в стране семьдесят реставраторов, есть даже в некоторых райцентрах. Чем они занимаются? Возможно, что-то восстанавливают, но, скорее, просто занимаются плотницкими работами. Точно неизвестно, потому что нет централизованной системы. Все наши соседи этот вопрос давно решили. И в России, и в Украине, и в Литве есть реставрационные центры. Со своими банками данных, современным оборудованием и квалифицированными кадрами. Аркадий Самуилович вспоминает, что когда-то прибалты ездили к нам, чтобы учиться работе с полихромной скульптурой, а сегодня мы уже смотрим им вслед, завидуем.
Центр очень нужен. Во-первых, это контроль. Во-вторых, строгая отчетность. Сколько сегодня в стране произведений искусства, которым необходимо «лечение»? Никто не знает. Центр позволил бы все это подсчитать, объединить, создать так называемый лист ожидания. Это почти как ситуация с пересадкой органов: какого-то пациента нужно срочно оперировать, а кто-то может подождать. Реставрацию вообще очень уместно сравнивать с медициной. Работа тонкая, и специалисты никогда не останутся без дела: картины, как и люди, стареют, часто болеют: подлечишь одно, вскоре надо браться за другое.
Да, организация центра — дело затратное. В соседних республиках их по несколько, есть филиалы. Нам столько не надо. В строящемся музейном квартале вполне бы хватило и пару этажей. Куда важнее оборудование высокого технологического уровня и квалифицированные кадры. Шпунт признается, что мало верит в скорое создание центра, говорит, быстрее и дешевле было бы организовать аттестационную комиссию, которая бы от имени государства допускала людей к работе с музейными ценностями. Аттестованный реставратор — это ведь уважаемый человек в международных кругах, к мнению которого прислушиваются.
Словом, проблем в нашей реставрации хоть отбавляй. Но придя на выставку «Мир небесный на земле», вы вряд ли о них догадаетесь. Реставрационные работы сделаны на самом высоком уровне. Сегодня сохранившиеся произведения сакрального искусства как бы получают компенсацию за то, что творилось в 70-е годы — времена активной борьбы государства с религией. К слову, много лет назад Аркадий Самуилович участвовал в экспедиции Государственного художественного музея БССР по обследованию храмов и вывозу брошенного имущества, а позже неоднократно выезжал для спасения произведений искусства. Благодаря ему музейная коллекция пополнилась редкими образцами иконописи и скульптуры XVI—XVIII веков, некоторые из них и представлены на выставке.
КСТАТИ
Подписано соглашение между Национальным художественным музеем и Государственным Эрмитажем, которое предусматривает не только обмен научными изданиями, но и стажировки реставраторов. Получили приглашение белорусские мастера и на стажировку в Ватикан, где летом проходила выставка наших икон XVII—XXI веков.
Наталья СТЕПУРО
stepuro@sb.by