В Августе 1968-го…

События августа 1968 года, ознаменовавшиеся вводом союзнических войск стран Варшавского договора в Чехословакию, стали не чем иным, как следствием политики «холодной войны», навязанной Советскому Союзу странами блока НАТО, и в первую очередь США.

События августа 1968 года, ознаменовавшиеся вводом союзнических войск стран Варшавского договора в Чехословакию, стали не чем иным, как следствием политики «холодной войны», навязанной Советскому Союзу странами блока НАТО, и в первую очередь США.

В условиях жесткого и публичного противостояния двух мировых систем идею так называемого движения «Пражская весна», выступившего за демократические перемены в политической и экономической жизни Чехословакии, советский лидер Леонид Брежнев воспринял в штыки. Переговорные попытки руководителей стран Варшавского договора повлиять на чехословацкого руководителя Александра Дубчека успеха не возымели. Надо ли вводить войска, дабы образумить мятежных чехословаков? Положительно на данный вопрос ответили все союзники, за исключением разве что сомневавшихся югослава Иосипа Броз Тито, венгра Яноша Кадара и румына Николае Чаушеску, возразившего против силового решения конфликта. Как вспоминал первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Кирилл Трофимович Мазуров, точку в споре поставил Брежнев. По линии Политбюро ЦК КПСС он поручил Мазурову обуздать чехословацкие события. В Прагу Кирилл Трофимович улетел под псевдонимом генерал Трофимов, чем в немалой мере удивил представителей Минобороны. Они терялись в догадках относительно личности нового генерала. В конце 80-х, незадолго до кончины, в интервью газете «Известия» Кирилл Трофимович процитировал слова Брежнева на судьбоносном заседании Политбюро ЦК КПСС в ночь с 20-го на 21 августа 1968 года: «Будем вводить войска...» Послышался общий вздох облегчения: наконец-то стало ясно, что делать. Брежнев добавил: «Надо послать в Прагу одного из нас. Военные могут там натворить такое... Пусть полетит Мазуров».

Очевидно, Брежнев имел в виду, что у меня за плечами опыт Великой Отечественной войны, хорошие связи с военными. Для меня такой поворот был полной неожиданностью... Когда я ехал по утренней Праге, часов в пять, в городе уже стояли танки, воздух был настоян на танковой гари... В форме полковника (мое воинское звание), называясь генералом Трофимовым, я давал распоряжения нашим военным и гражданским…

Главной задачей было уберечь наших солдат от стрельбы... За те семь дней, что я был в Праге, спать приходилось час-полтора в сутки...  Вы хотите спросить, согласился ли бы я сегодня руководить подобной операцией? Нет! Ни в коем случае. Но в конкретной обстановке августа 1968 года я поступал согласно моим убеждениям и, если бы сегодня повторилась ситуация, вел бы себя так же».

Вот что рассказал о пражских событиях сорокалетней давности Георгий Гагудзович Таболов, ветеран внутренних войск, преподаватель права в Военной академии Министерства обороны Республики Беларусь:

 — Главное управление внутренних войск МВД СССР распорядилось готовиться к выполнению специального задания правительства. Весь личный состав полка особого назначения, наша войсковая часть (резерв министра обороны) находились в готовности номер один. Я тогда служил начальником клуба части.

20 августа 1968 года нас подняли по тревоге и отвезли на военный аэродром в Мачулищи под Минском. Все проходило оперативно: весь личный состав погрузили в транспортные самолеты — и взлет. В воздухе нас сопровождали истребители, и только на борту мы узнали, что конечный пункт высадки – Пражский аэропорт. После приземления организованно покидаем самолеты, возле посадочной полосы нас уже ожидал начальник штаба внутренних войск МВД СССР, оборонявший во время войны Минск, генерал-майор Чугунов. Одетый в плащ-палатку времен Великой Отечественной войны, он обратился к нам с короткой речью: «Дорогие товарищи, мы сюда пришли как братья, ради защиты социализма в Чехословацкой Республике. Наши деды и отцы проливали здесь свою кровь в борьбе с фашистами. Мы не позволим нарушить социалистическую законность, с какими бы провокациями нам ни пришлось столкнуться».

Это было своего рода напутствием, так как до этой минуты никто ничего не знал, зачем нас вообще сюда привезли. Переодевшись в военную форму, выехали в Прагу и испытали настоящий шок: по пути следования колонны на асфальте, мостах были написаны антисоветские лозунги. К примеру, «Не верю, что Чайковский – русский», «Ленин, проснись! Брежнев сходит с ума»… Со своей идеологической закалкой мы не могли смириться с тем, что нашего генерального секретаря ругают чуть ли не на заборах. А ведь надо было учитывать общественно-политическую обстановку – правые социал-демократы, захватившие местные органы власти в Чехословакии, взяли курс на сближение со странами прозападной ориентации. Они и занялись так называемой контрреволюционной деятельностью.

Уже в сумерках нас разместили на возвышенности возле пражского стадиона. Только стемнело, как небо озарилось от автоматных трассирующих очередей, началась беспорядочная стрельба. Мы залегли с оружием за колесами автомашин. Однако командир части Бурунов, владевший обстановкой, приказал не открывать ответной стрельбы. К моменту нашего прибытия в Праге уже были венгерские, румынские, болгарские и войска ГДР. На второй день нас расположили на поле стадиона, а по сторонам в качестве прикрытия выставили танки. Личному составу полка надлежало обеспечивать охрану общественного порядка – на улицах Праги были выставлены блокпосты, там постоянно находились патрули. Вскоре к нам поступила информация, что в пражской тюрьме и Министерстве финансов сконцентрирован штаб контрреволюции – там складировали оружие, печатали типографские листовки. Эти факты подтвердились, так как практически во всех административных зданиях было изъято стрелковое оружие – пистолеты, автоматы, пулеметы, ящики с патронами и гранатами. За время нахождения в Чехословакии только наш полк изъял более 700 единиц оружия, в основном советского и реже — иностранного производства. Чехословацкие войска, как правило, никакого сопротивления не оказывали, а в национальной Академии Генштаба добровольно сдали оружие под охрану наших десантников. Это позже были некоторые конфликтные ситуации – начали сжигать советские бэтээры и танки с экипажами. Как это делалось? Танкисты цепляли к машинам дополнительные бочки с топливом, которые контрреволюционеры зубилом с молотком пробивали, а затем поджигали. Это происходило среди белого дня на глазах у жителей Праги, они спокойно наблюдали, как гибли наши солдаты. Хотя многие пражане очень болезненно переживали эти события — слишком свежа была память о том, кто их освободил от гитлеровского рабства.

Мне было поручено развернуть агитационную деятельность – выпускались боевые листки и «молнии», где рассказывалось о мирной миссии наших войск в Праге. В стране разворачивалось преследование коммунистов, многие из них просили дать им газету «Правда», так как «Руде право» они уже не доверяли. Был такой интересный случай, что меня, идеолога полка, правые социал-демократы хотели завербовать, предлагая за призыв по мегафону к солдатам уйти из Чехословакии повысить в звании.

Мы также охраняли Пражский кремль, так как правые социал-демократы рассматривали его в качестве плацдарма для окончательного захвата власти в стране, т.е. руководить оттуда восстанием. На посту здесь стояли чехословацкие и советские солдаты, а дни тогда выдались жаркие, и фляги с водой нашим солдатам не хватало до конца несения службы. А чехословацкие военнослужащие-постовые демонстративно пили холодное пиво, целые ящики возле них стояли. Они, конечно, тайком угощали и наших солдат, общались и даже не осуждали наш приход в их страну. Хотя на посту вели себя достаточно развязно, нарушая устав, в сапоги засовывали автоматные магазины, чем-то напоминая американских «джи-ай». Мы, безусловно, жаловались их начальству, что тем самым они разлагают дисциплину советских солдат, но, как правило, такие жалобы оставались без реагирования. На территории кремля не все было спокойно, такое впечатление могло сложиться от тишины внутри двора. Один из наших танкистов пошел посмотреть старинные здания и получил смертельную пулю. Оказалось, что снайпер выстрелил из соседнего с кремлем здания, где размещалась пожарная часть. Был такой случай, когда солдат по фамилии Козлов задержал вылезших ночью из канализационного люка пятерых вооруженных людей – он был волевым человеком, самбист, ослепил их лучом фонаря и разоружил. Впоследствии его наградили орденом Красной Звезды. Хотя солдаты армии ГДР при малейшей опасности не церемонились, а сразу открывали огонь на поражение. А в расположении нашего полка трагедия не произошла только благодаря бдительности солдат. Одному из наших караульных чехи предложили на посту выпить пива, тот отказался от угощения, опасаясь, что содержимое бутылки может быть отравленным. Тогда незваные гости откупорили следующую бутылку и сами отхлебнули, чем соблазнили сержанта. А вечером к нему явился молодой человек и попросил из уважения к русским солдатам вылить в кухонный котел несколько бутылок особого пива для придания аромата блюдам. Сержант сообразил, что к чему, и явился с этими бутылками к командиру, их взяли на экспертизу и выяснили, что бутылки наполнены цианистым калием. Попади он в еду, то жертв было бы не избежать, а бдительного сержанта за этот поступок наградили медалью. Я все равно не соглашусь, что мы пришли туда как оккупанты. Когда мы уезжали в Минск, чехи искренне просили нас задержаться, намекая, что, мол, пусть уедут немцы  и венгры, а русские — мирные люди. Мы с пражанами разговаривали спокойно, не повышая голоса, делились с ними даже отопительным углем, угощали сигаретами и консервами из пайков. Чтобы солдаты не работали вручную, чехи выделяли технику для погрузки угля.

Конечно, с позиций сегодняшнего дня все эти события видятся по-иному, да и президент Российской Федерации признал моральную ответственность за события почти сорокалетней давности. Однако нельзя не отметить тот факт, что войска стран Варшавского договора предотвратили в Чехословакии гражданское кровопролитие. Политиканам ради захвата в стране власти было все равно, в кого стрелять: в русских или в местных жителей.

Материал подготовили Анатолий ШАРКОВ, профессор, военный историк, и Юрий БЕСТВИЦКИЙ, «Р» 

На снимках: вид на Прагу со стороны реки Влтава; шальная пуля в Праге образца 1968-го была не редкостью; журналисты центральной газеты «Красная Звезда» следили за развитием событий.

 

Фото из личного архива ветерана внутренних войск Беларуси Георгия Таболова.

 

 

 

 

 

 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter