Весной на подворье нашей соседки в Сураже появилось семейство индоуток: две черные самочки, одна из которых белоголовая, и надменный бородатый селезень с красными надбровными наростами и вечно взъерошенным белым хохлом на голове.
Мне эта порода уток мало знакома, и поэтому каждый раз, подходя за водой к колонке, которая находится напротив сараев хозяйки птиц, я с удовольствием наблюдаю за их поведением. А они в свою очередь, будучи очень общительными и любознательными, беспрерывно кланяясь и приседая, подходили поближе ко мне с другой стороны забора, с интересом рассматривали меня и о чем-то переговаривались между собой. Селезень даже «заговорить» со мной пытался и производил при этом какие-то хрипящие и шипящие звуки, совсем непохожие на покрякивание и бормотание привычных нам домашних уток.
И вдруг в один прекрасный день я увидел главу утиного семейства одного и таким удрученным, что он уже никак не походил на бравого гусара. Мне сразу стало понятно, что его подружки-жены занялись высиживанием яиц и вскоре их семейство пополнится толпой маленьких шустрых утят. А поскольку селезни у некоторых пород уток не принимают участия в высиживании яиц, то страдать в одиночестве этому бедолаге придется три недели.
Прошел месяц, другой начался. Утки не появлялись. И я решил, что их попросту украли, воспользовавшись тем, что надежная и злобная собака Надежды Степановны временно находилась в закрытом помещении со своими маленькими щенками.
Но мои предположения оказались неверными. Придя однажды к колонке, я увидел Белоголовку, радостного и гордого селезня-папу и целый десяток маленьких веселых утят возле них.
В это же время к колонке подошла Надежда Степановна, и когда она увидела Белоголовку с утятами, до того была поражена этим радостным зрелищем, что даже рот открыла от удивления.
— Вот так сюрприз! А я думала, что Белоголовку украл кто-то! Где же ты пряталась, бессовестная? – обратилась она к виновнице торжества.
Затем постояла некоторое время, подумала и объяснила мне, что произошло:
— Обе утки уселись на высиживание яиц одновременно. Но вот этому бандиту скучно было одному ошиваться по огороду и двору без дела, и он беспрестанно сгонял Белоголовку с гнезда и за шиворот вытаскивал на улицу. Так продолжалось до тех пор, пока она не бросила гнездо с недосиженными яйцами и не исчезла куда-то. И видите, что отчебучила? Нашла укромное местечко, где-то под досками или в густых кустах крыжовника, где ее не мог найти этот варвар, произвела новую кладку яиц и высидела своих ребятишек.
— А где же другая утка и почему она не выводит из сарая своих утят?
— Потому и не выводит, что я по оплошности не переложила брошенные яйца ей в гнездо, и они остались в гнезде Белоголовки. Вот она, пытаясь спасти чужую кладку, и перебегала с одного на другое, и загубила все яйца. Я выбросила их, но она никак угомониться не может. Ходит по сараю, хрипит, шипит при моем появлении и крыльями замахивается. Ударить грозится. Считает меня виновницей того, что у нее утята не появились. И, конечно, она права в какой-то степени.
