«...Поршень через поршневой палец и шатун связан с коленчатым валом, который вращается в коренных подшипниках, расположенных в картере. Коленчатый вал состоит из коренных шеек, щек и шатунной шейки».
А–а–а–а, пронеслось у меня в голове: устройство двигателя! И сердце сдавила нечеловеческая, звериная тоска. А за дверью одной из комнат офисного здания инструктор автошколы продолжал осуществлять свою трудовую деятельность. Бескрасочно и безэмоционально. Я вспомнила, как много лет назад слушала похожий курс от педагога, в глазах которого читалось все про смирение и безысходность. И хоть за партами сидели симпатичные девушки и довольно забавная дама средних лет, оказавшаяся театральной актрисой, учитель смотрел в нашу группу, как в пропасть, которая навсегда поглощала слова, не возвращая даже эхо.
— Извините...
Мастер вздрогнул и замер. Оно заговорило!
— А вы не могли бы показать на схеме?
Это актриса... Она бросила вызов сама себе, вот вся нерациональная природа творческого человека — лезть на рожон, взламывать навсегда запертые двери. Лектор в коричневых брюках и желтой рубашке слегка пошатнулся и начал раскачиваться из стороны в сторону, может быть даже как коленчатый вал. Он был очень далеко отсюда все эти минуты урока, теперь предстояло добраться до той действительности, где мы все оказались волею «Положения о порядке выдачи водительского удостоверения». Желаемое призывно пахло новым кожаным салоном и красивыми видами за окнами. Попасть в эту мечту предстояло через портал, находившийся в здании автошколы. И мы встретились, самые разные. И смотрим на схему и на то, как по классу, пошатываясь, бредет Человек, и сердце его сжимается в тоске.
Никто ничего не понял. Он знал, потому что прошел уже через сотню таких же групп, которые преобразовались в его сознании в черную дыру, пожиравшую любые звуки, так что на уроке про двигатель Мастер научился впадать в этот анабиоз, равно как на уроке про «обгон запрещен» овладел умением рисовать мелом на доске дорогу и крест у обочины как символ того, на что водитель осознанно идет, нарушая запрет обгона. И если инструкторы по вождению должны были всегда держать себя в тонусе, мгновенно перехватывая руль у впадавших в идиотизм учеников (при этом они еще и балагурили), то теоретик был навсегда не здесь и не сейчас. Я все думала: он по дороге высох или сразу таким худосочным в класс пришел?
Из желания поговорить, не важно о чем, я принялась рассуждать, что недоумеваю, в какой такой ситуации мне могут понадобиться знания об устройстве двигателя. Я, может, миллионная с таким текстом на этом свете, ну все равно после такого «заброса» всегда случается веселый разговор.
— Всякое в жизни бывает...
Ночь. Тайга. И я одна. Знаете, до сих пор не спорю. Не зарекайся, говорят... Но поскольку так ничего и не поняла про вал, то очень глубоко думаю об устройстве жизни. А что если вправду останусь одна, с глазу на глаз со сломанным двигателем?..
А недавно ко мне пришел электрик Якобсон и успокоил. В моей квартире мигал свет от перепадов напряжения, я вызвала из ЖЭСа специалиста, он тут же представился — Михаил Якобсон.
— Очень приятно, — говорю, — Татьяна Сулимова.
С шутками Михаил Якобсон полез в щит, и уже через 20 минут освещение стало ровным.
— А что это было? — интересуюсь.
— Ой, шо это было, уже того нету, и не думайте своей красивой головой про такие мелочи.
С тех пор все у меня работает хорошо, и тайга перестала сниться. И всякие другие вещи, устройство которых мне уже, наверное, и не откроется, зато об этом знают Специальные Люди, и остается лишь полагать, что если я при своем деле, то и они не подведут.
Т.С.
sulimovna@rambler.ru
Советская Белоруссия № 163 (25045). Пятница, 26 августа 2016
