Усталость металла

Так, если не ошибаюсь, английский писатель Честертон называл современное ему состояние западного общества. "Усталая" потому, что демократические институты, как показывает практика, невечны, что демократия вполне может быть "беременна" деспотизмом, что та или иная общественная модель может снашиваться, как платье.
Так, если не ошибаюсь, английский писатель Честертон называл современное ему состояние западного общества. "Усталая" потому, что демократические институты, как показывает практика, невечны, что демократия вполне может быть "беременна" деспотизмом, что та или иная общественная модель может снашиваться, как платье.

В каком-то смысле демократию (как и любую иную систему ценностей) можно сравнить с амортизаторами в автомобиле. Как амортизаторы гасят колебания, возникающие во время движения, так и демократические институты призваны уберечь общество от колебаний экономического, социального, духовного характера. Удается ли это сделать современным демократическим институтам? Ответ очевиден: далеко не всегда.

Оценивая многовековой опыт демократического существования человечества, зададим несколько простых вопросов: уменьшилась ли пропасть между богатыми и бедными? Исчезла ли угроза миру? Нашлись ли средства для преодоления такого зла, как терроризм? И получим однозначные ответы, как правило, отрицательного характера. Возразят: а кто или что может похвастаться такого рода достижениями? Ответ мы получим идентичный первому, вот только ни одна из известных человечеству политических систем не претендует на абсолютность.

Ведь что всегда поражало в размышлениях теоретиков и практиков демократического мироустройства, так это уверенность в абсолютности истин, ими проповедуемых, и превращении системы двойных стандартов в ключевой догмат философии и практики демократизма.

Скажем, слушаю польское радио: министр иностранных дел Х посетит страну Z с целью осуществления контроля за соблюдением демократических правил политической игры. И диктор, а тем более г-н министр глубоко уверены, что им-то доподлинно известно, какой должна быть демократия. Набор готовых клише давно свил уютное гнездо в головах и кабинетах западных теоретиков, осталось только протестировать восточноевропейских дикарей. И точно такой же уверенностью переполнено большинство околополитических лиц, посещающих Россию, Беларусь, Украину. Все эти новоявленные матери терезы и альберты швейцеры с фанатичным блеском в глазах готовы проявить неслыханную милость к падшим и страшно удивляются, обнаружив на месте глубокой экзальтации скептицизм и равнодушие.

Что касается пресловутых, иначе не скажешь, двойных стандартов, то время их регистрации давно прошло и ныне можно смело утверждать, что такого рода прием олицетворяет суть западного политического мышления. Причем органичный характер данного феномена таков, что заставляет думать о его формировании прямо с молоком матери. Западноевропейский политолог еще на студенческой скамье знает, что слово "хорошо" для его страны и иных стран имеет принципиально разное значение. Более того, он уверен, что проявляющееся при этом лицемерие - кажущееся. Почему? Да потому, что двойной стандарт является для мышления такого типа тем же, чем является положение о приоритете экономики над политикой для марксиста или догмат о непорочном зачатии Девы Марии для христианина.

Но такого рода констатации только подтверждают наш тезис об усталости демократии. Ибо двойные стандарты, абсолютизация истины есть свидетельство ее вырождения. В качестве еще одного примера можно привести перманентные рассуждения о правах человека. Это еще один известный догмат демократического типа мышления. И, как и всякому иному догмату, ему свойственны безапелляционность и абсолютность.

К чему может привести нарастание усталостных моментов в механизме демократии? К ее дискредитации. Что во многом и происходит в настоящее время. Демократия теряет в политическом весе, когда сильные навязывают более слабым свою волю. Она уходит с правового поля, поскольку множество интерпретаций по отношению к одному положению выбивает почву из-под ног даже у самых либеральных конституционалистов. Демократия провоцирует мировоззренческий кризис, поскольку те же двойные стандарты серьезно подрывают личностный пиетет по отношению к этому древнему институту.

Закономерно встает и иной вопрос: хорошо, если не демократия, то что? Ведь часто можешь услышать от трезвых зарубежных коллег и такое мнение: мы понимаем все недостатки демократии, но ничего лучшего человечество просто не изобрело. Ведь не к тирании или аристократии двигаться. Здесь, я полагаю, возникает чисто логическая ошибка: критика демократии, ее кризис вовсе не означают возможностей ее саморазвития. Но для этого развития необходимы критический взгляд на вещи, отсутствие политического апломба, исключение из оборота таких понятий, как безапелляционность, априорное знание. Однако все это отсутствует, вот в чем беда и проблема. Демократические теоретики напоминают покорившего некую вершину альпиниста: все, идеал достигнут, пик под ногами, выше гор не существует, а потому будем утаптывать вершину. Между тем геологический процесс вовсе не завершен, рядом поднимаются новые вершины, растут новые народы.

Конечно, можно сказать, что со времен Древнего Рима и такой же Греции человечество не изобрело новых форм политической жизни. Однако это все же ошибочная точка зрения. Ведь был же фашизм, взошедший, кстати, на самой демократической почве. Был и есть расизм и соответствующие идеологемы, политические институты. Думается, что не надо превращать демократизм в икону и воскурять перед ней фимиам. Да, достижения этого института очевидны, но не менее очевиден и глубокий кризис, переживаемый им. Что может быть грустнее для либерала, чем зрелище усталой демократии. Но гораздо хуже демократия мертвая, без шансов на воскрешение.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter