Уже легендой стала эта история: ВОЗ настолько удивляла все падающая и падающая вниз кривая младенческой смертности в нашей стране, что эксперты приехали сами разобраться: что за белорусский феномен такой? Пересчитали, убедились, признали наше достижение, причем настолько, что на недавней Европейской министерской конференции ВОЗ директор регионального бюро Жужанна Якаб ставила его всем в пример. Но что консолидированное мнение международных экспертов и беспристрастная статистика всезнающему интернету? Он привык раздувать каждую единичную трагедию, питаясь чужими горем, болью и эмоциями, ничего не обещая взамен — ни честного расследования, ни откровенного со специалистами разговора, ни даже попытки понять, почему же такое, несмотря на все усилия медицины, все–таки, увы, случается. «Поражает эта необоснованная агрессивная тональность вне зависимости от доказанности вины медперсонала!» — вот позиция Белорусского медицинского общественного объединения «Репродуктивное здоровье». Сегодняшний наш разговор с председателем его правления, заслуженным деятелем науки, доктором медицинских наук, профессором Сергеем ЗАНЬКО, возможно, покажется кому–то холодным душем, но Сергей Николаевич уверен: нельзя молчать!
— Всем известно, что у нас демографическая политика нацелена на повышение рождаемости. Тому способствует целый комплекс мер — и социальных, и медицинских. В результате Беларусь имеет общий показатель рождаемости 12,7 на 1.000 населения, тогда как еще 6 лет назад он был 11,4, а в 2010–м — 10,7. Замечу, прирост идет не только за счет первых деток: семьи все чаще решаются и на второго, и на третьего... Но надо понимать: несмотря на все достижения медицины, здоровье населения по основным показателям лучше не становится. К сожалению, негативная тенденция напрямую касается и женщин репродуктивного возраста. Прибавьте сюда их высокую социальную активность, из–за чего рождение ребенка откладывается на все более поздний срок. А это, увы, тоже фактор риска. Так что нормальные роды — удел только чуть более 40% белорусок.
— Сергей Николаевич, но ведь считается, что современные мамы — куда более ответственные, продвинутые, чем их сверстницы еще 20 — 30 лет назад. Готовясь к материнству, они «шерстят» интернет, сидят на форумах...
— Должен вас разочаровать: большинство супружеских пар сегодня планируют беременность, исходя из двух аспектов. Первый — фактор времени: в каком возрасте мы хотим иметь ребенка? Второй — финансы: можем ли мы его обеспечить? А вот состояние здоровья, практическая подготовка к столь важному шагу очень часто остаются вообще без внимания. Обычно в женскую консультацию обращаются уже по факту. И акушер–гинеколог, другие специалисты наблюдают беременную с тем багажом проблем, с которым она переступила порог медицинского кабинета. Мужчины же в принципе не видят необходимости интересоваться своим здоровьем, когда семья только решает пойти на пополнение, поскольку считают, что их вклад в благополучие будущего ребенка минимален. Хотя здоровье малыша на 50% зависит от отца! То есть именно отношение к себе родителей — здесь решающий фактор, а не медицина. Во время беременности врачи ограничены в использовании лекарств и даже немедикаментозных методов. Более того, имеющиеся заболевания могут в эту пору усугубляться, обостряться, что порой приводит к состояниям тяжелым, угрожающим жизни как матери, так и плода.
— Беременную должны ставить в известность обо всех рисках?
— Как правило, да. Но сами подумайте, насколько уместно говорить о риске для жизни ее или будущего ребенка. На каком эмоциональном фоне тогда будет протекать беременность — один из самых счастливых периодов в жизни каждой женщины? Можно ли обречь будущую маму на жизнь в постоянном ожидании несчастного случая и в состоянии хронического стресса? Поэтому зачастую врачи в надежде на удачу не обсуждают такие крайние варианты. Впрочем, бывает, говорить начистоту приходится не только с самой женщиной, но и с ее мужем, родителями, старшими детьми, чтобы при угрозе жизни и здоровью беременность прервать. И решение семья принимает не всегда правильное...
— При современном развитии медицинских технологий врач может любую ситуацию предвидеть?
— Иногда предугадать развитие событий невозможно. Поэтому первые два часа после родов женщины и находятся под постоянным наблюдением, рядом с родильным залом, а не в послеродовом отделении. Кстати, акушеры–гинекологи проходят жесткий кадровый отбор. В группы акушеров–гинекологов на шестом курсе медуниверситетов попадают лучшие из лучших. Но ни один врач не может дать стопроцентной гарантии в благоприятном исходе родов, особенно если у женщины есть те или иные проблемы со здоровьем. Как ни один врач никогда намеренно не причинит вреда ни матери, ни ее малышу. Об этом семья порой забывает в горький момент, на эмоциях начиная поиск «виновного». Последний для них очевиден — врач или средний медицинский работник. «Не смог, не обеспечил, не предупредил!» Но такие случаи — поверьте, всегда обоюдная трагедия. Доктор тоже глубоко переживает, если что–то пошло не так. Еще сложнее, когда нельзя произошедшее аргументированно объяснить и дать ответы на все вопросы. Порой даже самому себе.
— Есть страны, где не случаются трагедии во времени беременности или родов?
— Нет. Но, скажем, в нашей стране раньше они фиксировались гораздо чаще. Еще в 2000–м младенческая смертность была 9,3 на 1.000 родившихся живыми, а в прошлом году — 3 промилле. Падение показателя более чем в 3 раза! Замечу, даже в США он выше вдвое... И самое главное: в последние годы случаи материнской смертности единичны, а в 2015–м их не было вовсе. Я понимаю боль, отчаяние родных. Но разве можно говорить о том, что кто–то был «заинтересован» в таком трагическом повороте?
— Медицинское расследование каждого случая проводится обязательно?
— Да, делается анализ всех врачебных действий, в том числе и для поиска возможных ошибок. Но, уверяю вас, далеко не всегда неблагополучный исход связан с огрехами или недобросовестным исполнением медперсоналом своих обязанностей. И если комиссия приходит к выводу, что все сделано строго по протоколам, — это не значит, что пытается скрыть чью–то вину. Мы, врачи, обязаны хранить врачебную тайну и просто не можем рассказывать СМИ и интернет–порталам о принципиально важных в таких ситуациях моментах: скажем, о состоянии здоровья роженицы, характере течения ее беременности, ее вредных привычках, инфекционных заболеваниях...
Знаете, в любой специальности бывают успехи и неудачи. Но есть профессии, где об отрицательном результате даже думать нельзя. Это профессия врача, которому ничего не прощается. И не надо, когда он виноват и вина доказана. Но если виновными объявляют всякого, обсуждая сугубо профессиональные действия всем миром, но зная только «правду» одной стороны? Априори считается, будто у любой пациентки все было хорошо, это врач недосмотрел, недооценил, не предпринял, не, не, не... И кто вспомнит, что курит четверть беременных, что более 70% имеют заболевания, что у многих очаги хронической инфекции (потенциальная угроза) не санируются, что рекомендации врачей не выполняют? Ругать проще, мы устроены так, что необходимо найти крайнего. И ведь до какого юридического невежества доходит! Родственники пациенток требуют от нас информации в процессе служебного расследования. Оказывают моральное давление на врачей и экспертов по телефону. Требуют «очной ставки» и возможности обвинять медиков публично (этакий самосуд). До завершения работы комиссий по служебному расследованию настаивают на допуске к нему посторонних лиц — гражданских мужей, знакомых, друзей семьи, представителей правозащитных организаций, что само по себе противоречит Закону «О здравоохранении». Да что там, нам ставят в вину дилетанты: «Я просила их сделать кесарево!» — хотя для такой операции есть вполне конкретные показания...
— Сергей Николаевич, что бы вы ответили на страницах «СБ» «общественным обвинителям»?
— Уважаемые господа! Почему вы видите только одну сторону медали? Почему не принимаете во внимание, что врачи ежедневно спасают жизни ценой своего здоровья, когда в ущерб собственным семьям в любое время суток, в праздники и выходные мчатся на личных машинах или за собственный счет на такси в роддома, где повисает на волоске чья–то судьба? Что мы часами не выходим из операционной? Что в ход идут сложнейшие технологии, о которых раньше невозможно было и помыслить? Что сегодня мы научились выхаживать глубоко недоношенных, массой всего 500 — 700 г, деток? Сейчас только благодаря врачам обретают радость материнства пациентки после трансплантации почки, онкологических заболеваний, при тяжелом течении сахарного диабета, пороках сердца и многих других серьезных недугах. Знаете, каково это — стоя на коленях, оказывать пациентке помощь в движущемся реанимобиле? Или 12 раз запускать сердце родильнице и спасти ее силами врачей сразу двух РНПЦ? Могу вспомнить еще один случай: в родильном отделении центральной районной больницы врачи оказали помощь при приращении плаценты на таком же уровне, как в республиканском центре. Пациентка осталась жива. Но что было первопричиной? В том числе аборты в прошлом...
Поймите, никто не требует благодарности. Это наша работа, которой бы хотелось непосредственно заниматься, а не тратить время на бесплодные выяснения отношений. Лучшая награда для медиков — ваше здоровье, но только не надо топтать то, что дается очень и очень нелегко. Не ждем мы и похвалы. В достатке ее получаем от других пациентов и государства. Да, мы не боги. Но лучше нас никто не знает, что такое отвечать как минимум за две жизни — матери и ребенка. И держать ответ прежде всего перед самим собой.
gabasova@sb.by
Советская Белоруссия № 45 (24927). Пятница, 11 марта 2016
