Беларусь не трясет и не штормит, и нам незнакомы картины смытых поселков и затопленных отелей. Тем не менее каждый день в милиции регистрируют 20 — 30 заявлений о пропаже людей. И это сейчас, в эпоху мобильных телефонов, в век интернета и социальных сетей, где можно найти не только родственников в пятом колене, но даже своих должников. По информации главного управления уголовного розыска криминальной милиции МВД, с начала года поступило уже 12,5 тысячи заявлений о пропавших без вести, из них 97 процентов удалось найти. Где они пропадают?
Ищут спасатели, ищет милиция...
Самая постоянная категория потерянных — те, кто «ушел на рыбалку, за грибами, в поход...» Мало того что в этом году почти сотня грибников попала в больницы, отравившись дарами леса (в одном случае даже со смертельным исходом), так еще столько же умудряются заблудиться в лесной чаще. И все лето–осень почти каждый день милиция, солдаты, егеря, сотрудники МЧС с громкоговорителями, собаками и фонарями прочесывают леса. Причем из года в год ситуация не меняется: грибники ищут грибы, а милиция — запропастившихся любителей «тихой охоты». В прошлом году 118 пропали, из них только 62 нашлись живыми, а 24 до сих пор в розыске. В этом сезоне еще 96 затерялись в белорусских лесах, из них 25 по сей день не найдены. Причем каждый год спасатели напоминают: уходя в лес, одевайтесь в яркую одежду, берите с собой воду, средства связи, свисток, спички и обязательно предупредите о своем походе родственников или соседей, а желательно берите с собой попутчика. Кого предупреждают? Непонятно.
...В один из октябрьских понедельников Валентина Кажан из Вилейского района отвела сына в сад, приготовила мужу завтрак и на велосипеде отправилась за клюквой. Причем куртку надела болотного цвета. Не думала же, что потеряется. Лес возле деревни Поповцы знает как свои пять пальцев, всю жизнь в этих краях провела. А заблудиться умудрилась за два часа.
— Пробовала по солнцу идти — не получается, — с ужасом вспоминает свои блуждания Валентина. — Куда ни пойду — везде канавы. Чуть поверну — опять на старое место возвращаюсь. Как в лабиринте. Вокруг бобровые хатки, старые подосиновики, боровиков море, брусники. А собирать уже не могу — напугана до смерти. Ни одного человеческого следа. Хожу по кругу, падаю, за ветки цепляюсь, ноги вымокли — такого адреналина набралась! Позвонила дочке в панике. Она — в МЧС. Спасатели мне перезванивают, успокаивают: мол, не суетитесь, разведите костер, залезьте на дерево, чтобы волки не загрызли, и ногам теплее будет. Я не могла поверить, что в ночь кто–то в здравом уме пойдет меня искать. Готовилась к худшему. Костер не разгорался — так спалила шапку, рюкзак. Уже стемнело, когда услышала голоса. Повезло, как в сказке.
— Еще пойдете за ягодами? — задаю провокационный вопрос.
— Вчера говорила: «Ни за что», — смеется Валентина. — А сегодня уже вспоминаю... Сколько же там было клюквы, брусники! Хотя, когда меня три часа из леса сотрудники милиции выводили, я думала: посадить бы на огороде ту сосну, на которой спасения своего ждала, чтобы, когда снова в лес потянет, залезать на нее и вспоминать. Муж сказал, что конфискует велосипед...
За рыбой — на дно
Не меньше страха недавно натерпелся и заядлый рыбак Геннадий Лисовец из Мозыря, когда впервые за 58 лет оказался в воде. Приподнялся, чтобы достать таблетки из кармана, и алюминиевая лодка–самоделка перевернулась. Глубина — метров 10, вода холодная, течение сильное. Геннадий минут 30 барахтался и звал на помощь. Благо спасательная станция была в 300 метрах. Как его вытаскивал моторист Петр Замыко, уже не помнит. Очнулся в реанимации.
— На лодку больше не сяду, — уверен Геннадий. — Как ушел на пенсию, 4 года почти каждый день ходил на рыбалку. Теперь и на зимнюю не пойду. Тут не заметишь, как на том свете окажешься. Все утопил — спиннинги, рюкзаки, сам едва на дне не остался. Две недели лежал в больнице, заснуть не мог после пережитого стресса. Начал от нервов таблетки пить. К слову, больше 20 лет страхуюсь от несчастных случаев. А как он произошел, так мне и страховку выплачивать не захотели, говорят, мол, я сначала переохладился, а потом тонуть начал, а вот если бы наоборот...
Наоборот, увы, бывает не так уж редко. И тогда рыбаки нередко пополняют сводки пропавших без вести, унесенных течением за десятки километров. Причем при рыбалке с берега тонут в два раза чаще, чем с лодок. В прошлом году таких случаев было 47, в этом — уже 40. И к чрезвычайным они относятся весьма и весьма косвенно... В сентябре в Пинском районе у деревни Подболотье нашли у берега 65–летнего рыбака. Думали — сердце. А судмедэкспертиза показала: утопление в состоянии алкогольного опьянения. Наклонился — упал или сам полез в воду, не справился с течением. Такой же случай произошел в Лунинецком районе. Горе–рыбаку было всего 32 года. А в Березе водка утянула на дно работника Североморского пароходства Мурманска, который приехал домой погостить–порыбачить.
— У нас рыбаков называют «самоликвидаторами», «камикадзе», — не понаслышке знает невеселые рыбацкие истории ведущий специалист Брестского ОСВОДа Анатолий Степанов. — Жажда рыбалки сильнее чувства самосохранения. Скоро первый лед станет. Потянутся рыбаки в бахилах, шубах–валенках, с ящиками, в которых есть все для жизнедеятельности на льду, кроме спасательного жилета и веревки. Проваливаются, а ни у кого ничего нет: кто–то шарф протягивает, кто–то куртку кидает.
Прошлой зимой в Пинском и Столинском районах так часто приходилось катера и машины гонять на спасение проваливающихся под лед рыбаков, что пришлось специально издавать документы о запрете выхода на лед. Иначе не достучаться до разума отчаянных любителей, чья жизнь оказывается дороже рыбы! Один водолаз со спасательной станции на Комсомольском озере пластиковые бутылки в красный цвет покрасил и к рыбакам с ними пошел, говорит: «Буду привязывать к вашей ноге, чтобы вы как поплавки всплывали».
Ложная тревога
Зачастую люди рискуют осознанно, и одни и те же персонажи разыскиваются милицией не один раз. В Глусском районе Могилевской области 49–летнего мужчину, для которого грибы–ягоды были единственным источником дохода, этим летом уже дважды искали. В третий раз в лес на лошади уехал — и с концами. Лошадь через два дня вернулась, а он — до сих пор в списках пропавших. Сколько раз прочесывали лес — и МЧС, и военных привлекали, — уже три месяца найти не могут.
К счастью, чаще всего тревоги близких оказываются ложными. В Гомеле сын с отцом пошли за грибами, разошлись в разные стороны, из леса сын вышел один. Сотрудники милиции с солдатами дважды обходили лесной массив. А отец через неделю сам вернулся домой... пьяный. Где был — никому не пояснил. Похожая ситуация и в Климовичах, только на сей раз пропала мама. Пошли компанией за грибами, выпили в лесу... А бывают и вовсе комичные ситуации. В Житковичах 22–летняя девушка искала своего 30–летнего сожителя, который в 6 утра ушел в лес за грибами и пропал на два дня. На третий его разыскала милиция... в гостях у знакомой.
Выпил, упал... и потерялся
Теряются люди по разным причинам. Но обстоятельства, предшествующие исчезновению, в 90 процентах случаев — одинаковые. И отнюдь не аномальные.
В Калинковичский РОВД поступило заявление от женщины о пропаже ее приятеля с пометкой: «Может находиться в увеселительных заведениях, с лицами, склонными к употреблению спиртного». В Барановичах муж объявил в розыск жену, которая «вечером ушла получать деньги, утром звонила в пьяном виде». Рабочий, находясь в командировке в Новополоцке, потерял своего напарника, который ушел на дискотеку и не вернулся.
Увы, среди пропавших без вести большинство — любители выпить, которых объявляют в розыск и родственники, и работодатели, и собутыльники, и случайные знакомые. А милиция их ищет по городам и весям. «Дальнобойщика», который только доехал до места назначения, не успел даже отгрузить товар — ушел в запой. Рабочего, который по пьяной лавочке свалился в канаву, а его завалило снегом. Одного 23–летнего жителя Бобруйска нашли недавно с алкогольным отравлением в московской больнице. Мама только и знала, что сын уехал на заработки в Россию, жил в вагончике на строительном объекте, позвонил, сказал, что домой едет, и... пропал. Оказалось, так напился, что даже на автобус не смог сесть.
Таких историй в каждом районе на целый сборник народных былин наберется. О том, как старики подают в розыск на своего 35–летнего неработающего отрока, который сказал: «Мама–папа, меня не ищите» и ушел. Неделю его нет, две... Какие тут только мысли в голову не лезут! Обратились в милицию. Сотрудники опросили всех родственников, знакомых, соседей, бывших товарищей... Ноль. А он в соседнем районе нашел компанию и пил месяц, пока деньги не закончились. Бывает, человека разыскивают как без вести пропавшего, а он просто не хочет общаться со своими родными. И нередко найденному задают вопрос, желает ли он сообщать о своем местонахождении инициаторам розыска.
Однако, как бы то ни было, по каждому заявлению проводится целый комплекс мероприятий — не важно, кто пропал: пьющий или без определенного места жительства. Сотрудники милиции не подвергают сомнению, надо ли искать. Потому что у человеческой жизни нет цены. Но, как говорил Антуан де Сент–Экзюпери, мы всегда поступаем так, словно существует нечто еще более ценное.
