Генеральный директор Брестского государственного производственного лесохозяйственного объединения Алексей Прокопов и главный лесничий Александр Матюшевский неделю провели в Полесском лесхозе, спасая знаменитые Ольманские болота.
— Выводы сделаны, — говорит Алексей Прокопов. — Нужно продолжать противопожарное обустройство: разрывы, дороги, пожарные водоемы.
На столе у Александра Матюшевского — карта Полесского лесхоза. Главный лесничий показывает, где нынешней весной горело:
— Раньше пожары случались на островах. Огонь доходил до воды и угасал. Теперь в болоте воды нет. Если на суходоле загорелось — огонь уходит в болото, разрастается и большим фронтом сметает все, что попадается на пути.
В нынешнем году больше всего бед принесли трансграничные пожары. Восемь фронтов пришли из Украины. Причина возникновения пожаров — человеческий фактор. В некоторых местах были замечены поджоги. Несколько пожаров удалось локализовать на границе и не допустить перехода.
Что человек может делать в лесу или на болоте в апреле, когда ни ягод, ни грибов? Оказывается, сборщики тайными тропами вывозят с болота клюкву, притопленную на зиму в воде. Кто-то едет за плодородным слоем — для парников. Кто-то — за песком для строительства. Развели костер, бросили сигарету.
…В 2015 году в республиканском заказнике «Ольманские болота» на территории Полесского лесхоза сгорело более 800 гектаров. На тушение такой территории лесной охране понадобилось несколько недель. Именно тогда стало окончательно ясно: Ольманам нужна сеть лесохозяйственных дорог. Решено было достроить два участка: 21,4 километра уже готовы, участок в 23 километра достраивается. На средства Минлесхоза практически построен железобетонный мост через Ствигу. Военные возводят еще два деревянных моста — первый около деревни Дзержинск Лельчицкого района, второй — в лесном массиве.
— Экологические активисты считают, что делается это зря, для болота дорога ничего хорошего не принесет: изменит природный ландшафт, станет своеобразной дамбой, — привожу аргументы ОО «АПБ».
Александр Матюшевский говорит, что нужны не только дороги, но и другие противопожарные меры:
— Когда огонь пожирает лес гектарами, а деревья стонут почти, как люди, — это страшная картина. Скажу вам, жутко смотреть, как летят прямо в пламя тетерева, а лоси из окутанного дымом болота выбегают к людям. Молча за этим наблюдать? Ничего не делать? В 2015 году были горящие участки на границе с Украиной, на которые доступ техники с нашей стороны затруднен. Чтобы остановить пожар на этих участках, запуск техники через украинскую границу пришлось согласовывать два дня. Воду для тушения пожара брали в Украине. Планировали построить противопожарные канавы — это естественный барьер для трансграничного пожара. Но Ольманы — заказник республиканского значения, Рамсарская территория, Минприроды не согласовало наш проект, посчитав, что нарушится гидрологический режим.
— Какие уроки дал пожар нынешнего года?
— Когда дорог не было, минимум 6 часов надо было добираться к месту пожара. Сейчас — до 2 часов. Скорость реагирования не дает огню захватывать новые территории. По Полесскому лесхозу сегодня у нас практически все есть, чтобы оперативно обнаружить пожар. Но мало что есть, чтобы оперативно прибыть к месту тушения. Мы столкнулись с нехваткой воды. Необходимы водоемы около дорог. При тушении недавнего пожара сил и средств было достаточно, а воды-то нет. Единственный источник — озеро Мертвое. Оно расположено среди болота. Чтобы заправить технику водой, пришлось прокладывать рукава на сотни метров — от озера до ближайшей дороги. Из существующих канавок одна-две машины могут заправиться, вода с торфом, илом, она не годится для заправки модулей и ранцевых огнетушителей. Ситуация показала, что водоемы для забора воды надо создавать вблизи дорог. Но положение о заказнике запрещает вносить какие-либо изменения в ландшафт и гидрологию.
— Вырастет антропогенная нагрузка?
— Она и так тут сумасшедшая. Нагрузка на приграничные районы — тысяча человек ежедневно. Столько людей проходит через пункты упрощенного пропуска на украинско-белорусской границе в сезон сбора ягод, не считая нелегалов и тех граждан Украины, которые перемещаются как туристы, а после нанимают белорусов для сбора клюквы. Они едут на болото на грузовых автомобилях и на островах разбивают лагеря. Там и костры, и все остальное. Когда тысяча человек в лесу, даже по неосторожности может возникнуть пожар. Будут дороги — люди не станут ночевать в лесу. Будет меньше мусора, мы сможем сборщиков контролировать, снизится сумасшедшая нагрузка. Бороться с пожарами сложно — без дорог, без опорных полос, без воды.
— В заказнике запрещено сжигание порубочных остатков. Могут ли они способствовать разрастанию пожаров?
— Да, это так. После пожара 2015 года остались горельники. Все черное стоит, а сучья мы не имеем права сжигать, потому что это заказник «Ольманские болота». Мы создали пороховую бочку, потому что кучи с 2015 года не перегнили, и в этом году, когда огневой фронт доходил до валов, сразу поднималась стена огня. Если бы тогда сожгли порубочные остатки, не было бы столько горючего материала. Легче было бы тушить. Беда еще и в том, что головешки разлетаются на десятки-сотни метров.
— Есть мнение: усилить ответственность лесников.
— Есть такое мнение, да. Днем лесник должен лес садить, а ночью пожар тушить. У него возгорание, он идет тушить с ранцевым огнетушителем с 20 литрами воды и по болоту 8 километров. Не стоит нас приравнивать к МЧС, спасатели работают по регламенту. У них служба службой, а обед по расписанию. Строго соблюдается график дежурств. А наша лесная охрана по несколько суток стоит и тушит. Какие нагрузки у наших людей — вы не представляете. Во всем мире дело лесника — обнаружить пожар, показать, по какой дороге туда доехать, а тушение — дело МЧС. Но, возможно, у нас поменяются подходы. После апрельского пожара наше МЧС выставило счет Полесскому лесхозу, нужно возместить затраты в 107 тысяч рублей. Целесообразнее тратить деньги на свою инфраструктуру, покупку техники, чем платить МЧС.
— И вкладываться в профилактику?
— Одна из самых эффективных мер предупреждения пожаров — введение запрета на посещение лесов. Да, крайняя мера, но мы верим, что большинство нас понимает. На трансграничных территориях с этим сложнее. Что касается Полесского лесхоза, лучше, считаю, пожертвовать 5 гектарами под водоемы и карьеры, чтобы спасти намного больше территорий от повальных лесных пожаров. Впредь, возможно, в пожароопасный период будем выставлять посты, чтобы и техника, и люди были начеку. Но для этого нужны дополнительные средства.
В ТЕМУ
Для того чтобы своевременно обнаружить пожар, на пожарно-наблюдательных вышках лесничеств Брестского ГПЛХО установлены 107 камер видеонаблюдения. Созданы 169 пожарно-химических станций, 69 пунктов противопожарного инвентаря, оснащенных всем необходимым. В особо опасные дни, начиная с 3-го класса пожарной опасности, ведутся дежурства — группа из лесной охраны, созданная для срочного выезда, мониторит ситуацию и проводит патрулирование. У каждого лесника — свой обход, свой маршрут патрулирования.
В 2018—2019 годах реализован проект ПРООН, в котором участвовал Полесский лесхоз. За средства проекта закуплены тепловизор, квадрокоптер, лесопожарный комплекс на базе УАЗа, установлены системы видеонаблюдения, оборудованы места отдыха, пробиты колонки с питьевой водой.
ЦИФРЫ
В лесхозах Брестского ГПЛХО установлены 50 фотоловушек, с помощью которых в нынешнем году выявлено 53 нарушения природоохранного законодательства. 36 нарушителей привлечены к административной ответственности за нарушение запрета на посещение лесов. Ежегодно в лесхозах Брестской области силами лесной охраны убирается от двух до трех сотен стихийных свалок — это до тысячи кубометров мусора.
kozlovich@sb.by
Фото Брестского ГПЛХО.
