Фото РЕЙТЕРТеракт случился у самых стен Вестминстера, за которыми заседают депутаты. В этом районе даже скамейки разработаны так, чтобы выдержать взрывы заминированного грузовика. И тем не менее. Даже высочайшего уровня безопасности не хватило, чтобы предотвратить вестминстерскую атаку. Потому что дело не в бронированных скамейках.
Британская антитеррористическая стратегия начала действовать с 2003 года. И ровно с того же времени в центре внимания оказалась лондонская мечеть в Финсбери–парк, печально известная своими связями с джихадистами. И лейбористы, и консерваторы на протяжении многих лет пытались привлечь ее на свою сторону, но вынуждены были признать, что во многом именно такие заведения стали колыбелью джихадизма made in UK.
Воздействовать призывами к толерантности, общим ценностям на них невозможно. По одной простой причине — люди, которые посещают эти мечети, потому и приходят туда, что выбрали иные ценности и иной способ самоутверждения в этом мире. Самоутверждения не «вместе», а «над» этим чуждым им европейским миром.
И в соседней Франции уже 15 тысяч человек — целая армия! — считаются потенциальными террористами. Все концепции, применяемые для их «дерадикализации», потерпели фиаско. Чем больше джихадистов сажают в тюрьмы, тем более укрепленными в своих идеях они оттуда выходят.
Все сегодняшние программы по противодействию терроризму не работают. Такой вывод, например, содержится в докладе, представленном на днях во французском парламенте. Тем не менее кардинально новые меры не предвидятся. Мы это заметили даже после летних терактов в Берлине и Ницце, после которых никакого изменения стратегии не произошло, хотя терроризм вышел на качественно новую тактику. И эта тактика со всей силой ударила по Вестминстеру.
Увы, несмотря на нарастание терроризма, в Евросоюзе все делают вид, будто все идет как всегда. «Мы находимся в самом безопасном месте. Мы будем жить как и прежде...» Это сказала премьер–министр Тереза Мэй, и ни один мускул на ее лице не дрогнул, хотя рядом, на мосту, еще лежали тела жертв терактов. Легко так говорить, спрятавшись за стенами на Даунинг–стрит, откуда ее, впрочем, спешно эвакуировали бронированные лимузины.
Но жить как обычно не смогут как раз обычные граждане, те, которые оказались через дорогу. Даже либеральные СМИ и проправительственные эксперты признали, что появилась новая тактика терроризма, когда воодушевленные идеями ИГ неудачники, скажем так, небританского происхождения (и не немецкого, и не французского) садятся в грузовик и давят ненавистное им общество. Отныне европейцы живут в состоянии перманентного страха везде — в метро, на улице, в супермаркете. И этот страх — цена за то, что элита желает жить как обычно, ничего не меняя.
Вы заметили, что нам до сих пор не назвали личность лондонского террориста — по «чувствительным», как сказал представитель Скотланд–Ярда, причинам. Однажды журналистка «Лайф» пошутила, сказав — «судя по тому, что полиция не называет национальность террориста, он был мусульманином». И тут же была уволена. Так что причина «чувствительности» понятна.
Начни они называть вещи своими именами, и окажется, что вся прежняя политика неправильная. И опасность не только в том, что прежними методами и прежней политикой в Европе не остановить терроризм.
Одно тянет за собой другое. Терроризм — это только верхушка айсберга. Криминальная статистика тоже связана с мигрантами. Безработица из–за того, что приезжие не обладают необходимой квалификацией и предпочитают пособие, растет оттуда же. Наконец, этнические анклавы, которые диктуют свою политику — и это мы ясно видели в Голландии, где местные турки поддержали Эрдогана, а не Рютте, — способны влиять и менять власть.
Кто–то из публицистов уже назвал это вторжением. Но в год великих европейских выборов элиты как огня боятся признать, что политика по дерадикализации, адаптации джихадистов в Европе потерпела фиаско. Поэтому происходит то, что происходит.
romanova@sb.by
