В боях под Сморгонью в 1916 году впервые на нашей земле применили отравляющие вещества, от которых погибли десятки тысяч солдат и офицеров
Ядовитое облако шло от деревни Нароты. Очевидцы вспоминали, что, увидев его, все бросились надевать противогазы и зажигать костры, чтобы уменьшить уровень концентрации газов, сделать их менее опасными. Но отсыревшие от прошедших накануне дождей дрова не хотели гореть.
Вслед за газовым облаком показались цепи германских солдат. Они дошли до русских проволочных заграждений, но, встреченные ружейным и пулеметным огнем, отступили назад.
Вскоре над Сморгонью вновь появилось зловещее газовое облако, еще более интенсивное. На флангах немцы устроили дымовые завесы, за которыми были видны четыре неприятельские цепи. И эта атака была отбита, но корпус в тот июльский день потерял 2550 человек.
Вот как вспоминала об этом после графиня Александра Львовна Толстая — родная дочь великого русского писателя, возглавлявшая тогда госпиталь 8-го санитарного транспорта Всероссийского земского союза, который занимался эвакуацией и оказанием медицинской помощи пострадавшим от германской газовой атаки воинам. Госпиталь располагался в нескольких километрах от Сморгони, в деревне Залесье.
В письме с фронта сестре Татьяне Александра Львовна сообщала: «Собираем их (солдат. — Прим. авт.) возле окопов, на дорогах — везде. Многие задыхались, хрипели, прося о помощи, и тут же умирали. Весь день работали. Больные лежали не только в палатах, но и во дворе — все было заполнено. В следующую ночь бой продолжался. И так работали четыре дня без сна, без отдыха».
В своем дневнике она записала: «Палаты заполнялись ранеными и, главным образом, отравленными газами. Персонал и санитары не пострадали, масок хватило на весь отряд. Но деревья и трава от Сморгони до Молодечно, около 35 верст, пожелтели, как от пожара. Забыть то, что я видела и испытала в эти жуткие дни, — невозможно. Поля ржи. Смотришь, местами рожь примята. Подъезжаешь, лежит человек. Лицо буро-красное, дышит тяжело. Поднимаем, кладем в повозку. Он еще разговаривает. Привезли в лагерь — мертвый. Привезли первую партию, едем снова. Отряд работает день и ночь. Госпиталь переполнен. Отравленные лежат на полу, на дворе. Я ничего не испытала более страшного, бесчеловечного в своей жизни, как отравление этим смертельным ядом сотен, тысяч людей. Бежать некуда. Он проникает всюду, убивает не только все живое, но и каждую травинку. Зачем?»
В 1917 году Александра Львовна вернулась с фронта домой в Ясную Поляну с тремя Георгиевскими медалями.
Будущий писатель Константин Паустовский, который тоже был под Сморгонью санитаром, позже вспоминал: «Я выбегаю из землянки. И вдруг сладкая удушливая волна охватывает меня. Я кричу: «Газы! Маски!» И бросаюсь в землянку. Там у меня на гвозде висит противогаз. Свеча погасла, когда я стремительно вбежал в землянку. Рукой я нащупал противогаз и стал надевать его. Забыл открыть нижнюю пробку. Задыхаюсь. Открыв пробку, выбегаю в окопы. Вокруг меня бегают солдаты, заматывая свои лица марлевыми масками. Нашарив в кармане спички, я зажигаю хворост, лежащий перед окопами. Этот хворост приготовлен заранее. На случай газовой атаки. В бинокль я гляжу в сторону германцев и вижу, как они из баллонов выпускают газ. Это зрелище отвратительно. Бешенство охватывает меня, когда я вижу, как методически и хладнокровно они это делают. Я вдруг вижу, что многие солдаты лежат мертвые. Их — большинство. Иные же стонут и не могут подняться. Я слышу звуки рожка в окопах противника. Это отравители играют отбой. Газовая атака окончена. Опираясь на палку, я бреду в лазарет. На моем платке кровь от ужасной рвоты...»
В дальнейшем газовые атаки вошли в разряд обычных боевых действий и чаще всего проводились противником, исходя из условий местности на участке от Сморгони до Крево. Так, в ночной немецкой газовой атаке с 2 на 3 августа 1916 года у станции Сморгонь были насмерть отравлены свыше трех тысяч солдат и офицеров Кавказской гренадерской дивизии.
Всего за 1915—1917 годы в российской армии от применения отравляющих веществ пострадало около 50 тысяч человек, из них умерло около 10 тысяч. Аналогичные потери в Германии составили 80 тысяч отравленными и 2300 умершими, в Англии соответственно 181 тысяча и 6100, во Франции — 190 тысяч и 800 погибшими.
В июне 1916 года Юго-Западный фронт под командованием генерала Брусилова начал успешное наступление против австро-венгерской армии в Галиции. Было принято решение наступать на Барановичи. У Сморгони ограничились демонстративными действиями. Поскольку русская сторона медлила с наступательными действиями, германцы сами перешли в наступление.
19 июня наблюдатели аэростата 19-й воздухоплавательной роты доложили, что видели немцев, которые переносили из грузовиков в окопы какие-то тяжелые предметы — не то снаряды, не то баллоны. Эти наблюдения дали российскому командованию основание полагать, что германцы готовят газовую атаку. Во всех полках солдатам и офицерам были выданы противогазы, перед окопами уложен хворост для костров и установлены сигналы на случай атаки.
2 июля в 3 часа 15 минут утра германская артиллерия открыла ураганный огонь по окопам первой и второй линии, по ходам сообщения, по артиллерийским позициям 64-й бригады и по всему тылу, в том числе и химическими снарядами.
Через несколько минут со стороны реки Гервятки, от станции Сморгонь и деревни Лычники, германцы выпустили первое облако газов синеватого цвета. Газы вырывались из баллонов с сильным шипением. Сигналисты, заметив облако, заиграли условный сигнал, бойцы бросились к своим местам, надели маски и изготовились к бою. Сквозь респираторы противогазов команды взводных звучали с каким-то диким хрипом. Как и прежде, хворост впереди окопов не загорался…
Вслед за газовым облаком пошла в атаку в масках немецкая пехота. Подойдя вплотную к проволочным заграждениям, германские солдаты кричали: «Рус капут!» В одной руке они держали винтовку, в другой — дубину с гвоздями для добивания отравленных. Однако дружным пулеметным и ружейным огнем Николаевского и Перекопского полков атака была отбита. Но немецкая артиллерия усилила огонь. Начался массированный обстрел. Все вокруг превратилось в кромешный ад, земля дыбилась и разлеталась с воем осколков. Многие снаряды разрывались, выбрасывая желтоватый дым с запахом хлора.
За полтора часа газ проник на глубину 19 километров и нанес большой урон войскам 26-го корпуса. В Николаевском полку получили смертельную дозу отравления 1200 человек.
Этой же ночью из резерва Верховного главнокомандования от Вилейки подошел лейб-гвардии Гренадерский полк, который уже сражался на этих позициях осенью 1915 года и остановил врага у Сморгони. До утра гвардейцы поправляли окопы и блиндажи, разбитые германской артиллерией.
2 августа в час ночи германская атака началась со стороны станции Сморгонь по обеим сторонам железной дороги. Шесть раз с промежутками в полчаса сладкая, удушливая волна тихо кралась к русским позициям.
В начале августа началась подготовка к первой в войне газовой атаке со стороны российских войск. Для нее был выбран участок германской позиции на севере Сморгони, от Вилии до Борового Млына, где германские окопы имели вид исходящего почти прямого угла с вершиной у высоты 72,9, — «Золотая горка».
В ночь с 3 на 4 сентября в блиндажи-склады было перевезено 500 больших и 1700 малых баллонов — 32400 килограммов сжиженного газа из расчета 960 килограммов на каждый километр в минуту.
Метеорологическая разведка на выбранном участке началась 5 августа, а 5 сентября в 12 часов дня при первых признаках благоприятного ветра начальник 5-й химической команды попросил разрешение на атаку. В 16.45 такое разрешение из штаба 10-й армии в Молодечно было получено, и химическая команда приступила к работам. Метеонаблюдения проводились каждый час, а с 2 часов ночи 6 сентября — каждые 15 минут.
В 22 часа солдаты 3-го батальона Калужского полка начали переноску баллонов со складов в передовые окопы. В 3 часа 20 минут все солдаты и офицеры надели маски. Газ был выпущен одновременно по всему фронту выбранного участка, на флангах были зажжены дымовые шашки.
Вырываясь из баллонов, газ поднимался сначала высоко вверх, затем, постепенно оседая, сплошной стеной высотой от двух до трех метров полз на окопы противника. Через три минуты после начала атаки в германском тылу были выпущены три красные ракеты, осветившие облако газа, уже надвинувшееся на передовые окопы.
Германская артиллерия открыла огонь по российским позициям. В ответ российская артиллерия, стреляя химическими снарядами, подавила все восемь батарей противника.
За каких-то четверть часа было выпущено 13 тонн газа — около тонны в минуту на километр фронта. Атака была признана успешной.
22 сентября германцы ответили своей газовой атакой южнее озера Нарочь против 2-й Сибирской стрелковой дивизии, которой командовал генерал-лейтенант С. Поспелов. Две волны удушливых газов проникли далеко за линию фронта в район деревень Узла и Брусы, выведя из строя 2660 человек. Ожесточение воюющих сторон нарастало. Газовые атаки продолжались с обеих сторон до зимы.
Иван КУЛАН, полковник в отставке,
ученый секретарь Военно-научного общества
