Какая связь между наказаниями в детстве и преступлениями во взрослой жизни

Удар под сердце

Бобруйчанин Николай рос в частном секторе в большой не очень дружной семье. Родители его по-своему, конечно, любили, как и других своих детей, однако воспитанием особо не занимались. Им казалось вполне естественным по поводу и без хвататься за ремень: а что здесь такого, ведь и нас родители так учили?!

Фото Сергея Лозюка
Дети выросли, стали воспринимать рукоприкладство как нечто само собой разумеющееся. Сыновья начали запросто поднимать руку на родителей. Постоянные выяснения отношений в их доме даже не считались скандалами: просто общаться по-другому они не умели. Ситуация усугублялась тем, что все довольно часто выпивали. Ну а где пьянка, там и до драки недалеко.

Мать, выйдя на пенсию и получив инвалидность, нашла «подработку» — гнала самогон. К ним нередко приезжала милиция. 

Первую судимость Николай получил в 2009 году за причинение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. Его жертвой стал собственный отец. Подрались в алкогольном угаре. Сын был приговорен к шести годам лишения свободы, но в 2013-м освободился — попал под амнистию. 

Казалось бы, его возвращение домой должны были встретить как минимум настороженно: все же родного отца лишил жизни. Однако мать, брат, сестры ему вроде даже обрадовались, прошлым не попрекали — дескать, с кем не бывает, не рассчитал ­силы. 

Зажили как прежде: мать, несмотря на инвалидность, как могла вела хозяйство, но дети ей не помогали. 

В 2015 году Николай поднял руку уже на мать: разбил у нее на голове стакан с кипятком за то, что подала ему напиток слишком горячим. Отбыл три месяца ареста. 

И опять семья отнеслась к случившемуся «философски»: свои люди — поссоримся, помиримся. 

К 38 годам у Николая была довольно мрачная биография: две судимости, пытался создать семью, но не получилось, развелся. Нигде не работал, перебивался случайными заработками, в основном сидел на шее у матери. Состоял на профилактическом учете в милиции. 

Время от времени приводил в дом разных женщин. Последней его гражданской женой стала Нина, о которой говорили всякое. Многие соседи считали ее с Николаем одного поля ягодой. Правда, надо отдать сожительнице должное: когда мужчина впадал в буйство, она как могла его усмиряла. 

Однажды к ним на огонек заглянул живущий неподалеку Сергей Петрович. Сперва тихо-мирно сидели на кухне за столом, разговаривали, произносили немудреные тосты. Мать, как обычно, обслуживала, подавала угощения. 

В какой-то момент Сергей Петрович упрекнул Николая, что тот совсем не помогает пожилой, с трудом передвигающейся родительнице. В ответ мужчина разразился нецензурной бранью. Не привыкший к такому общению сосед ответил ему пощечиной. Что тут началось! Хозяйский сын схватил нож, бросился на пожилого человека. Нина с матерью разбушевавшегося Николая кое-как успокоили, увели в другую комнату. Вроде бы конфликт удалось урегулировать. 

Сергей Петрович вышел в прихожую, засобирался домой. Но Николай, вырвавшись от женщин, его настиг. Ударил ножом в грудь с левой стороны, метил в сердце. Однако тяжелораненому соседу удалось выжить. 

На суде преступник всячески себя выгораживал. Говорил, что не нападал на Сергея Петровича, а от безоружного человека… защищался. ­Просил признать его нетрезвое состояние не усугубляющим, а смягчающим вину обстоя­тельством — мол, все вокруг были ­пьяными. 

Учитывая личность Николая, за нанесение тяжких телесных повреждений повторно недавно состоявшийся суд вынес ему суровое наказание — 10 лет лишения свободы в исправительной колонии особого режима. Его также будут принудительно лечить от хронического алкоголизма. 

Как ни странно, в душе циничного опасного рецидивиста, наверное, вдруг все же шевельнулось раскаяние: сначала он собирался обратиться в суд высшей инстанции, чтобы смягчили наказание. Затем передумал, посчитав, что все справедливо. 

За непутевого сына на суде хлопотала мать. Ссылалась на то, что она, человек нездоровый, в возрасте, скорее всего, сына больше не увидит, не дождется. К тому же и другой ее сын, брат Николая, сейчас отбывает наказание в колонии за преступление против личности. Разъехались и их сестры, вышли замуж. 

Приговор оставили без изменения. 

Потерпевший Сергей Петрович простил Николая, претензий к нему не имеет, исковых требований не заявлял. Возможно, пожалел мать соседа, не хотел усугублять ее незавидное положение, а может, по природе человек мягкий, отходчивый, зла на людей вообще не держит. 

В доме, где когда-то жила большая недружная семья, сейчас непривычно тихо.

Фото  pixabay.com

КОМПЕТЕНТНО

Ольга Иванова, старший прокурор отдела прокуратуры Могилевской области: 

— К сожалению, семей, где агрессия — норма поведения, где к детям применяют физические наказания, еще немало. А как известно, все проблемы родом из детства. Младшее поколение перенимает родительский опыт: вырастает, создает свои семьи, в которых опять же господствуют насилие, взаимное неуважение, неприятие чужого мнения. Родные, близкие люди, возможно, и привязаны друг к другу, однако по-другому вести себя просто не умеют. Оскорбления, драки — нормальное повседневное общение для них. Именно в таких семьях нередко совершаются преступления, особенно в нетрезвом состоянии.

Тамара Макарова, психолог:

— Те, кого били, унижали в детстве, часто, становясь взрослыми, вообще не хотят заводить свою семью, не умеют строить отношения с окружающими. Некоторые вырастают неуверенными в себе, робкими, другие, напротив, — безжалостными, эгоистичными, жестокими. Порой они поднимают руку не только на своих детей, но и на родителей, мстя им за несчастливое детство. Под горячую руку попадают и соседи, сослуживцы, просто прохожие на улице. Кто-то считает такой «диалог» нормой, другие пытаются над собой работать, обуздать собственную агрессию, да не всегда получается. Ведь коммуникативные навыки прививаются в детстве. 

mendeleva@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter