Долгое время эти люди не имели права рассказывать о своем прошлом. Между тем в 1960-е годы советскому подводному флоту предстояло выполнить непростую задачу - доказать потенциальному противнику, что советские подводные лодки в любой момент могут оказаться в любой точке Мирового океана. Выполнял эту стратегическую миссию и наш земляк Николай Варич. Десятки тысяч километров преодолел он вместе со своими друзьями. 157 суток длился тот легендарный поход.Выпускник военной академии
Николай Карпович перебирает в альбоме фотоснимки. С пожелтевших листов на нас смотрит стройный морской офицер-подводник.
"Элита Военно-Морского Флота", - не без гордости замечает ветеран, показывая на ребят, стоящих на легком корпусе подводной лодки. Многих из них уже нет в живых. Мы не властны над временем.
Когда окончившего с отличием Военно-медицинскую академию им. С.Кирова в Ленинграде лейтенанта медицинской службы Николая Варича спросили, где бы он хотел служить, офицер улыбнулся: "Где пострашнее..." Что может быть страшнее подводной лодки? Трудно сказать. Сокурсники рвались к Черному, Балтийскому морям, а он, чудак-человек, попросился на Камчатку. Так и оказался в бухте Авачинской, где среди базальтовых скал базировался дальневосточный оплот государства. Именно на стратегические подводные лодки, оснащенные баллистическими ракетами, сделает ставку Никита Хрущев, порезав самолеты и танки, сократив армию. Но сделать ставку - еще не значит доказать свое преимущество вероятному противнику. Сделать это предстояло людям с погонами - в данном случае - морскими - на плечах.
Противостояние
К 1970-м годам 41 американской атомной подводной лодке с баллистическими ракетами на борту противостояли 20 аналогичных советских. И без того очевидное преимущество американцев усиливалось тем, что их ракеты были оснащены многозарядными разделяющимися боеголовками. Это означало, что реально против 2.048 ядерных зарядов американского морского базирования советский ВМФ располагал только 316. Вдумайтесь: 2.048 против 316! Советская промышленность во что бы то ни стало старалась сократить этот разрыв. Со стапелей непрерывно сходили новые лодки. Они пополняли Северный и Тихоокеанский флоты. Причем если "северные" лодки вынуждены были действовать в районах, напичканных гидрофонами противника системы "Сосус", то перед лодками, базировавшимися на Камчатке, путь открывался в открытый океан, который сразу становился стартовой площадкой. Очевидное преимущество района заставляло нести службу в море непрерывно. Делали это как атомоходы, так и дизельные подводные лодки, на одной из которых проходил службу Николай Варич. Именно тогда американцы, всерьез обеспокоенные русскими субмаринами, стали вырабатывать тактику слежения за подводными лодками. Они понимали - на море появился серьезный противник, который, получив приказ, готов действовать по-боевому.
По заданию правительства
Вероятному противнику следовало дать понять, что подводный флот СССР не просто боеспособен. Он может появиться в любом месте и в любое время. С этой целью отряду подводных лодок предстояло совершить длительный поход. Проходил он в тяжелых условиях, подводники преодолели тысячи километров, побывали в разных климатических зонах, несколько раз пересекали экватор. Лодки совершали учебное подводное маневрирование, решали учебно-боевые, исследовательские задачи. Впервые в столь длительном плавании они должны были не только самостоятельно пройти весь путь, но и пройти его скрытно. Поэтому, когда в назначенный срок лодки прибыли на Камчатку и о выполнении задачи было объявлено с высокой трибуны, для многих в военном ведомстве США это стало неприятным известием. Подводный флот СССР стал в полной мере океанским. Вспоминая о том походе, Николай Варич рассказывает
: - Секретность была страшная. Даже семьи не знали, что мы ушли в море. Для них мы находились в Североморске, якобы проводили ремонт подводной лодки. А сами в это время бороздили просторы Атлантики, Индийского, Тихого океанов. "Светиться" перед американцами было нежелательно. Хотя, конечно, мы знали, что нас ищут. Особенно тяжело пришлось в Индийском океане. Заканчивалось продовольствие. Спасибо теплоходу "Михаил Калинин", который "случайно" оказался в том районе. На его борту на всякий случай находились даже специалисты-подводники, выглядевшие вполне как "руссо туристо". Советские моряки поддержали нас продуктами, водой, загрузили ананасы. Кстати, из-за них мы чуть на дно не ушли. Пришлось срочно погружаться, а балласт мы как-то не учли. Многие ребята, да и я тоже, ананасы тогда впервые в жизни увидели. Пришли они ко мне с этими чудными фруктами и спрашивают: "Док, можно ли это есть?" Я разобрался, где вершки, где корешки, попробовал и дал "добро". К слову, во время того похода получил я под роспись 300 яиц цесарок. Командование наказало мне съедать по две штуки и заносить свои ощущения в специальный журнал. Видно, по моим записям: "Вкусовые качества и органолептические свойства сохранились" - кто-то потом научную диссертацию защитил. Хотя, надо заметить, экипаж не бедствовал. Шоколад ели, красную икру, консервы куриные, утиные...
Конечно, ощущение ограниченного пространства сказывалось на людях. Когда выпадала свободная минута, отвлечься помогали фильмы. "Белое солнце пустыни" смотрели, "Карнавальную ночь", "Девушку с гитарой", фильмы о гражданской войне. Я всю мировую классику перечитал: Гюго, Мопассана, Фенимора Купера... Как медику тоже работы хватало. У матросов случались травмы, одного даже оперировал - аппендицит.
За время похода узнали друг о друге все. Бывало, начнет кто-то рассказывать о своей жизни домашней, корову Пеструшку вспомнит, а сидящие рядом уже поправляют: мол, коровка вчера Рябушкой была.
А во снах - океанская гладь
...На Камчатке экипаж подводной лодки встречали как положено по морской традиции - с поросенком.
Правда, дорога к дому оказалась нелегкой. По морям-океанам ходить было проще. А тут земля-матушка задыхаться заставила. Впоследствии после прохождения Николаем Варичем медицинского обследования врачи поставят диагноз: миокардиодистрофия. Более понятным языком - сердечная недостаточность. Вместе с ним наложат коллеги и другое резюме: к службе на флоте не годен. Хорошо хоть признают годным к нестроевой службе на берегу. Найдут "болячки" и у других подводников.
Но памятью о дальнем походе останется у Николая Карповича орден Красной Звезды - за выполнение важного правительственного задания. Да сны, в которых он видит беспокойную гладь океана, тревогу на подводной лодке, слышит ревун. А в кругу друзей морской офицер еще долго будет поднимать тост за то, чтобы у людей этой мужественной профессии количество погружений всегда равнялось количеству всплытий.
