У меня был друг…

Когда джип отъехал, Сергей Иванович бросился к пленнику...

История одного предательства

Дело было… в овраге

В то утро Сергей Иванович собрался за грибами. Поднялся в четвертом часу, а к пяти, оставив машину в густом ельнике, начал спускаться в овраг. Он всегда в такое время приезжал сюда и никогда не возвращался без корзины боровиков.

В овраге было темновато, но Сергей Иванович, хорошо зная дорогу, шел легко и быстро. До заветной полянки оставалось всего ничего, как вдруг он услышал шум работающего двигателя. Прислушался: машина явно приближалась. Скоро увидел ее — большой черный джип, пригибая кустарники и молодые ели, направлялся в его сторону. Остановился в самой низине, где было еще темнее, всего в нескольких шагах от застывшего в удивлении и растерянности грибника.

Из джипа выскочили двое. Открыв заднюю дверцу, они вытащили и бросили на землю продолговатый тюк. Приглядевшись, Сергей Иванович ахнул: то был человек со связанными руками и ногами, с заклеенным лейкопластырем ртом.

— Не расколется он... Кончать надо, — сказал тот, что был в камуфляжной куртке. И, взяв из машины лопату, принялся копать яму прямо у колеса машины.

Второй курил, молча глядя на подельника.

— Я таких знаю: собой пожертвует, а родными — ни за что. Есть у меня идея... Сгоняем в город, притащим сюда его дочь. Ничего, приставим к горлышку перышко – и он заплатит, можешь не сомневаться.

— А его… куда?

 Куривший огляделся, кивнул в сторону кустарника.

— Туда. Сверху накроем ветками. За два-три часа ничего с ним не случится.

Когда джип отъехал, Сергей Иванович бросился к пленнику...

Подающие надежды. На что?..

У Владимира Борисевича, бизнесмена, неизвестные вымогали пятьдесят тысяч долларов... Через три часа их джип буквально вкатился в милицейскую засаду. И тут Владимир, едва державшийся на ногах от побоев и пыток, пережил второе потрясение: в машине были двое рэкетиров, Оля, его пятилетняя дочь, и… Виктор Шестак, друг с детских лет, помощник по работе.

Я знаю обоих. Познакомилась с ними, когда работала на телевидении. Они были завсегдатаями детских и молодежных программ: два друга — Владимир Борисевич и Виктор Шестак. Эти ребята выделялись среди других — приходили всегда только вдвоем и задолго до начала записи, интересовались подробностями, уточняли детали. Они и жили в соседних домах, а в школе сидели за одной партой. Словом, друзья детства.

Представьте высокого парня, плечистого, с серо-голубыми глазами, волосами цвета спелой соломы, умно-ироничного, начитанного, хорошо знающего и любящего поэзию, владеющего некоторыми приемами риторики... Он был заводилой и душой любой компании, мог расшевелить, растормошить, увлечь... И в то же время умел сохранить принципиальность, держал слово. Таким был Виктор Шестак. Особенно старшеклассники зауважали его после одного случая, когда на одну из передач он явился с синяками. Оказывается, защитил от хулиганов незнакомую женщину, о чем милиция сообщила в школу... Тогда он мне казался образцом для подражания.

Его друг, Владимир, был как бы при Викторе. Ни внешностью, ни речью и начитанностью он не выделялся. Во время записи программы в основном молчал, если изредка и вставлял пару фраз, то произносил их медленно, то и дело поглядывая на товарища, будто спрашивал совета и искал одобрения. Было заметно, что роль ведомого его устраивала. Постоянно быть в тени, тем более в возрасте, когда хочется выделиться,– к этому тоже надо иметь способности. И они у Владимира были. Но, наверное, он был единственным, кто ни в чем не стремился подражать Виктору. Вечный троечник, он смирился с тем, что уровня отличника и всеобщего любимца ему никогда не достичь, соответственно этому выработал свою манеру поведения.

Как-то в моем присутствии ребята заговорили о будущем.

— Только радиотехнический, — сказал Виктор. — Буду конструктором-электронщиком.

— А ты? — спросила я Владимира.

— А у нас будет разделение труда, — отшутился он. – Виктор будет конструировать электронику, я же — собирать ее. Мне вряд ли что светит этакое… — Он засмеялся и повертел рукой вверху. — Скорее всего, ПТУ...

Закончив школу, они приходили ко мне еще несколько лет. А потом я потеряла их из виду. И вот гром среди ясного неба: Виктор Шестак арестован как организатор похищения Владимира Борисевича и его дочери с целью преступного завладения его имуществом.

«Непростительный» минус?

Учился Шестак в радиотехническом институте легко, будто играючи. Никто никогда не видел его в библиотеках, читальных залах. Тем не менее экзамены и зачеты сдавал на «отлично». За первые три года имел только один «хвост». Да и то за лабораторный проект, потому как работать руками он не любил. Профессору, который как-то поинтересовался, почему такая нелюбовь к черновой работе, на полном серьезе пояснил:

— Отец нас бросил, когда мне было четыре года. С тех пор мы живем вдвоем с мамой, и абсолютно всю домашнюю работу делаю я, она мне порядком надоела. К тому же считаю, что, если человек хочет достичь чего-то, он должен сосредоточиться на чем-то одном — вовсе не важно, умственная это работа или физическая...

Когда выдавался свободный от лекций час, Виктор садился за конструирование. Сначала радиоприемники, телевизоры, магнитофоны и «видики», затем настал черед компьютеров. Со своими мыслями об изменении функций компьютеров он шел к Владимиру — тот, как обещал, закончил ПТУ, работал в фирме по ремонту персональных ЭВМ. Идеями друга Владимир восхищался — многие из них действительно были неожиданными, но он понимал, что реализовать их на практике было невозможно.

— Почему? — горячился Виктор.

— Да потому, что ты опережаешь время.

Они по-прежнему дружили, но виделись все реже — у каждого круг интересов расширился, и почти все они, за исключением электроники, не совпадали.

В начале четвертого курса Виктор неожиданно для всех женился. В жены выбрал однокурсницу. Жили молодые в двухэтажном коттедже, битком набитом вещами, электроаппаратурой, хрусталем, золотом… Все реже Владимир видел друга с иронично-веселой улыбкой, все чаще — растроенно-удрученным. Однажды спросил Виктора, в чем причина такой перемены.

— Тесть мне не может простить бедность...

Лариса, жена, все настойчивее просила его подключиться к делам отца, помогать тому в челночных вояжах. Виктор готов был голодать, но не заниматься этим. Начались ссоры. Через полгода он ушел от жены, хотя и продолжал любить. Это был для него серьезный жизненный удар, и он не выдержал, запил.

Владимир в тот период почти ежедневно встречался с ним, всячески оберегая друга от невесть откуда взявшейся армии собутыльников. Но спасла Виктора от зеленого змия мать. Однажды, когда он был трезвым, она встала перед ним на колени и умоляла одуматься... Виктор пообещал и в тот же вечер взялся за дипломную работу. Защитился с блеском и был направлен в один из столичных НИИ.

Будто из-под палки

В отличие от друга Владимир умел работать руками. И странное дело: чем больше он просиживал за монтажным столом, тем меньше уставал. Ему нравилось создавать, он любил этот процесс, когда груда деталей превращается на глазах в телевизор, компьютер, магнитофон... Особых материальных выгод это ему не приносило. Хозяин фирмы платил мало, и Владимир все чаще задумывался о будущем.

Свой первый шаг в бизнесе он помнит до сих пор. На накопленные сбережения купил комплектующие для «персоналки». Собрал ее и в течение недели удачно продал. Навар составил половину от вложенной суммы. Почти полгода он занимался этим, а затем вместе с коллегой поехал за границу, привез оттуда на продажу партию компьютеров. Это оказалось очень прибыльным делом. И еще через год он учредил многопрофильную фирму: торговля компьютерами, периферийным оборудованием, бытовой электроникой, ремонтные услуги, сервисное обслуживание.

В этот период друзья виделись редко: один защищал диплом, у другого времени тоже было в обрез. Но защиту отметили: пообедали в ресторане, выпив... два литра сока.

— Было бы здорово, если б ты пришел к нам. Фирме нужен технический директор, — предложил Владимир Виктору. Он сказал «нам», чтобы не уязвить самолюбие друга, хотя учредил фирму один.

Тот иронично улыбнулся:

— Согласись, НИИ, куда я иду, будет помощнее твоей фирмы...

Они возвращались к этому разговору всякий раз, как Виктор рассказывал о трудностях в НИИ: платят мало, перспективные направления опытно-конструкторских работ сокращаются, начальник отдела – зануда, у руководителя группы «интеллект и не ночевал». Да еще, рассказывал, мать (учительница начальных классов) переживает, расхворалась. Словом, еле сводят концы с концами. А вскоре, сообщив другу, что попал под сокращение, он принял предложение Владимира Борисевича.

Работал Виктор будто из-под палки. Правда, случались и периоды сверхактивности: его посещали идеи, и нередко толковые. Но доводить их до практического применения он не умел. Да и не хотел. Все это требовало дополнительной головной боли, он же привык делать то, что удается сразу и без особых усилий. Мягко, чтобы не обидеть, Владимир делал замечания, но друг не воспринимал их, считая, что принесет фирме гораздо большую пользу, если будет генерировать идеи. Увы, Владимир ждал от него конкретной работы. Вскоре понял, что не дождется, и все откладывал и откладывал откровенный разговор с другом: либо меняй отношение к делу, либо уходи...

В мутном зеркале, как в мутном омуте…

После того утра, когда джип влетел в засаду, Владимир с нервным расстройством слег в больницу. Виктора и его подельников арестовали. Началось следствие. До судебного разбирательства мне удалось поговорить с обоими, а также со следователем. Меня интересовало: почему это произошло, что побудило Виктора пойти на преступление, предать друга?

Владимир:

— Почему? — этот вопрос сверлил мой мозг днем и ночью, когда лежал в больнице. Потрясение — слабо сказано. Я просто не верил в реальность происшедшего. Жена боялась за мое здоровье. Ни словом, ни жестом, ни поступком я ни разу не обидел Виктора. Это не в моем характере. Да, в последнее время атмосфера наших служебных бесед была накалена. Но только служебных. Никогда я не путал дружеские отношения с деловыми, хотя порой это удавалось с трудом. Следователю Виктор сказал, что ему нужны были деньги, чтобы открыть свое дело. Почему бы не попросить? И… у кого же просить, если не у друга? Разве я отказал бы ему? Нет, это не укладывается в моей голове...

Виктор:

— Что сделано, то сделано. Я сам удивлен, что оказался способен на такое. Может, рыночная атмосфера повлияла, оставила зарубку в подсознании? Думаете, что сегодня обогащается тот, кто умнее, образованнее? Черта с два! Я встречал алигархов, которые двух слов связать не могут. Впечатление такое, будто их образование завершилось на начальной стадии. Но они — при деньгах. Это разве справедливо? По всем раскладкам именно я, а не Володька, должен быть хозяином фирмы. У меня достаточно профессионализма, знаний, опыта, чтобы успешно вести собственное дело. Почему не попросил у него взаймы? Не мог я просить у человека, пусть и друга, который всю жизнь заглядывал мне в рот. Гордость не позволила — кажется, так можно объяснить. У меня свои понятия о гордости, переступить через которые я не мог...

Примерно то же самое, но другими словами говорил он и следователю, намекая на «смягчающие вину обстоятельства»: рыночные отношения, атмосфера обогащения, неотвратимость судьбы... Но, понятно, следователя эти рассуждения оставили равнодушным. Мне он так и сказал: «Исключительность — вот на что претендует Виктор, — и этим многое сказано. И еще. Нет, не гордость его заела, а... гордыня. И еще стремление обогатиться во что бы то ни стало, любой ценой. А в угоду этому принести в жертву любовь, дружбу, родственные отношения... К слову, преступники-интеллектуалы, претендующие на исключительность, жестче, коварнее, изворотливее, чем их менее образованные подельники».

На социальных и психологических «смягчающих обстоятельствах» акцентировал внимание и адвокат Виктора во время судебного разбирательства. Присутствуя в зале суда, я удивлялась спокойствию Виктора и бледности Владимира, который еще не отошел от потрясения. Он сказал: «Жаль, что никогда больше у меня не будет друга, которого смогу так близко подпустить к своей душе».

* * *

… Недавно я встретила Владимира Борисевича на одной из городских выставок. Он говорил о том, как живет, как ладят с женой, как растет-подрастает его дочь, а в моей памяти всплывали «те» события, «то» прошлое. И наконец он спросил:

— Помните нашу историю? А хотите узнать о ее продолжении и развязке?

Я удивилась, считая, что все закончилось еще тогда, когда после суда Владимир сказал, что не сможет никому больше так доверять.

— После выхода из колонии Виктор звонил мне. Просил прощения. Сказал, что все осмыслил, что стал другим человеком.

— И что вы ответили?

— Я сказал, что у меня был друг, которому я верил. Но он предал меня. Знаете, что-то тогда в моей душе шевельнулось: может, жалость, а может, радость от того, что он «завязал» с прошлым. Да, его мучает прошлое, он раскаивается, я это понял. Может, и правда он стал другим человеком. Но он мне и «другой» уже не нужен. И еще я сказал, что Бог простит…»

А я уже в который раз уверилась в истине: расплата за подлость, за предательство наступит обязательно, рано или поздно. Таков закон жизни…

-------------------------------------------

Рисунок: Николай ГИРГЕЛЬ

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter