У кого ключ от входного камня?

Собиравшийся с утра дождь застал меня у входа в старый графский парк. Перебравшись на остров, я спрятался под надежной крышей альтанки — восьмиколонной беседки, откуда открывается величественный вид на озеро и руины Николаевской церкви на другом берегу. Возможно, лет сто тридцать назад здесь вот так же прятался от дождя граф Чапский. Слушал, как стучат по крыше капли, как сквозь их шум пробивается несмелое ворчание весеннего грома. Вот так же тогда, наверное, торопился в свою хатку старый бобр, ежился на берегу одинокий рыбак. — Здравствуйте! — первым решил завести разговор приветливый удильщик, представившийся Степаном Куликовским, местным сторожем, и воодушевленно принялся рассказывать: — За дорогой развалины видите? Раньше спиртзавод был, крупнейший в Минской губернии. После революции, когда в усадьбе народные массы начали свои порядки устанавливать, всю «огненную воду» слили в озеро. Несколько дней мужики с берегов не уходили, пока спирт полностью с водой не перемешался. Мне еще фонтан хорошо запомнился: летом пацанами дни напролет плескались в нем, карасей руками ловили. А рядом пионеры в галстуках и форменной одежде строились — у нас раньше слеты в память о Марате Казее часто проходили. Пионер-герой родился и жил здесь, в Станьково Дзержинского района, в деревянном доме рядом с православной церковью. Похоронен на главной площади деревни. — А как же знаменитые подземные ходы, не приходилось лазить? – интересуюсь у разговорившегося собеседника. — Искали их долго, но входа так и не нашли, может, и не было ничего. Но подземные ходы все-таки существовали и, мало того, сохранились до сих пор. Ольга Жигайло, хорошо знакомая с историей имения и переводившая с польского документы для музея, на один их них случайно наткнулась, когда строила гараж: «Земля вдруг разверзлась, и взору предстали мраморные своды. От греха подальше образовавшуюся дыру заложила, но гараж все-таки достроила». Рядом с ним — величественная арка-брама. Через нее когда-то въезжал в родовое имение минский голова Кароль Чапский. До недавнего времени в пристроенной к браме сторожке жили люди. Теперь старинные кирпичи станьковцы потихоньку растаскивают на свои нужды. Пригодился в хозяйстве и фамильный герб, располагавшийся над аркой. Это потом оказалось, что в нем 36 килограммов платины, а сначала он отлично служил в качестве крышки для бочки, пардон, с компостом. Уникален и сам дом, в котором живет Ольга Жигайло: во время перестройки на одной из его стен, толщиной более метра, была обнаружена дата «1736». Это время возведения в Станьково первой усадьбы в стиле барокко, сведения о которой не сохранились. В старинном доме легендарные подземные ходы напоминают о себе второй раз. Спускаюсь с гостеприимной хозяйкой по узкой лестнице под землю. Слева — обычный погреб с закатками, справа — на старинный манер выложенная из больших тесанных камней вековая стена. Пепельно-черный кот Дорик косится на нее, как бы зная о тайне, что скрывает подземный ход. Это его обычное поведение. Как рассказала Ольга Степановна, кот часто садится у входа в погреб и беспричинно начинает рычать, выгибая спину. Правда, на этом мистика в старинном доме по улице Парковой,16 заканчивается. Другое дело — так называемые ДОСы военного городка. Самый посещаемый темными силами — шестой. Рассказами о прыгающих кастрюлях и перемещающихся сковородах здесь никого не удивишь. Очевидцы столь странных происшествий предпочитают переселяться куда подальше, а несколько жильцов умерло без каких-либо веских причин. Впрочем, если как следует расспросить старожилов, то можно узнать, что раньше на территории военгородка были то ли кладбище, то ли фамильный склеп с мощами Чапских. Да один «камень-ключ» чего стоит! Легенда гласит, что им разгневанный граф завалил ход под землю, предварительно замуровав там заживо неверную графиню. Сдвинуть огромный камень с места до сих пор никому не удавалось. Кстати, под ним действительно видна кирпичная кладка. Другой графине — Альжбете — обязаны своим появлением в парке три экзотических дерева с необычными для растений именами — «Вера», «Надежда», «Любовь». Таким оригинальным способом выразил свои чувства влюбленный садовник. Судьба же деревьев оказалась плачевной: одно сгорело во времена военного лихолетья, другое вывезли немцы, и впоследствии оно также погибло. Последней умерла «Любовь»: странное дерево под названием ильм голый, ветви которого больше напоминают корни, засохло десять лет назад. Обнаружить его останки так и не удалось. А вот семь величественных дубов старого парка чувствуют себя неплохо. Среди них особенно выделяется один — на первый взгляд это обычный пень, но он, как утверждают станьковцы, растет! Спилил этот дуб последний граф Чапский, когда один из его сыновей принял революцию и подался в Красную армию. Сын вскоре погиб, а дуб вот живет до сих пор. Здесь, в парке, в первую очередь и искали зарытые графами сокровища. Да так ничего и не нашли. Долгое время станьковский клад оставался больше мифом, чем реальностью, пока в родовое поместье из заграницы лет двадцать назад не наведался внук Эмерика Чапского-младшего. Рассказывают, что он предложил свои услуги в поиске сокровищ, но когда узнал, что из всего богатства ему полагается только 25 процентов, вернулся домой. Искать же клад потомок Чапских собирался… в воде. Много загадок хранит в себе водоем, сотворенный на подпруженной речушке Рапусе. Если верить местным жителям, то под его дном скрывается сеть подземных сооружений, по которым некогда откачивался ил. Часть таких ходов служила и транспортной магистралью — из усадьбы в церковь. Другие ветки подземных переходов соединяли усадебный дом с кухонным флигелем и павильоном «Скарбницей». Последнее сооружение в виде небольшого двухэтажного средневекового замка с четырьмя угловыми башнями было специально построено для хранения богатейшей библиотеки, нумизматической коллекции и художественного собрания Эмерика Чапского-старшего. В наше время тут располагалась музейная экспозиция, а сейчас здание пустует. Сквозь окно-бойницу проникаю внутрь и поднимаюсь по узкой винтовой лестнице. Под рукой — ажурные железные перила, веет холодом и какой-то опустошенностью. Из бывших графских построек начала 60-х годов XIX века сохранилась и как-то используется большая часть — амбар, конюшня, флигели. Не уцелел лишь усадебный дом, взорванный партизанами накануне нового 1943 года. Сейчас на его месте Станьковская школа-интернат. Интересуюсь у копошащихся на клумбах детей, есть ли в интернате музей и куда девались экспонаты из «Скарбницы». Мое любопытство удовлетворил подошедший учитель труда Петр Дьяченко. По его словам, новая экспозиция почти готова и в этом году должна принять первых посетителей. Судьба же самой «Скарбницы» сейчас обсуждается в Минске, вероятно, и этой величественной постройке найдется применение.