В декабре Аполонии ШИНКЕВИЧ исполнится 103 года
Невестка долгожительницы Таисия Иосифовна улыбается: бабушка отлично знает и свой возраст, и дату рождения, вот только говорить об этом не особо любит. А насчет нарядов экономную сельчанку тоже никак не переубедить. То, что «покрасивше» в гардеробе, Аполония Шинкевич бережет для случая. Причем приезд журналиста — это так себе событие, из разряда рядовых, можно не особо модничать. А вот завтра бабушка обязательно принарядится. И даже сто граммов водки выпьет — у нее намечается праздник по случаю рождения пятой правнучки. Об этом стало известно сегодня, а потому бабуля светится от счастья — малышка-то ладная удалась, 3 кило 600 граммов! Через недельку новорожденную будут встречать здесь, в Иказни. Где ж еще летом младенцу будет так хорошо, как в деревне? Вон сестрички новорожденной, восьмилетняя Аня и трехлетняя София, носятся по двору, клубнику в грядках лопают и с прабабушкой Аполонией в «котиков» играют. Малышня нацепит на себя пушистые хвостики с новогодних нарядов, ушки и прыгает вокруг. Аполония Игнатьевна их норовит за эти хвостики поймать, тоже мурлычет в ответ, да и вообще разговаривает с девчушками исключительно на их детском языке. То сказку про серого бычка вспомнит, то про Ивана-дурачка. Только сейчас детворе некогда сказочницу слушать, им бы побаловаться. Невестка ласково успокаивает расшумевшихся внучек — свекрови нужно отдохнуть:
— Умеет Игнатьевна ладить с детишками. Вот и мне когда-то помогла дочку и двоих сыновей на ноги поднять. Я тогда в школе учительницей начальных классов работала — сидеть со своими малышами было некогда. Так что благодарна свекрови за поддержку. И хотя мой муж Александр умер еще в 2006 году, я его мать не бросила. У нее же больше никого нет… Аполония Игнатьевна жила в Укле, за пять километров отсюда. Очень общительная. Она там могла в любое время в любой дом зайти, и ей всегда были рады. Долгое время хозяйство держала, очень с соседкой Зиной сдружилась…
Аполония ШИНКЕВИЧ с мужем и сыном
Бабушка не выдерживает и сама продолжает повествование о своем житье-бытье на родине:
— Мы с Зинаидой даже знак выработали. Жили-то окна в окна… Кто первым с утра встает — отдергивает шторку. Чтоб подругу не волновать: все, мол, у меня в порядке. Чуть только запоздает соседка с занавеской, проспит, я к ней бегу: Зинка, ты что, померла?! Или она ко мне… С тем же вопросом.
А потом подругу Зинаиду забрали дети. И вторую приятельницу, Галину, тоже «эвакуировали». Приезжает Таисия Иосифовна проведать бабушку, а у той глаза на мокром месте, но виду не кажет:
— Посмотрела я на нее, одинокую, и говорю: собирайся, Игнатьевна, ко мне поедешь. Тут бабушка и расцвела.
А через два года заботливая невестка была вынуждена перевезти к себе в дом и свою маму, которая жила в другой деревне. Сейчас ей 93 года. Обе долгожительницы поселились в одной комнате. Поддерживают друг дружку. Хотя и без споров не обходится. По характеру-то сватьи разные. Лариса Антоновна — любительница поговорить, знает все и обо всех. Вот и мне предлагает: вы, мол, про Аполонию-то у меня спрашивайте — я про нее больше ее самой знаю. Но главной героине такая инициатива не очень-то нравится, и она сама рассказывает о главном путешествии своей жизни. Память — отличная. Даты, имена, события…
Итак, браславчанке еще и тридцати не было, когда с мужем, пасынком и восьмимесячным Сашенькой фашисты загрузили их в грузовик и повезли в Германию:
— Отъезжаем от Укли, а наши избы уже огнем занимаются — немцы подожгли. Страшно, жутко, ничего не понимаем. Пока нас везли на станцию, потом распределяли по вагонам, я даже не почувствовала, как в одно из мгновений выпустила ребенка из рук. Саша упал, заплакал, и это вернуло разум: нужно выжить любой ценой!
Аполонии и ее супругу Иосифу повезло: они попали в батраки в хорошую зажиточную немецкую семью. Хутор находился вблизи польской границы. Наверное, оттуда и остался этот самый «грудзень». В усадьбе, вспоминает героиня, было много батраков — и россияне, и украинцы. Хозяйство-то большое, живности много, земли. Но невольные рабы на жизнь не жаловались — ели вволю, условия для жизни были хорошие, по вечерам устраивали вечеринки с песнями да танцами. В Германии Шинкевичи провели два года. А после прихода наших войск, в марте 1945-го, их отправили домой. Вот здесь и начался, по словам Аполонии Игнатьевны, настоящий ад — дом сожжен, жить негде, еды нет. Пока холодно, временно поселились у родственников. Потеплело — построили шалаш. А потом им разрешили перебрать на дом старую кузницу. Свою хату смогли возвести только спустя почти двадцать лет после войны. Она и сейчас стоит там, в Укле, куда уже несколько лет не приезжает ее хозяйка и где похоронены ее муж и сын.
Документы Аполонии Игнатьевны.
Бабушка смахивает слезу со щеки, Лариса Антоновна торопится успокоить. Трогательное зрелище, как две долгожительницы поддерживают друг дружку. Интересно, что даже в баню они ходят одни — младшая помогает старшей привести себя в порядок. Их опекунша рассказывает:
— Моя мама остра на язык, любит покомандовать. Свекрови не всегда это нравится, но она более дипломатична. Антоновна может часами объяснять ей что-то. Игнатьевна вежливо делает вид, что слушает, а сама занята собственными мыслями. Спрашиваю: «Что там тебе мама рассказывала?» А та в ответ: «Я ее что, слушала, что ли, балаболку этакую?»
И смех и грех, как маленькие дети… Но когда этих «детей» разлучили на три месяца — Лариса Антоновна ездила погостить к другой дочери, подружки страшно скучали. И воссоединение было бурным. Еще одно испытание бабушкам пришлось выдержать, когда Таисию Иосифовну положили на операцию. Лечение и последующая реабилитация заняли два месяца. Все это время долгожительницы находились в больнице сестринского ухода. Не жаловались, по телефону утверждали, что все хорошо. И медперсонал ими был доволен. Но как только узнали, что скоро домой — за два дня до того собрали свои вещи. С утра, еще затемно, позвонили Таисии: а ты что, мол, за нами еще не выехала?! И терпеливо ждали у входа. Таисия Иосифовна не скрывает: временное пребывание в госучреждении обеим подопечным пошло на пользу. Если раньше они могли покапризничать и заявить: не нравится, мол, — отдай нас в дом престарелых, то теперь предпочитают быть мягкими и послушными. В баню? Значит, в баню… Не оставлять еду на тарелках на потом? Хорошо, съедим сразу…
Аполония Игнатьевна не скрывает: о такой комфортной старости она и не мечтала. Отчего же не жить? Тем более что у бабушек завязалось негласное соперничество — кто кого переживет. И хотя вряд ли наша 102-летняя героиня узнает, дотянула ли до ее возраста сватья, ей очень хочется «из вредности» оставить ей поменьше шансов на победу. Тем более что та грозится: я, мол, тоже как минимум до ста дотяну.
Две сватьи-долгожительницы из деревни Иказнь — 102-летняя Аполония ШИНКЕВИЧ и 93-летняя Лариса ЮРШЕВИЧВ чем секрет долголетия? Честно говоря, я его не нашла. Едят долгожительницы все подряд — и овощи, и фрукты, и сало со шкварками тоже. Таблетками практически не пользуются. По утрам пьют кофе. Вечером торопят «нашу пани» (так между собой кличут Таисию Иосифовну) с ужином — спать хотят лечь пораньше. Очень любят дневные посиделки около кустов пионов и жасмина, с удовольствием общаются со старейшиной деревни Зоей Ивановой и подругами Таисии, заглядывающими в гости. Успевают следить за всеми новостями, касающимися жизни троих внуков и теперь уже пятерых правнуков. Может быть, в этой открытости, человечности и жизненной стойкости и заключается их секрет? Стоит попробовать…
a_veresk@mail.ru
Фото автора и из семейного архива Шинкевичей
