В фильме герой не понимает такого вопроса: что это значит, чьих? И это понятно, поскольку вся философия советского периода была направлена на стирание различий в социальном положении людей. Все были равными. У всех одинаковое отношение к ценностям. Никто и ничего не слышал про «социальные лифты», «стратификацию» и прочую мобильность, однако все знали и были уверены: захочу — буду поступать в ленинградский, московский, киевский вуз, и, что самое важное, эти желания были вполне реальными. Мы ходили в одинаковой одежде, одинаково отдыхали в пионерских лагерях, и туда мамы везли нас на одинаковых автобусах. Это не идеал, это факт.
Под эту реальность была подведена соответствующая теоретическая база. Есть два класса, крестьянство и рабочий класс, различия между которыми постепенно стираются. И есть, неудобно говорить, прослойка, то есть интеллигенция. Кто–то пытался «косить» именно под принадлежность к классам, там существовали ощутимые льготы, от вступления в победоносную Коммунистическую партию по квоте рабочих до зачисления в тот же вуз вне конкурса. После известных событий конца 80–х — начала 90–х годов как–то незаметно растворилась в прошлом и сложившаяся социальная структура общества. Трудовое крестьянство стало пробовать новые термины вроде фермеров, хозяев. Рабочие стали совладельцами предприятий, акционерами — чаще липовыми, эфемерными, но эти метаморфозы дали основания для появления совершенно нового понимания складывающихся социальных отношений.
Так появился «средний класс». Причем парадокс ситуации заключался в том, что многие охотно говорили именно про «средний класс», не акцентируя внимания на классах «низшем» и «высшем». До сих пор теоретики с упоением призывают формировать «средний класс», не стараясь ответить на простые вопросы. Вроде того, а что делать с классом «низшим» и кто это вообще? Как относиться к классу высшему и тождественно ли это понятие термину «олигархат»? Как тут быть со справедливостью и возможна ли справедливость вообще? Каковы критерии формирования этих классов? Годовой доход? Экономическая активность? И как в этой ситуации быть с проблемой социального расслоения, принять как данность? Непростые вопросы, далеко не случайно сегодня все разговоры о четком понимании этого феномена (средний класс) находятся на уровне абстрактных разговоров.
Но дело, конечно, не в среднем классе, никакая это не панацея в решении вопросов социальной справедливости и национального развития. Дело в том, что социальная структура современного общества, в том числе и белорусского, стала аморфной, текучей, у нее нет четких и понятных границ. Скажут: так это хорошо, налицо динамика, уход от косности и догматизма советского периода, формирование сферы равных возможностей и реальных перспектив, скажем, «сделать себя самим». Как там у классика: наши крестьяне всем неплохи, землю попашут, попишут стихи. Далеко не случайно само слово «класс» вызывает массу вопросов, что это вообще и насколько оно приемлемо. Отсюда появились «страты», принадлежность к которым связана не только с «равнозначной долей богатства», но и отношением к власти, престижем, наличием властных полномочий, значимостью профессии и т.д., список достаточно широк.
Спору нет, всем нравится социальная мобильность, никто не против «социальных лифтов», да и вообще вопрос о собственной социальной идентификации кажется второстепенным. Но это все же не совсем так. Если у кого–то на лацкане пиджака значок Гарвардского университета, то это символ принадлежности к определенному клану. Если ты принадлежишь к группе людей, осуществляющих властные полномочия, то мир воспринимается несколько по–иному. Если ты обладаешь уникальной профессией и получаешь соответствующие дивиденды, то отношение к себе будет иным, чем в случае осуществления полномочий массового характера. Вопрос в том, что общество всегда будет дифференцированным, всегда будет существовать проблема социальной справедливости, мы всегда будем разными и по–разному воспринимать свое место в мире. И речь не о том, чтобы объявить новую доктрину, всех «посчитать» и «построить». Речь об адекватном восприятии мира и самого себя в этом мире. Скажем, один из перекосов советского времени связан с тезисом о том, что все и всё могут. Все могут получить высшее образование, стать космонавтами и проч. Но — не могут. Если образование «высшее», то разве оно может быть «всеобщим». Для космоса нужно здоровье и способности иного характера. То есть общество должно понять самое себя. Вот кто ты есть в социальном плане, что является определяющим в твоем понимании места в современном обществе — да, вопросы непростые, но они должны быть заданы.
