Твое тебе вернули. А что отдашь ты?

Открытое письмо Николаю Блохину, освободившемуся из заключения

Николай Блохин, 30-летний житель деревни Моторово Пуховичского района, приехал в редакцию с жалобой и просьбой. Жаловался на директора колхоза "Свислочь", который отнял у него жилье. А помощи просил у редакции. Он был осужден на 6 лет строгого режима, но вышел раньше. Вернувшись в Моторово, где проживал с матерью, обнаружил, что после смерти матери дом обживают чужие люди. Его вещи пропали. "В квартире нет ничего (вообще!), одна сплошная грязь, - писал он. - Мне негде жить. Больше мне не к кому обратиться. Очень надеюсь на Вашу помощь".

Я съездил по указанному адресу, все проверил. Но ответить Николаю решил через газету. Вскоре читатель поймет, почему.

Уж извини, Николай, за обращение на "ты" - это лишь по причине моего возраста, который на пару десятков лет больше твоего. К тому же разговор будет жесткий, натужный этикет нам ни к чему.

Ты меня много раз удивил! Сначала в редакции. Помнишь, я спросил тебя: почему для начала ты не обратился в милицию, в райисполком? Ведь не обратился! Пальцем не пошевелил, а примчался прямиком в газету!.. Ответ (дескать, боюсь, что опять "упекут") меня не убедил. Второй раз я удивился возле твоего дома

N 24 по улице Молодежной.

Он был пуст. А я надеялся застать тех "чужих", которые заняли его и обживают. Да, видны признаки ремонта снаружи и внутри. Дверь приперта ухватом. Я постучался в ворота соседнего дома. Вышла пожилая женщина, назвавшаяся Серафимой (потом она добавила: "Викентьевна"). Рассказала о смерти твоей матери...

Она в январе не умерла, как написал ты в жалобе. Сгорела. В пьяном состоянии. Пила она много. Дом практически выгорел внутри (разумеется, твои вещи тоже), провалилась крыша. Как выразилась Серафима, "и горело, и валилося, и текло". Еще Серафима поплакалась о своем непутевом сыне, который трижды сидел. И не работает, и она ничего не может поделать. Посетовала на твоего, Николай, соседа, который занимает квартиру номер 2 в твоем же доме и тоже сидит. Компания впечатляет, но речь о другом.

Ты, Николай, оставил "для контактов" адрес на минской улице Алибегова. Естественно, я думал, что там, в Минске, ты и живешь временно. Но Серафима заверила меня, что живешь ты здесь, в Моторово, в своем доме N 24 по улице Молодежной. "Я Николая сегодня утром разбудила! Он чай у меня пил!"

Как же так? А где же, спрашиваю, новоселы? "Как только Николай объявился, они уехали, расстроенные, - сказала Серафима. - Выписать Николая нельзя, у него все права. Никто дом и не отбирал!" Вот это новость!

Председателя Сергея Ленковца я в конторе не застал. Кстати. Если бы ты, Николай, сюда соизволил заглянуть (всего-то пару километров пройти!), то знал бы: колхоз "Свислочь" давно именуется СПК "Голоцк". Меня встретил Ленковец-младший, как его в хозяйстве называют. Брат председателя и его заместитель по кормопроизводству и прораб.

Он подтвердил, что жилье твое никто не мог и не собирался отбирать. Думали, что сидеть тебе еще пять лет. А тут в хозяйство попросилась молодая семья из Березовского района, доярка и механизатор. Как раз таких "Голоцку" и не хватает! И хотя жилья строится немало, нужно ждать его получения.

Конечно, тут не совсем верно поступили начальники. Хотели как лучше, но лучше - это когда по закону. Но понадеялись, что ты их поймешь... Вот и решили семью временно поселить в твой дом, Николай. В ремонт вложили полтора миллиона (Ленковец как прораб знает наряды и счета до рубля). Когда ты вернулся, предложили тебе, одиночке, жилплощадь поменьше. Ты отказался. Тогда попросили: хотя бы отработай затраты. Ведь деньги были не лишними - коровник вон обвалился, его бы восстановить! Но и отработать ты не пожелал. Свои права знаешь!

Уж извини, Николай, но высказанную в чрезмерно, может быть, резкой форме досаду Ленковца-младшего ("Нормальным людям помочь не можем, а тут на тюремщика потратились!") я понимаю. Ленковец опасается, что в доме теперь будет притон. Вспомнились слова Серафимы про твоих соседей: "Не работают, весь день под магазином сидят, а вечером пьяные приходят..." Тебе, Николай, это не грозит?

Но вот очередной повод удивиться: по словам Ленковца, до меня в Моторово уже было телевидение! Сельчане уже видели сюжет с обвинениями в адрес того же председателя. "Надеюсь на вашу помощь! Больше мне не к кому обратиться..." Интересно, Николай: на телевидении ты плакался столь же слезно? Позже, в Пуховичах, я узнал, что приезжали к тебе из рай- и облисполкома, даже из Администрации Президента... Приезжали, но в назначенное время тебя не заставали!

Да, "пиар" ты себе устроил покруче иных поп-звезд. Причем бесплатный! Ленковец-младший такую активность объяснил просто: "Они после тюрьмы ба-а-льшие юристы..."

Я же думаю о другом, Николай. "Ставя на уши" СМИ и органы власти, ты уже наверняка знал, что дело твое не стоит выеденного яйца! Или выяснил это вскоре. Но ведь не удосужился позвонить, известить: мол, спасибо, не беспокойтесь, в помощи больше не нуждаюсь. Уж не говорю о том, что председателя Сергея Ленковца мог бы по имени-фамилии назвать. Откуда вообще такое неуважение ко всем прочим при непомерном самомнении? За что, собственно говоря, ты, Николай, так высоко себя ценишь?

Пора, кстати, назвать возможные причины читателю. Последний срок ты, Николай, получил за разбойное нападение в составе группы. Если говорить проще, три здоровых парня отобрали сумку с продуктами у пожилого и слабого человека. Этому предшествовали две судимости за кражи. Хотелось бы порассуждать, но газетная площадь не позволяет. Уж не эти ли "подвиги" ты, Николай, ставишь себе в заслугу?

А теперь время объяснить, почему это письмо я назвал открытым. Пора, Николай, напомнить тебе и твои обязанности. Эта часть моего письма, полагаю, полезна еще некоторой категории читателей. Я просил Алексея Сайко, старшего лейтенанта милиции, сотрудника инспекции исправительных работ Пуховичского РОВД, буквально ее продиктовать.

Так вот, Николай, ты не имел права бояться милиции, которая тебя "упечет" обратно. Ты обязан был сюда явиться, чтобы стать на учет! Поскольку, как подчеркнул А.Сайко, освобожден ты не подчистую, а с ослаблением режима. Срок ты еще отбываешь, но с исправительными работами по месту жительства. А.Сайко дал тебе две недели времени - до 19 мая - для самостоятельного трудоустройства.

Не найдешь работу сам - тот же А.Сайко вручит тебе официальное направление в районный центр занятости. Там на выбор тебе предложат вакансии, названные предприятия ты обязан будешь обойти. Когда устроишься, А.Сайко направит на предприятие извещение, по которому из твоего заработка будут удерживать 20 процентов. В бумаге будут четко прописаны твои права и обязанности (как и обязанности администрации тебя контролировать!).

Тебя, разумеется, уже предупредили об уголовной (согласно ст. 416 УК) ответственности за злостное уклонение от отбытия наказания в виде исправработ. Дело возбуждается после двух нарушений (после первого выносится официальное предупреждение). Если ты не явился к А.Сайко 19 мая или по любому его вызову - это уже нарушение.

Нарушением также является: непостановка в центре занятости на учет по предписанию инспекции; отказ от предложенной центром работы, прогул или появление на работе в пьяном виде; нетрудоустройство в течение 15 дней после увольнения с прежней работы...

За все это действительно могут "упечь", но виноват будешь ты сам, Николай. Очень надеюсь, что это напоминание поможет тем 400 освободившимся, которые, по словам А.Сайко, находятся сейчас под административным надзором Пуховичской инспекции. В стране же таких тысячи. Причем этот контингент постоянно пополняется.

...В американских фильмах часто фигурирует инспектор (кажется, называется он "федеральный маршал"), который опекает вышедших на свободу. (Главное - работа. В Америке тоже лечат этим!) Судя по фильмам, он для тамошних бывших зэков - отец родной. Не знаю, Николай, является ли таковым для тебя старший лейтенант Алексей Сайко. Но факт, что государство постаралось для тебя немало, несмотря на твои "подвиги". Поэтому не надо, Николай, вводить в искушение журналистов.

Единственное, чего я тебе желаю, чтобы впредь все у тебя было нормально. Кстати, я позвонил по указанному тобой минскому телефону. Трубку подняла женщина, которая тоже была сильно удивлена. С тобой был знаком лишь ее сын, который, однако, контактов с тобой давно не поддерживает. Она утверждала также, что ты, 30-летний мужик, вполне можешь решать свои проблемы сам, не трезвоня о них на весь белый свет. Ведь кое-что должен, мягко говоря, обществу и ты. Целиком с ней согласен.

В газетах иногда принято возвращаться к героям публикаций. Правда, слово "герой" имеет в таких случаях свой первоначальный, высокий смысл. Ты, Николай, пока скорее "герой" в кавычках - герой наоборот. Надеюсь, однако, что ты свои дела успешно поправишь. И поэтому намереваюсь посетить тебя через год и застать дома в полном порядке. До встречи!