Если корабли правильно содержать, то они могут служить больше ста лет.
Непросто рассмотреть на Соже эту 38-метровую махину. Стала она у одного из берегов возле Киевского спуска среди деревьев и водяных лилий. Рядом два буксира и лодки, на которых дети обучаются гребле. «Туман» уже два года не двигается — тише воды. Слушает кваканье лягушек и периодически звонкие голоса ребятни, которая приходит полазать по кораблю. Печальных причин всему этому несколько — вышеупомянутые, а также оптимизация детских кружков, да и затяжное мелководье не позволяет бороздить просторы.
Сергей Шуткевич — техник-механик, судоводитель, уже несколько месяцев как не капитан корабля. Ушел с должности — быть преподавателем кружка не самая доходная работа. Но он честно отдал 29 лет службе на этом судне, 17 из них был капитаном. «Проходите, не стесняйтесь», — прямо на нос военного корабля провожает Батя, Солдафон и Тарзан — так звали дети учителя.
История появления боевого корабля интересна. Советским инженерам пришлось проектировать его в блокадном Ленинграде в условиях стресса, повальной экономии и малого количества времени.
— Для металлических листов корабля не хватало «горячих» работ: гибка, выбивка — все это топливо и электроэнергия. Потому судно сделали не обтекаемым, как было принято, а плоским, квадратным — если поднять, по форме будет похоже на утюг. Тут только нос и корма загнуты, — как по музею, водит Сергей Васильевич. — Представьте, первое судно этого проекта сделали 16 июня 1942 года, а в начале ноября уже испытывали. Несмотря на все это, корабль получился очень удачным: выносливый, ходкий, быстрый.
После войны проект модернизировали — очень нужны были тральщики, способные ходить по мелководью и снимать мины в Балтийском море.
— К нам он попал в начале 1980-х. Обменяли мы его у Херсонского клуба моряков на «трехсоттонник» Каспийской флотилии, который много лет стоял на Соже.
Первые белорусские капитаны корабля долгие годы модернизировали машину, после чего тральщик стал местом обучения для членов клуба юных моряков и речников, который в Гомеле существовал с 1977 года.
Сергей ШУТКЕВИЧ был капитаном «Тумана» 17 лет.
Третьим капитаном «Тумана», который так назвали сами дети, стал Сергей Шуткевич. К тому времени в клубе уже было четыре судна — два морских и два речных. Заходим в каюту, откуда раньше даже был выход через шкаф в штурманскую рубку. Тут много иллюминаторов, есть и стол капитана, значки городов на стене, фото детей в морских робах, их поделки… Конечно, есть и икона Николая Чудотворца — покровителя мореплавателей. Это ребята подарили учителю. Вновь выходим на носовую палубу:
— Вот этой белой рубки на самом деле на военных кораблях того времени не было. Была просто открытая площадка со штурвалом. А вот тут, на палубе, стояли орудия — две 45-мм полуавтоматические пушки для борьбы с малыми кораблями и авиацией противника. Цвет палубы традиционный для военного корабля — зеленый. Наши ребята собирались здесь на построение. В случае тревоги выходили из кубриков, по-походному открывая люки, задраивая переборки — как на флоте.
Поднимаемся на капитанский мостик. Родное здесь от военного корабля — штурвал, лаг, компас, машинный телеграф, трансляция. Никакой автоматики — все ручное. Висит тут и план вахты, датированный 2014 годом. Детской рукой расписано, кто и за что тогда отвечал в походе… Много имен девочек. Сергей Васильевич говорит, что барышни на корабле были иногда лучше мальчишек: «Одна, помню, мастерски блины в воздух со сковороды подкидывала днем, а ночью могла и вахту нести, не смыкая глаз».
— Помню, папа один приехал. Идет навстречу, а потом, гляжу, мимо меня смотрит огромными глазами. Подходит и без приветствия: «Не понял, что она делает?!» Я ему: «Кто?» Он: «Дочь моя!» Объясняю ему, что она за всех посуду моет — дежурная по камбузу. Мужик просто в шоке: «Да она за собой кружку в жизни не помоет! Как она это за всех тут делает?!» — смеется Шуткевич.
— Дети лучше механика расскажут вам про то, что здесь три двигателя, каждый из которых мощностью 300 лошадиных сил, могут и пояснить, как переводятся все команды на английском языке, сколько на корабле должно быть топлива, пресной воды и провизии, — по-отцовски рассматривает фото разных экипажей капитан. — Идемте, покажу машинное отделение.
Вижу здесь вырезанную надпись на полу: «Холодов. 58—62 год». Откуда она? Наверное, это напоминание моряка о себе. «Интересно самому: жив ли этот Холодов?» — задумался вслух Сергей Шуткевич.
Так, что дальше? Посмотрев камбуз, идем в кубрики: один для девчат, другой для мальчишек. Тут, кстати, для всего экипажа есть самые настоящие военные шинели, которые передали ребятам с военного склада.
Вот так выглядит машинный телеграф на судне.
Скоро 14 июля — день рождения «Тумана». А точнее, его первого спуска в море. Ребята традиционно позвонят Шуткевичу, поздравят. Возможно, кто-то приедет к «Туману». Увы, пустить его по Сожу пока нет возможности. Во-первых, детей в морском кружке не шибко много — другие интересы. Во-вторых, таких преподавателей, которые умеют и имеют право управлять кораблями, почти нет. Ну а еще где взять деньги на ремонт, содержание и эксплуатацию судна? Чтобы оценить, какие работы необходимо провести на корабле, его нужно поднять на землю. Это пока невозможно, потому что очень мелко. Предварительно известно, что немного поржавели винты, руль погнут, дырочки в корпусе есть.
— Очень не хочется, чтобы «Туман» ушел в утиль. Я, наши дети с ним — не разлей вода. Вон, танки из болот достают, реставрируют, а как же корабли? — вновь подает руку Сергей Шуткевич, помогает сойти с корабля.
Какая сумма нужна на ремонт? Раньше уже считали, говорит Сергей Шуткевич, необходим был один миллиард «старыми». Потом переоценили. Клубу сказали, что нужно меньше средств:
— Но все равно деньги большие. Раньше нам с удовольствием помогали заводы, предприятия, а теперь многим спонсорам самим нужна помощь.
