Любовь Ильинична и Андрей Петрович
Им обоим давно за шестьдесят. Единственный сын Егорка трагически погиб девятнадцать лет назад.
— Это сейчас женщины рожают и в 50, а тогда мне, 44-летней убитой горем матери, казалось, что мой поезд давно ушел, на горизонте пенсия и одиночество, — медленно, с болью продираясь сквозь дебри воспоминаний, рассказывает Любовь Ильинична. — Понимаете, отношение к жизни было совсем иное, 25-летнюю “холостячку” дразнили “старой девой”, а после сорока для женщин наступала старость. Мыслей о новой беременности не было, конечно. Я очень переживала, что Егор не оставил нам внуков, они с Машей только год как расписались, и вот страшная авария унесла жизни обоих. Я сейчас читаю про несчастных матерей, про ту, что пошла на немыслимые операции и рожает ребенка от умершего сына... Не знаю, наше поколение иначе воспитано. Хотя иногда посещают мысли... Безумно тяжело было первые годы. Мы не могли ходить в гости к друзьям: у них счастливые семьи, дети, внуки. Какое-то время я не общалась с родной сестрой и племянницами. Это были и зависть, и злость: почему я, а не они? Страшно вспоминать, но человек слаб, никакая сила на свете не заставит пережившую смерть ребенка женщину не задавать себе вопрос: почему чужие дети живы?..
Перелом наступил шесть лет спустя после смерти Егора. Моя старшая племянница родила сына и назвала в честь моего мальчика. Это воскресило нас с Андрюшей. Мы вдруг поняли, что, загородившись частоколом от соседей, родных, близких, просто ставим крест на смысле своей жизни. Стали приглашать в дом родителей нашей невестки Машеньки, у нас очень теплые отношения с родней мужа, на все праздники квартира полна гостей: сестры, братья, племянники, двоюродные внуки. Стараемся принимать участие в жизни тех, кому мы нужны. Племянницу, ее мужа и маленького Егора поселили у себя, благо квартира трехкомнатная, позволяет развернуться и мальчугану, и родителям, и нам, старикам. (Улыбается). Это единственный способ справиться с болью в сердце. Одиночество — оно ведь почти осязаемо. И пока ты не одаришь теплом и заботой другого человека, не поймешь, что ты кому-то нужен, что в детях твоих родных и близких есть и твое продолжение тоже, до тех пор жизнь не будет иметь никакого смысла. Мы справились!..
Аня и Вадим
Ей 29, ему 32. Вместе семь лет. “Мы мечтали о двух дочках, даже имена им придумали, школу выбрали, в престижные университеты определили, а Аня никак не беременела, — делятся переживаниями супруги. — Первые года два мы все шутили, что просто надо лучше стараться, сходили на всякий случай к врачам, нас уверили, что с обоими все в порядке. Еще через год бесплодных в прямом смысле слова усилий мы всерьез заволновались, побежали на прием к светилам медицины, потратили бешеные деньги на всевозможные тесты, анализы, консультации. И наконец услышали диагноз: оба совершенно здоровы, зато абсолютно несовместимы. Как сказал доктор, замечательный такой профессор, который “вел” наш случай с самого начала до пораженческого конца, бывают такие феномены в жизни. Ничего не поделаешь. Надо или менять партнера, или брать малыша из детского дома”.
Аня: “Это страшный для меня выбор. Я очень люблю своего мужа, для меня самое главное — чтобы он был рядом. А дети... Наверное, не судьба. Может, это действительно знак, чтобы мы пригрели сироту, но как объяснить все мужчине-производителю, который всегда будет знать, что с другой женщиной у него обязательно получится родная дочь, может, такая же голубоглазая и курносая, как мы мечтали...”
Вадим: “После приговора врачей в наших отношениях что-то разладилось, мы оба это понимаем. Ничего нет сильнее материнского инстинкта, вдруг Аня захочет родить собственного ребенка от другого мужчины, а не воспитывать приемного со мной?..”
Лида и Никита
Эта парочка влюбленных голубков времен моей университетской юности идеально подходят друг другу: оба справляют день рождения 13 апреля, увлекаются здоровым питанием, взахлеб читают Тополя, Бушкова и... откровенно не любят детей. На первых курсах факультета журналистики мы, девчонки, все страдали псевдофеминизмом. Считали глупым торчать у плиты и нянчить младенца, когда тебе 20 лет и перед тобой открыты двери в широкий мир. К 26-ти большинство из нас смягчились душой и утихомирили свои амбиции. Кое-кто уже двоих детишек в садик водит. Но только не супруги Бакушины: Лидочка и Никита при каждом удобном случае не забывают вслух пожалеть любую беременную женщину и пуститься в рассуждения о том, что дети — это цветы жизни на могиле их родителей. Откуда такая нетерпимость к воспроизводству потомства — разобраться сложно. И Лида, и ее муж росли в многодетных семьях ниже среднего достатка, постоянно пеняли своим родителям: “Вот, вы нас нарожали, как кроликов, а обеспечить достойно не смогли!” Возможно, это желание не повторить судьбу родителей и пожить в первую очередь для себя?
Мы, “институтские”, часто бываем у Бакушиных в гостях. Милая уютная квартирка, деловые хозяева, прекрасный стол, приятная беседа. И над всем этим — ощущение какой-то пустоты, бесполезности. “Дом, где не слышен топот детских ног, — мертвый дом!” — говорит Лидина мама. Категорично, но в данной ситуации...
