Хорошо известно, что прообразом современного интернета стала американ-ская сеть ARPANET, разработанная для Пентагона в середине 1960 годов. Но мало кто знает, что еще за десять лет до этого СССР мог создать свою единую компьютерную сеть. Во времена, когда у руля страны стоял Сталин, к кибернетике относились с опаской. Все изменилось при Хрущеве. В октябре 1961 года в Москве прошел XXII съезд КПСС. И вошел он в историю не только тем, что на нем утвердили Моральный кодекс строителя коммунизма. Новая программа партии отводила компьютерным системам решающую роль в развитии страны, что сулило переворот в целом ряде отраслей — от биологии и медицины до управления производством. Узнав об этом, в ЦРУ не на шутку засуетились. Даже создали специальное подразделение по изучению «советской кибернетической угрозы». А советник президента Джона Кеннеди писал: «К 1970 году СССР может иметь совершенно новую технологию производства», и если Америка продолжит игнорировать кибернетику, то «с нами будет покончено». По сути, американцам невероятно повезло. Грандиозный замысел советских ученых так и остался на бумаге. И причиной тому стали вовсе не происки заокеанской разведки. Что же произошло на самом деле?
Ученые Института кибернетики (слева направо): директор института академик В.Глушков, научные сотрудники А.Чеботарев и А.ЛетичевскийЕще в 1958 году группа военного инженера Анатолия Китова разработала один из самых быстрых компьютеров в мире — «М-100». Он был способен производить сто тысяч операций в секунду. Получив рабочий образец машины, Китов осознал важность объединения вычислительных мощностей в компьютерную сеть. И написал письмо на имя Хрущева, представив план по созданию в СССР Единой государственной сети вычислительных центров (ЕГСВЦ), которая объединяла бы управление армией и народным хозяйством. В создании принципиально новой технологической платформы инженер видел возможность «обогнать Америку, не догоняя ее», то есть организовать качественный рывок там, где американцы еще не имеют преимущества. Если бы эта идея была воплощена в жизнь, то интернет появился бы в СССР на 10 лет раньше, чем в США. И это при том, что многие тогда считали ЭВМ ничем иным, как самым обыкновенным калькулятором, который, кроме как выполнять математические вычисления, ни на что другое не годится.
Но на пути письма Китова к Хрущеву встала военная контрразведка. Дело в том, что СССР к тому времени внедрил системы противовоздушной и противоракетной обороны, а также систему управления спутниками-шпионами. Для каждой из них была разработана своя независимая сеть. Именно их мощностями и пропускными каналами планировали воспользоваться советские кибернетики при создании централизованной системы сбора и обработки статистической информации. Мысль о том, что армия должна делиться ресурсами с Госпланом, казалась высоким чинам в погонах атакой на обороноспособность страны и посягательством на собственные аппаратные интересы. В итоге секретная комиссия признала идеи Китова вредными, и его вынудили положить на стол партбилет, закрыв путь к дальнейшей карьере.
Тем не менее интерес советского руководства к кибернетике не иссяк. В 1962 году руководитель отдела технической физики киевского Института физики Академии наук УССР Александр Харкевич опубликовал весьма любопытную статью. Он утверждал, что задачи обработки и сбора информации давно пора переложить на связанные в единую сеть компьютеры, чтобы результаты одного центра обработки данных полностью учитывались другим. Ученый указывал, что структура сети должна обеспечивать достаточный запас живучести. То есть в случае перегрузки или выхода из строя тех или иных ее участков поток данных должен направляться по обходному пути. Именно так сейчас работает интернет.
Идея о том, что все экономические проблемы можно будет решить с помощью сетей и компьютеров, нравилась правящей верхушке. В ноябре 1962 года председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин вызвал к себе в кабинет главу академии наук Мстислава Келдыша и директора киевского Института кибернетики Виктора Глушкова. Ученые предложили Косыгину новый план автоматизации планирования экономики. Он предполагал создание от 100 до 200 крупнейших центров обработки данных в больших городах, к которым будут подключены 20 тысяч мелких городов по высокоскоростным линиям связи. Глушков считал, что вся информация должна храниться в центральной цифровой структуре и извлекаться оттуда практически мгновенно. И все это отдельно от военной сети.
Но и здесь ученые столкнулись с непониманием некоторых управленцев, прежде всего руководителей предприятий и чиновников. Они посчитали, что система возьмет на себя их функции и ослабит государственный контроль над информацией. Либералы же видели здесь попытку консерваторов централизовать экономику в противовес распространению в ней рыночных элементов. И те и другие всячески затягивали создание Общегосударственной автоматизированной системы учета.
Вопреки всем препятствиям советский прообраз интернета был готов к осени 1963 года. И лишь последующая смена власти в Кремле застопорила этот процесс. Новому генсеку Брежневу на тот момент было не до передовых разработок. Виктор Глушков вспоминал:
— Начиная с 1964 года против меня стали открыто выступать ученые-экономисты, многие из которых потом уехали в США и Израиль. Косыгин заинтересовался стоимостью проекта. Ориентировочно он оценивался в 20 миллиардов рублей. Мы предусмотрели самоокупаемость затрат. За три пятилетки реализация программы принесла бы в бюджет не менее 100 миллиардов рублей. Но наши горе-экономисты сбили Косыгина с толку. Нас отставили в сторону.
Жирной точкой в этом деле стала опубликованная в газете «Известия» статья «Уроки электронного бума». В ней сообщалось, что работа над портативными ЭВМ признана за океаном слишком дорогостоящей, неэффективной и бессмысленной.
— В докладных записках в ЦК партии от экономистов, побывавших в США, использование вычислительной техники для управления экономикой приравнивалось к моде на абстрактную живопись, — утверждал Виктор Глушков. — Мол, капиталисты покупают ЭВМ только потому, что это модно, дабы не показаться несовременными. Это дезориентировало наше руководство.
В Москве беспокоились не напрасно. С внедрением автоматизированной системы управления, так называемого электронного правительства, всем стала бы очевидна громоздкость советского госаппарата, его излишняя раздутость. Непременно возникло бы множество вопросов по поводу эффективности вертикали власти. Интересно, что на XXII съезде КПСС тогдашний председатель Комитета госбезопасности Александр Шелепин прямо указывал на инерционность и косность советской системы управления:
— В законодательстве, как мне кажется, пора предусмотреть меры наказания за проявление бюрократизма. В самом деле, за хищение 10 рублей у нас человека привлекают к ответственности. И это правильно. А вот бюрократов, по чьей вине годами маринуются ценные рационализаторские и изобретательские предложения, тех, кто мешает и тормозит внедрение в производство новой техники и технологии, или тех, по чьей вине порой срывается выполнение важнейших решений партии и правительства, у нас не судят.
Партия не готова была идти на радикальные меры, особенно в сфере политических и административных реформ. В общем, работу Глушкова, как и идею его предшественника Китова, признали чуть ли не угрозой национальной безопасности.
Между тем в США времени зря не теряли. В том же 1964 году, через несколько месяцев после представления проекта информационной сети Глушкова, физик Джозеф Карл Робнетт Ликлайдер продемонстрировал идею создания разветвленной компьютерной сети, ставшей первым шагом на пути к реализации в 1969 году системы ARPANET как прототипа сегодняшней всемирной паутины.
Кстати
Сегодня успехи нашей страны в развитии ИT-технологий признаны на мировом уровне. Об этом свидетельствуют и данные очередного рейтинга ООН по уровню развития электронного правительства (United Nations E-Government Survey 2018). Беларусь поднялась на 11 строчек по сравнению с 2016 годом и сейчас занимает 38-е место. Впервые в своей истории мы переместились в группу стран (топ-40) с очень высоким индексом развития электронного правительства (Very-High-EGDI). По оценке составителей рейтинга, это может быть связано с реализацией национальной стратегии устойчивого развития на период до 2030 года, включающей несколько инициатив в сфере ИКТ. В топ-10 стран с развитым электронным правительством вошли Дания, Австралия, Республика Корея, Великобритания, Швеция, Финляндия, Сингапур, Новая Зеландия, Франция, Япония.
konon@sb.by
