Аркадий Шпунт и реставратор Александр Лагунович-Черепко.Когда Аркадий Шпунт неторопливо и с грустным юмором, словно снимая слой за слоем, рассказывает о своей жизни и работе художника-реставратора, то не хочется его останавливать даже уточняющими вопросами. Мне приходилось видеть, как он терпеливо и кропотливо работает, боясь повредить икону, скульптуру, картину… В одну из наших встреч я записал монолог реставратора о прожитом.
Случай или судьба
В профессию попал так. Зимой 1969 года пришел из армии. Надо было где-то жить, семью кормить. Устроился художником на стройку. Там предложили пойти работать маляром, обещали квартиру… Но я посмотрел вблизи на все это, и мне расхотелось.Однажды ко мне в вагончик зашел покурить прораб, и я ему сказал, что собираюсь уходить со стройки, а куда, пока не придумал. Он предложил пойти в реставрационные мастерские (за оперным театром, на улице Чичерина, в старой котельной), там прораб видел вывеску.
Пришел в мастерские, рассказал, что хочу работать, что окончил скульптурное отделение художественного училища. Мне показали скульптурную розетку и спросили, смогу ли сделать точно такую. Сказал, что смогу, совершенно не представляя будущую работу. Взяли и сразу дали пятый разряд.
Новое дело
В какой-то момент мы остались без заказов, а платили тогда сдельно. Я, слоняясь по мастерским, обнаружил в подвале муфельную печь. Проверил: работает. Догадался, что нужна она для обжига изразцов для часовни в Гомеле. Кстати, часовня и сегодня изразцами поблескивает. Нашел там форму, заполнил шамотом и обжег. Показал инженеру. Он удивился и предложил делать дальше… Вскоре выяснилось, что не все так просто с изразцами и мне надо учиться. Направили консультироваться с мастерами на фабрику в Ивенец. Приехал, а слушать и отвечать на мои вопросы специалисты не хотят. Пришлось идти в магазин. Выпили, подружились. В Минск я привез рецепт массы, эмали, инструмент и формы для изготовления изразцов. Наша муфельная печь заработала…Мастер
Однажды ко мне пришел человек — Игорь Конев. Таких рабочих теперь нет. В чистой спецовке, внимательный, уверенный. В свое время он работал на фарфоро-фаянсовом заводе лепщиком моделей. С завода ушел, разругавшись с главным инженером. Он посмотрел, как я работаю, и через пару дней принес мне инструмент, считал, что у каждого он должен быть индивидуальным. И тут я осознал, что ничего не понимаю в работе… Игорь Васильевич показал и объяснил, как и что надо делать, как создается модель. Для меня это стало откровением. Рассказал и показал мне профессиональные секреты мастеров моделирования. Кстати, на ГУМе лепнина и керамика его авторства.
Музей
В 1990-е, когда все рухнуло и рассыпалось, у нас с Петром Журбеем даже мастерскую в Троицком забрали. Места для работы не было. Я понимал, что серьезная реставрация может быть там, где много старых произведений искусства, где есть хранилище. Такое место — Национальный художественный музей. Тогда там был небольшой отдел реставрации, где работало человек десять. Постепенно, не торопясь, мы с коллегами во многих тонкостях и секретах белорусской иконописи разобрались и научились с ней работать.Инструментарий и оборудование
Когда наши специалисты выезжают на Запад, например в Италию, то местные реставраторы сильно удивляются: наши умеют рисовать. Сегодняшний западный реставратор — в первую очередь это химик. Они занимаются укреплением, расчисткой, краской, лаками, грунтами. Решают технические проблемы. За пятьдесят лет работы реставратором у меня не было по-настоящему оборудованного рабочего места: с хорошей оптикой, освещением, столом и креслом… Работаем чаще всего стоматологическим инструментом и скальпелями.Мои сотрудники уже поездили по миру, видели, как там работают их коллеги, какие у них мастерские, лаборатории, вентиляция, столы, шкафы, свет… Все это похоже на космические станции…
Команда
За то время, что работаю в музее, сложился уникальный коллектив, способный выполнять сложные задачи, работая не только для нашего музея, но и для других. Каждый сотрудник знает свое место и дело. Каждый по-своему неповторим. То, что они работают в музее, здорово!Ведь в реставрации важно все: хороший столяр, умелый резчик, толковый химик…
Кстати, реставраторы при Советском Союзе напоминали масонский орден, где все отстроено по ранжиру. Специалисты могли консультироваться друг с другом, учиться. Категорию давали, строго оценив проделанную работу.
Часто вспоминаю великолепных людей, с которыми познакомился благодаря профессии, и под сводами соборов слышу их голоса...
Аркадий Шпунт, реставратор:СПРАВКА «СБ»
— Уже несколько месяцев занимаюсь реставрацией замечательной иконы — Одигитрия Печерская, — написанной в XVIII веке. До 1973 года она находилась в церкви деревни Даниловичи Ветковского района… Работая, прикасаясь к образу Богоматери и младенца, испытываю трепет. Надеюсь, что и в будущем, как и сегодня, эта икона будет опекать Беларусь, даровать мир и спокойствие, удерживать людей от неосмотрительных шагов и злых мыслей.
Реставратор Аркадий Шпунт родился в 1947 году в Борисове.
С 1999-го работает в Национальном художественном музее. В 2008 году стал заведующим отделом научно-реставрационных мастерских. Аркадием Шпунтом были раскрыты и отреставрированы десятки произведений древнебелорусской живописи и скульптуры, которые входят в состав постоянной экспозиции музея, участвовали в многочисленных выставках и опубликованы в научных каталогах.
В 2012 году коллектив реставраторов под руководством Аркадия Самуиловича был награжден специальной премией Президента деятелям культуры и искусства за проведение реставрации 10 произведений сакральной живописи и икон иконостаса Жировичского монастыря.
ladzimir@tut.by
