В разные исторические эпохи она приобретала специфические очертания. А в различных географических точках и собственное региональное выражение. Естественно, что эта идея наиболее активно звучит на пересечении европейской и евразийской культур. Четверть века назад после распада СССР многие и на Западе, и на Востоке рассчитывали на неизбежный прогресс в международных отношениях. Действительность оказалась менее радужной, и реального сближения между Востоком и Западом так и не произошло. А количество международных проблем за прошедшее время не только не уменьшилось, а, напротив, возросло. Неудивительно, что тема региональной безопасности стала одной из ключевых и на проходящей в эти дни в Минске летней сессии ПА ОБСЕ. Важным шагом к разрешению этой проблемы стала бы реализация идеи интеграции интеграций, которая предполагает сближение интеграционных моделей ЕС и ЕАЭС. Что же препятствует ее практическому воплощению и как сегодня способствовать развитию отношений между Востоком и Западом?
Услышать друг друга
Евгений Прейгерман, руководитель экспертной инициативы “Минский диалог”
Концептуальность идеи — это важно, так как именно идеи правят миром. Но для их реализации нужны еще как минимум две составляющие. Это понятная взаимная выгода для всех ключевых участников и политическая воля со стороны тех, от кого зависит принятие решений. Часто эти составляющие практически тождественны: если есть осязаемая выгода, то будет и политическая воля ее получить. Но такая, казалось бы, очевидная логика работает не всегда. И ситуация с “интеграцией интеграций” того пример.
В последние годы было проведено несколько макроэкономических исследований, показавших очевидную выгоду, которую получат страны — члены ЕС и ЕАЭС, в случае взаимной интеграции. Например, по данным модельных расчетов мюнхенского Института Ifo, заключение углубленного торгового соглашения между двумя интеграционными объединениями сразу же отразится на росте доходов населения. Где-то этот рост на начальном этапе будет не очень заметным (например, в Германии — 0,2% в год), а где-то он окажется более существенным: в Беларуси — на 4,9%, в России — 3,1%, в странах Балтии — членах ЕС — от 1,2 до 1,8%. Еще 5—6 лет назад результаты эконометрических и других исследований с похожими выводами на политическом уровне звучали бы убедительным аргументом. Но сегодня — нет.
В экономическую рациональность вклинились вопросы безопасности, которые лавинообразно усилили и без того хроническое отсутствие доверия между Востоком и Западом. События внутри и вокруг Украины отбросили тему “интеграции интеграций” далеко от нынешней повестки дня. В моменты наивысшей эскалации конфликта на востоке Украины диалог между Россией и ЕС был возможным лишь в чрезвычайном антикризисном формате. То есть в формате Минских соглашений “нормандской четверки” и также минских переговоров Контактной группы ОБСЕ.
На сегодня ситуация не сильно сдвинулась с места. Но все активнее звучат голоса, призывающие к необходимости остановить лавину эскалации отношений и двигаться в сторону налаживания взаимовыгодного сотрудничества. Но значительная часть политических элит и населения по обе стороны придерживается другой точки зрения, чем только подливает масла в огонь военно-политического противостояния.
Происходит это по нескольким причинам. Прежде всего стороны традиционно по-разному толкуют нормы международного права и принципы современных международных отношений. Проще говоря, у них отличающиеся и во многом конфликтующие картины мира. В результате они элементарно не понимают друг друга.
Перед нашей страной сегодня стоят две сложные и взаимосвязанные задачи. Для региональной стабильности и нашей собственной безопасности необходимо усиливать наши мирные инициативы. А для этого надо продолжать процесс нормализации отношений с ЕС. Соответственно необходимо искать точки соприкосновения с западными партнерами по тематике прав человека.
У взаимосвязанных задач должны быть и взаимосвязанные решения. Если наши геополитически крупные соседи не в состоянии понять друг друга, то сделать это должны мы. Россию мы знаем и понимаем, наверное, как никакая другая страна. А вот с пониманием Запада и у нас есть проблемы. Например, те же права человека. Граждан в западных государствах со школьной скамьи учат, что права человека в их самом широком прочтении — это не только ценность, но и ключевой компонент безопасности. И нет смысла их в этом переубеждать (так же, как по многим вопросам нет смысла переубеждать нас). Необходимо спокойно и терпеливо на собственном примере показывать: если нам действительно хотят помочь в чем-то, делать это надо не упреками и резолюциями, а через диалог и сотрудничество. И использовать для этого нужно абсолютно все возможности, в том числе на площадке Парламентской ассамблеи ОБСЕ, по линии бизнеса и гражданского общества.
Эффект масштаба
Сергей Кизима, доктор политических наук
Действительно, идея интеграции интеграций, выдвинутая руководством Беларуси, России и Казахстана в 2011 году, по-прежнему остается одним из приоритетов в деятельности ЕАЭС и во внешней политике стран-участниц. Суть этой концепции предельно проста. ЕС располагает современными промышленными технологиями, но у него колоссальная зависимость от импортных природных ресурсов. Страны ЕАЭС являются чемпионами по наличию огромных запасов природных ресурсов, которые можно намного более эффективно использовать посредством современных технологий, но технологий такого уровня мало. Если убрать существующие экономические барьеры между ресурсами и технологиями, экономика и в ЕС, и в ЕАЭС должна развиваться быстрее. Кроме того, рынок ЕС огромен, это один из трех крупнейших рынков мира наряду с китайским и американским. Рынок ЕАЭС в четыре раза меньше, но тем не менее тоже значим в глобальных масштабах. Их объединение позволило бы создать крупнейший рынок в мире, не имеющий себе равных.
Имеет значение и эффект масштаба, а также логистика. Есть смысл прямо на месте создавать огромные промышленные предприятия, которые не будут иметь больших затрат на логистику из удаленных регионов. А обычно чем больше объем производства, тем дешевле обходится каждая единица в огромной партии. Это означает удешевление товаров, а следовательно, повышение уровня жизни.
Снятие экономических барьеров между ЕС и ЕАЭС повлечет и другое позитивное последствие — распространение передовых практик менеджмента в ЕАЭС. Не секрет, что недостаточно современный менеджмент — зачастую одна из главных проблем предприятий на постсоветском пространстве.
Что же мешает реализовать идею, которая должна принести выгоду всем? Прежде всего существует мощный политический барьер. Многие политики в ЕС уверены, что у них получилось создать абсолютно передовое во всех отношениях общество и не надо чрезмерно сближаться даже с соседними странами, которые не готовы во всем придерживаться стандартов ЕС во всех сферах жизни. Между тем не все, что считается передовым в ЕС, придется по нраву населению в Беларуси или России. А поскольку вы не готовы следовать во всем стандартам ЕС, говорят в Брюсселе, значит, нечего даже и обсуждать какую-либо интеграцию экономик, как бы это ни было выгодно.
Имеет значение и начавшаяся в 2014 году новая холодная война. В головах многих политиков Евросоюза, взращенных в условиях долгой вражды Запада и СССР, она является более привычной глобальной схемой, чем равноправные отношения, при которых надо много работать, чтобы понять своих собеседников, отличающихся от тебя, и уважать их точку зрения. А тут все ясно, и можно уверенно использовать весь арсенал, наработанный в прежней холодной войне, — от гонки вооружений и военных расходов до размещения новых сил США на территории ЕС. Какое уж тут экономическое сближение на фоне острейшего противоборства?
Так и получается, что выгодный для ЕС и ЕАЭС режим интеграции интеграций становится делом лишь отдаленного будущего. Насколько отдаленного — покажет время.
