Почему дозвониться порой бывает так сложно?
В сотый раз набрав номер телефона, по-прежнему слышу лишь монотонные гудки — так продолжается уже третий день. С каждым разом кладу трубку все громче. Думаю, такое раздражение знакомо всем, кто хотя бы раз ранним утром пытался дозвониться, скажем, в регистратуру поликлиники. Некоторые работницы любят снять трубку в утренний час пик и положить ее рядом с аппаратом, а потом, сколько ни звони, будет занято.
Впрочем, таким незамысловатым способом «прячутся» от надоевших клиентов-пациентов не только медработники. Лично довелось убедиться, что некоторые специалисты за долгие годы службы научились попросту игнорировать раздающиеся звонки и не брать трубку, даже если она разрывается в полуметре от правой руки — заняты они, понимаете ли. Тогда зачем вам телефон и почему его номер дают в справке?
На прошлой неделе я несколько дней не могла дозвониться не в поликлинику, а в учреждение повыше — в комиссию по репрессиям Минского облисполкома… Дело в том, что чуть ранее в отдел соцпроблем «БН» обратилась пожилая женщина, жертва сталинских репрессий, которая жаловалась, что уже больше года не может получить ответ на свои многочисленные обращения в указанную комиссию.
В приемной председателя Миноблисполкома мне тут же подсказали ФИО секретаря нужной комиссии и его номер телефона, по которому я пыталась дозвониться в течение дня — безрезультатно. «Возможно, человек просто в отпуске, на дворе-то июль», — подумала я и снова набрала номер приемной. Однако там на мою догадку ответили предельно ясно: «не знаю», и дали еще два номера. Дальше, как говорится, та же петрушка — ни на одном конце провода не хотели снимать трубку. «Что же, вся комиссия разом уехала на юга?!» В приемной уже начали раздражаться, поэтому сказали как отрезали: «Не могли сразу все уйти в отпуск, но других номеров нет». И положили трубку.
Через день, уже не надеясь услышать голос на другом конце провода, я все же дозвонилась. Однако мне пояснили, что должность секретаря комиссии по репрессиям вот уже полгода (!) занимает другой человек. Интересно получается: почему секретарь приемной, в которую, почти как в Рим, ведут все дороги обращающихся, оказалась не в курсе?
— Это приемная председателя облисполкома, и здесь не обязаны знать обо всех перестановках. У нас пять тысяч сотрудников — ни один человек не в состоянии отследить повышение, понижение или увольнение каждого, — пояснили мне в приемной.
И все же посмею не согласиться: существует штатное расписание, в котором все четко прописано. Можно еще как-то оправдать работника приемной, если бы нового секретаря комиссии по репрессиям назначили две недели или месяц назад. Но ведь прошло-то полгода!
А теперь вспомним, что изначально пыталась дозвониться не корреспондент «БН», а 84-летняя пенсионерка. Боюсь, что аргументов о трудностях профессии ей не понять. Порядок должен быть с порога, в данном случае с приемной, чтобы не приходилось по полгода искать концы.
Яна МИЦКЕВИЧ, «БН»
