Доводилось слышать, что литературный перевод — это поцелуй через стекло. То есть, каково бы ни было искусство мастера, между иноязычным читателем и оригиналом есть некая преграда, которую преодолеть невозможно. Впрочем, по–настоящему талантливый интерпретатор дарит нам шедевр, в котором есть часть и его таланта. На этом поприще отметились многие именитые белорусы — от Франциска Скорины до Владимира Короткевича. Но в почтенном профессиональном цехе — свои проблемы. Десять лет назад я проводила «круглый стол» о трудностях ремесла. Полтора десятка участников называли проблемы, спорили... Изменилось ли что–то за прошедшее время? Это мы выясняли на заседании библиофильского клуба, который собирается в минском магазине «Книжный салон». Конференция прошла под названием «Художественный перевод: опыт и современное положение». Есть ли у нас профессиональная школа? Достаточно ли появляется литературных переводов и находят ли они читателя? Как сделать, чтобы белорусская литература активнее распространялась в мире? Обсуждали и острые приметы времени — приобретение авторских прав.
Знакомим вас с фрагментами состоявшегося разговора.
Алла Змиева, директор магазина «Книжный салон»: В моей домашней библиотеке есть книга, в которой собраны разные переводы «Гамлета» на русский язык. Ведь существует мнение, что каждое поколение должно иметь свою современную версию шедевров. Надеюсь, что подобные книги появятся и с белорусскими произведениями. Но количество — это одно, вопрос в их качестве. Несколько лет назад был шум вокруг интерпретации романа Короткевича «Христос приземлился в Гродно» на русском языке, который издали в Санкт–Петербурге. В тексте было много ляпов, книгу вроде было решено не продавать, но она до сих пор на рынке... Кроме того, оценить качество перевода может только специалист, покупатель ориентируется на цену и вид книги.
Петр Жовнерович, переводчик: У нас нет такого понятия, как критика перевода. Не доходят многие белорусскоязычные книги и до читателя. Недавно один иностранец показал нашим студентам карту Беларуси. На ней были отмечены две точки, которые он обязательно хотел посетить. Это Витебск, где жил Марк 
Шагал, и Пинск, связанный с именем Рышарда Капустинского. Оказалось, студенты вообще ничего не знают об этом писателе, которого читает вся Европа. Хотя его книга недавно вышла на белорусском языке.
Анатолий Бутевич, писатель, переводчик: В России, к примеру, недавно издали «Новую землю» Якуба Коласа. Но, к сожалению, это старый перевод, в котором тысячу строк опущено: все, что касается бога, религиозных праздников, «кулаческих» мотивов. Разве для читателя это и есть «энциклопедия белорусской жизни», как называют поэму? Были и у нас примеры, когда в переводе на белорусский язык появлялись тысячи лишних строк. И вот вопрос: перелагателю идти за текстом или возле него? На мой взгляд, может быть несколько переводческих школ. Но мне ближе — соответствие тексту. Я работал над мемуарами Богуслава Радзивилла, где очень сложная лексика... Пришлось специально ездить в Польшу, сидеть в библиотеках. Процитирую высказывание Моисея Сафира: «Переводы — как женщины. Если верны, то некрасивы, а если красивы — то неверны».
Юрий Сапожков, поэт, переводчик: На международном форуме в Армении, где я недавно был, грузинские коллеги рассказали, что давно добиваются, чтобы в книгу включали не только оригинальный текст, но и обязательно подстрочник. Это очень точно и правильно. Ведь когда обсуждают номинантов на Нобелевскую премию по литературе, обсуждают и читают подстрочник. Многие считают, что дословный, точный перевод — это предательство автора. Другой язык — это иные интонации, аллитерации... Нужно интерпретировать свободно, но далеко не улетать. Согласен с мыслью, что над книгами иных авторов можно работать всю жизнь. Когда переводил «Пророка» Халиля Джебрана, работал почти ежедневно пять лет.
Людка Сильнова, поэтесса, переводчик: Для меня перевод — это прежде всего интересная и сложная творческая задача. Вывести поэта из одной языковой стихии в другую... Это вызов моему мастерству, знанию языка, чувству поэзии. Часто сажусь за работу просто по внутренней потребности, это не печатается, ложится в стол. 
Я считаю, в таком деле главное — сохранить портрет автора.
А.Бутевич: Переводные издания есть, и государство их финансирует, книги выходят в издательствах «Мастацкая лiтаратура» и «Лiтаратура i мастацтва». Но этого мало. Я был в Кракове на двух тематических конгрессах, которые проводит Институт книги. Там рассказывали, как институт поддерживает переводчиков с польского в разных странах. Так вот, в Беларуси этой помощью никто не воспользовался. И прежде всего потому, что мы не знаем, что есть такая возможность. В советское время сюда тоже приглашались представители нашего цеха, проводились семинары... Сегодня такой практики нет. Если мы хотим, чтобы белорусская литература была известна в мире — должны заинтересовывать переводчиков.
Ю.Сапожков: Оказывается, в Москве уже создан институт переводчиков. И есть проект института художественного перевода стран СНГ. В Душанбе в прошлом году была проведена первая международная школа, из Беларуси в ней 
участвовал только один представитель. На форуме в Ереване прозвучало предложение о создании экспертного совета. А что у нас? Я почти десять лет работал в журнале «Всемирная литература» — его закрыли, пытаемся что–то публиковать в «Нёмане»... В то время как в Киеве сохранили журнал «Всесвит». И еще: часто читатель просто не владеет информацией. Например, на форуме в Ереване с нами была молодая переводчица Анна Янкута, она редактор превосходного интернетовского журнала «Прайдзiсвет». Там, кроме прочего, печатаются и переводы иностранных авторов на белорусский язык. Что касается авторских прав, то если связаться с автором, зачастую он сам договорится со своим агентом. Я связался с Джулианом Барнсом, который недавно получил Нобелевскую премию, и он разрешил работать над его романом.
Василий Ермолович, переводчик: Всемирная литература — понятие виртуальное. Переведенное с испанского на белорусский произведение считать испанским или белорусским? Я думаю, это уже часть белорусской культуры. 
Таким образом, чем больше в литературе любой страны переводов, тем ближе она к идеалу всемирной.
Говорилось на заседании и о том, что культурные связи должны развиваться параллельно с экономическими, ведь как было бы здорово, чтобы в Латинской Америке, с которой мы устанавливаем контакты, читали «Новую зямлю» Якуба Коласа на испанском. Почему–то не появляются взаимные литературные работы с Китаем, с которым у нас хорошие отношения. Коллеги также предположили, что нужно создать корпус переведенных текстов, которые необходимы нашему высшему образованию. Заинтересовало всех предложение, чтобы переводчики художественных текстов объединились в какую–то ассоциацию и появилась возможность совместно решать проблемы. А в заключение дискуссии поэт Владимир Скоринкин прочитал главу из своего перевода поэмы Байрона «Дон Жуан».
