Скадовск - это теплый лиман Черного моря, крохотный городок, похожий на деревню. И солнце, солнце, солнце... Словом, все то, чего так хочется летом. И мы с подругой решили провести там очередной отпуск.В хибарке с двумя верандами, где мы, как убежденные "дикари", сняли себе "апартаменты", уже жили две женщины, тоже из Минска, и чрезвычайно общительный мальчик лет четырех, Артемка. Играя по утрам во дворике с хозяйской девочкой, он то и дело бегал в дом за игрушками, водой, фруктами и при этом звонко кричал
: - Мама Ира! Мама Люся!
Скоро мы даже на пляже стали обсуждать, кто же эта "вторая мама" - нянька, родственница какая-нибудь, подруга матери? Но вроде бы Артемка уже слишком большой, чтобы называть "мамами" всех подряд... Как-то подозвали его поговорить
: - Так как же твою маму зовут, Ира или Люся?
Мальчуган подумал и ответил, удивленный, что взрослым приходится объяснять такие очевидные вещи
: - Маму Иру зовут Ира, а маму Люсю - Люся.
- Так не бывает. У каждого ребенка мама только одна.
- А у меня две.
- Жадина! - сказала подошедшая в это время хозяйская девочка. - Вот у Витьки с нашей улицы вообще ни одной, а ты себе целых двух заграбастал!
Все объяснилось во время вечерних бесед, по-соседски, на общем крылечке, а главным образом - на кухне, где совместное приготовление салатов, видимо, располагало к откровенности.
Сначала Людмила и отец мальчика, Вадик, жили в самом что ни на есть законном браке. Она поступила в аспирантуру мединститута, готовилась к защите кандидатской. Он занимался продажей мебели. Появился ребенок; фотография жены и сынишки стояла у Вадика в офисе на рабочем столе рядом с компьютером. Когда малышу исполнилось два года, Люся стала замечать, что ее супруг, так сказать, завел кого-то на стороне.
- Я думала, с кем не бывает, пройдет, - говорит она. - А никак "не проходило". Наконец мы с Вадиком серьезно поговорили. Он признался, что сошелся со своей бывшей одноклассницей, первой любовью, и влюбился в нее снова. Ничего с собой поделать не может. Меня с Артемкой тоже любит, как подумает, что нам изменяет, сердце кровью обливается. Короче, ни нас, ни ее бросить не в состоянии. Вадик действительно по натуре такой, нерешительный. Подожди, говорит, Люсенька, скоро я разберусь со всеми проблемами.
Кстати, Ире герой-любовник в это же время обещал: "Потерпи, милая, скоро все изменится, и мы поженимся".
Но Люся, человек целеустремленный, решила взять дело в свои руки. Пока Вадик работал и мучился угрызениями совести, глядя на фото возле компьютера, жена разузнала телефон его пассии, и женщины встретились.
Первые взаимные впечатления оказались не ахти. Люся, законная супруга, без пяти минут кандидат наук, свысока смотрела на простую учительницу младших классов, разлучницу Ирину. Тонкая, грациозная Ира искоса поглядывала на полноватую Люсю. Разговор начался натянуто. Но после двухчасового общения и бутылки вина женщины уже плакали друг у друга на плече и пришли к неожиданному решению: жить всем вместе. Вадика такая новость потрясла, но возражать он, понятно, не стал. И вот уже два года длится их странная семейная жизнь. Вадик работает и попеременно развлекает то одну, то вторую избранницу концертами да кино, в то время как другая сидит с ребенком. Людмила пишет докторскую. Ирина после уроков в школе ведет хозяйство и занимается с Артемкой. Все довольны.
- Но как же вы "делите" Вадика? - изумленно спрашиваю я. - Неужели не ревнуете друг к дружке?
- Сначала было немного, - отвечает Людмила. - Но потом мы поняли, что плюсов в нашей жизни больше, чем минусов. Разве лучше было бы мне, в буквальном смысле слова, упереться рогами и остаться без Вадика, а Артемке - без отца? Есть у меня такой пример: соседка застукала мужа с любовницей, пошла на принцип - развелась. А сына-подростка одна воспитать не сумела, попал в дурную компанию, спился, сейчас вот в колонии.
- Я очень люблю Вадика, но вижу, что даже ради меня он бы из семьи не ушел. Тянул бы только время, врал и мне, и Люсе, - говорит Ира.
Есть у нее и еще одна причина: она обожает ребятишек, но, увы, после сделанного в юности аборта своих детей у нее уже не будет. А Артемка, с которым нянчится в основном она, души в ней не чает, мамой зовет...
"Разврат! Бордель!" - закричит, наверное, большинство граждан, считающих себя порядочными людьми. Но вот странно - останься Ира просто любовницей Вадика, "разврата" вроде как и не было бы. Традиция. Все как у людей. К традиционному "разврату" отношение совершенно иное - попробуй сегодня заявить, что иметь любовницу непорядочно, прослывешь отсталым от жизни "совком". А вторая жена - это уж, дескать, извините! Но, по большому счету, в чем разница? В том, что эти трое решили не прятаться друг от друга?
"А ребенок?! В какой среде он растет, что видит?" - воскликнут многие читатели. Вот тут и правда возразить трудно. Пока еще Артемка не воспринимает ситуацию как неординарную. Но ему не всегда будет четыре года... Какие мысли возникнут в его юной голове, когда однажды он призадумается о том, почему у него две мамы, если у всех - одна? Ведь гаремы у нас нормой жизни не считаются. Как отнесутся к этому его сверстники, ведь все тайное когда-нибудь становится явным? Для, казалось бы, счастливого баловня двух женщин это может со временем стать серьезнейшей психологической травмой, даже помешать в будущем его собственной семейной жизни. Если мальчик вообще не сломается под напором дразнилок и обсуждений и не уйдет из дому... Проблемы эти у семьи еще далеко впереди, но то, что они неизбежно будут, - очевидно уже сейчас. Пока взрослые, похоже, живут, думая только о себе. А между тем если уж волей судьбы оказались эти трое в одной лодке, не считать ребенка - грех...
В остальном же понять обеих женщин нетрудно. В нашем мире действительно порой приходится объединяться самыми необычными способами, "чтоб не пропасть по одиночке". Остаться одной с малышом на руках - мизерная помощь государства и менталитет нашего сильного пола, при котором женщина с ребенком называется "с прицепом", - страшнее, чем разделить мужа с его любовницей. Выйти замуж "по-людски", вращаясь в избранном женском обществе педколлектива школы, - сверхзадача. Скажите, это нормально? Но не это ли толкнуло Иру и Люсю на поступок, который даже в наше время терпимости и разнообразия взглядов воспринимается с осуждением?
Так кто же Вадик - совратитель или благодетель? А если откровенно, хоть он, возможно, и воображает, что весь сыр-бор разгорелся из-за него, фигура он в этой истории, по-моему, слабая и довольно жалкая. Не верю я, простите, в то, что сделать нормальный выбор между двумя избранницами ему помешала безумная любовь. Это уж скорее похоже на "бледную немочь и организационное бессилие", выражаясь словами знаменитого "тихоокеанского петушка" Остапа Бендера. С современными женщинами так нельзя - чревато непредсказуемыми последствиями. Соберутся дамы вместе и без него, любимого и инфантильного, все решат, да так, что за голову схватишься... Они-то сегодня не могут себе позволить быть нерешительными.
А может, наши защитники морали вообще не правы? Может, это не "трое в семейной лодке" - явление ненормальное, а наш менталитет? Кое-где уже и однополые семьи никого не удивляют, а тем более не возмущают. Как говорится, лишь бы человек был хороший. Но... пробую представить себя второй, третьей, пятой женой любимого человека - и понимаю, что сейчас в унисон с консервативными моралистами закричу: "Разврат! Позор!", хотя теоретически понимаю, насколько это глупо и недемократично. Все-таки не Бухара у нас и не Смирна. Теоретически быть терпимым - это одно, а практически, в стране с христианским мировоззрением и пушкинской Татьяной Лариной...
Но кричать "Разврат!" что-то в душе мне все-таки мешает. Какое право имеет посторонний человек осудить чужую личную жизнь?
Считается, мы всегда должны поступать "правильно". С точки зрения других, то есть общественного мнения. Ему в угоду Ира должна была проявить сознательность и преступную любовь к Вадику в себе задушить. Ради него Люся с мужем-изменником должна была развестись. Но кто бы выиграл от всего этого, кроме общественного мнения?
Герои этой весьма неоднозначной в плане морали истории правы, на мой взгляд, в одном: они по-своему счастливы и никому другому своим счастьем не мешают (не будем до поры до времени рассуждать за ребенка, ведь еще неизвестно, как сложится его судьба!). Ну и, как говорится, на здоровье. Вот только кто знает, чем закончится для них в будущем это сожительство! Одна семейная парочка из моей родни гордилась тем, что не просто изгнала ревность из своих отношений, но муж и жена по ночам даже рассказывают друг другу о своих похождениях на стороне. И что же? Прошли годы, состарились супруги. И стали спать один с ножом, другая - с топором под подушкой. Каждый из них до смерти боялся, что во сне его прикончат в отместку за прошлые подвиги. Видно, об этом, как и о чести, не помешает подумать смолоду...
