Трое, которые не значатся в героях

«Я не один раз мог погибнуть…» — В войну, — рассказывает Евгений Никитич, — я мог не однажды погибнуть… Уже во время бобруйской наступательной операции вот так присели на короткий отдых с моим товарищем (до этого времени помню его фамилию – Бендюк). Неподалеку кухня. Товарищ и посылает меня: «Сходи, Женя, возьми чего-нибудь горяченького». Только я к той кухне, как снаряд над головой – б-бах! Оглядываюсь – ни моего товарища, ни того места… — Или, — продолжает он, — бой. Мы – в окопы, немцы – навстречу. Один из-за поворота с винтовкой, примкнутым к ней штыком – на меня. Увернулся, только плечо мне немец зацепил. Но и я его достал: лежит, такими молящими глазами смотрит. Не стал добивать – отошел… А сколько таких и других эпизодов было за войну, которую прошел от начала до конца Евгений Кабик. Казалось, в таких переделках бывал, а только одна контузия. Как будто кто его оберегал, а может, просто солдатское везение. Так или иначе, на родину вернулся живым и невредимым. Грудь украшали орден Отечественной войны и боевого Красного Знамени. Как человек авторитетный был заместителем директора Стасевской школы Бобруйского района, преподавал историю. Затем вышел на заслуженный отдых. И давай отсчитывать годы: девяносто четыре набежало! До последнего времени держал хозяйство из нескольких коз, пчелопасеку на пару десятков ульев. Охотник и грибник, лирик, романтик – таким знают Кабика односельчане. А еще Евгений Никитич был знаком с самим Петром Машеровым. Учились до войны в одном техникуме, а затем в Россонском районе вместе работали. Уже будучи первым лицом республики, Петр Миронович приглашал бывшего однокурсника приехать к нему в Минск. Только Евгений Никитич не воспользовался такой возможностью. «У Машерова и без меня, — говорил, — дел хватает». История юнги Сачкова. Геннадий Сачков до войны жил с родителями в Житомире. В 41-м отец ушел на фронт и не вернулся, мать погибла во время бомбежки. Куда деваться мальчонке пяти лет от роду? Его эвакуировали в Кемеровскую область, где и пробыл до сорок четвертого. После освобождения от немцев Пинска, где жила бабушка, приехал туда. А на реке Пина как раз базировалась Днепровская флотилия бронекатеров. Гена бегал к морякам, выполнял их несложные поручения. Понравился своей выдержкой, смекалкой. А узнав, что мальчишка – круглый сирота, те решили зачислить его в команду одного из бронекатеров. На довольствие поставили, форму сшили – все как положено! Вот и ходил юнга в боевые походы по рекам Пине, Припяти, Мухавцу и даже по Висле, Одеру и Шпрее. Был отмечен медалью «За отвагу», освоил профессию рулевого, сигнальщика, а также минера. После войны окончил Сачков военное училище, служил, дорос до подполковника. Вся дальнейшая его жизнь связана с Бобруйском. До сих пор работает в автотранспортном колледже. Один из создателей музея Днепровской флотилии на базе этого учебного заведения, где, конечно же, есть экспонаты с бронекатера, на котором служил. Геннадий Феликсович один из самых молодых ветеранов войны. Вспоминает о прошлом и думает о будущем, о том, чтобы его внуки и правнуки не испытали того, через что сам прошел. Пусть всем только безоблачное небо! На костерок к ветерану. Юрий Васильевич Бобков не любит засиживаться в городской квартире. Как только возможность появится, уезжает на свой дачный участок, что неподалеку от деревни Соломенка. Там он по-настоящему ощущает природу, отдыхает душой и сердцем, со своей Ниной Васильевной с удовольствием в земле копается. Правда, особенно и не переусердствует – все-таки годы! Однако, в каком бы состоянии ни был, к вечеру (особенно когда приезжает внук, аспирант БГУ Игорь Мельников) обязательно костерок. На специально приготовленном «пятачке» выкладывает мелко колотые дрова, на них – более крупные. Поджигает. Дым веселой струйкой устремляется вверх… Он – своеобразное оповещение. И вот уже подтягиваются к костру еще один ветеран Владимир Яскевич, за ним Владимир Шпильков, подходят супруги Северины, еще кто-то, обмениваются новостями. Течет неспешный, как в недалекой Березине вода, разговор. Вслушиваются в него и река, и лес, и небесный полог, который все больше накрывает землю. Кто-то из присутствующих вдруг да и обратится к ветерану: — Юрий Васильевич, страшно в войну было? — Д-да, — промолвит тот, как бы собираясь с мыслями. – Восемнадцатилетним попал на фронт. Командир отделения. Участвовал в операции «Багратион». А в моем подчинении и сорокалетние: слушаются и не очень… Вот однажды нас так отработала вражеская артиллерия, кто не окопался как следует, не замаскировался, те и полегли. Вот тогда ко мне и с уважением: «А что командир говорил!» Да и сам, как говорится, по ходу многому учился. — А «За отвагу» вы за что получили? — Это как бы совокупное: на реке Нареве из своего «противотанковича» убрал фашистский пулемет, который не давал продвинуться нашей пехоте. А вблизи города Рожаны в амбразуру дота попал. — А что потом? — В сорок пятом меня, как отличившегося в боях, отправили в танковое училище. Потом были парад на Красной площади, служба на острове Врангеля и в Группе советских войск в Германии. Много чего пришлось изведать… …Горит костер, сидят вокруг него люди, колышутся за ними тени. Тени – это минувшее, а люди – настоящее. Между тем и другим как бы связующее звено – ветеран войны! P.S. Когда материал готовился к печати, не стало Евгения Никитича Кабика. Пусть земля ему будет пухом, а этот рассказ о нем – памятью.