Три вопроса критику

Здравствуйте, Людмила! Прочитала ваш материал о мадам Бовари. Мне показалось, что вы упустили идею, что, если женщина лишена возможности творческого самовыражения, она гибнет, превращается в мещанку... Как–то сурово вы судите о героине...
«Здравствуйте, Людмила! Прочитала ваш материал о мадам Бовари. Мне показалось, что вы упустили идею, что, если женщина лишена возможности творческого самовыражения, она гибнет, превращается в мещанку... Как–то сурово вы судите о героине...

Оксана П., Минск».

Вы знаете, Оксана, если бы у меня в распоряжении была не газетная полоса, а страниц десять «толстого» журнала, позволяющего научную терминологию, я бы с удовольствием раскрыла и эту тему. Безусловно, в условиях иной эпохи судьба Эммы Бовари была бы иной... Но все же именно Эмма произнесла слова, которые цитируются сегодня противниками женского равноправия: «Между тем, а не должен ли мужчина знать все, все уметь, доносить до женщины смысл бытия, вести ее за собой по жизни». Синдром Бовари, стремление жить иллюзиями, гламурными стереотипами, никуда не исчез. Кроме того, не нужно забывать, что автор романа — мужчина. А Флобер откровенно своих героев ненавидел. Говорил, что лучше бы ему писать о крокодилах. Эмму наделил собственным комплексом недовольства жизнью. Творческое самовыражение? «Веление плоти, жажда денег, томление страсти — все сливалось у нее в одно мучительное чувство». Автор мало оставляет нам возможностей любви к героине... Но, как пишет российский литературовед Александра Веселова, «нам хочется вместе с Эммой вступить в борьбу против тирании мужского мира и сбросить с себя опостылевшие оковы фаллократии: «Ей хотелось бить всех мужчин, плевать им в лицо, топтать их ногами». И мы переживаем вместе с ней. И проецируем ее судьбу на свою». В общем, дискуссировать здесь можно бесконечно. И слава Богу, ведь литература — это прежде всего процесс, движение мысли, а не «набор» памятников.

«Людмiла! Як вы ставiцеся да версii, што Вiнцэнт Дунiн–Марцiнкевiч не пiсаў п’есу «Пiнская шляхта»?

Пётр Iванавiч, настаўнiк, Вiцебск».

З асцярожнасцю, шаноўны Пётр Iванавiч. Як i да iншых спробаў разгадаць лiтаратурныя загадкi кшталту цi iснаваў Паўлюк Багрым i цi Шэкспiр сам пiсаў свае п’есы... Мне вядома, на чым грунтуюцца сумнiвы ў аўтарстве Дунiна–Марцiнкевiча. Сумнiўныя, у прыватнасцi, вядомы лiтаратуразнаўца Нiна Мячкоўская, задаюць пытаннi, чаму гэты твор напiсаны на пiнскiм дыялекце, чым растлумачыць больш высокi — у пэўнай ступенi — мастацкi ўзровень «Пiнскай шляхты» ў параўнаннi з iншымi беларускамоўнымi творамi пiсьменнiка, чаму сам Дунiн–Марцiнкевiч не ўнёс гэтую п’есу у спiс сваiх твораў? Але аргументы iншага боку не менш пераканаўчыя... А для мяне, па–праўдзе, дык i больш. Хаця б той факт, што адзiн з герояў п’есы мае прозвiшча Альпенскi, i менавiта ў Альпенi нейкi час жыў Дунiн–Марцiнкевiч, i менавiта ў Альпенi жылi Цюхай–Лiпскiя, якiя таксама сталi героямi п’есы. Пiсьменнiк Уладзiмiр Лiпскi знайшоў сведчаннi пра тое, што Дунiну–Марцiнкевiчу была знаёмая судовая справа першай паловы XIX ст., што тычылася шляхцiцаў Цюхай–Лiпскiх. I, падобна, менавiта гэтыя дакументы натхнiлi пiсьменнiка на стварэнне п’есы. Цi высветлiцца з цягам часу абсалютная праўда? Не ведаю. Прызнаюся, мне падабаецца, што ў гiсторыi нашай лiтаратуры ёсць загадкi i таямнiцы. А постаць Дунiна–Марцiнкевiча, у якога ў наступным годзе юбiлей, безумоўна, заслугоўвае ўвагi i павагi i дасюль намi, няўдзячнымi нашчадкамi, як след не ацэненая.

«Слышала, что Василя Быкова кто–то из европейских писателей назвал «последним писателем–традиционалистом Европы». Куда же катится современная литература, если Быков считается устаревшим?

С уважением, Анна Петровна Морозова, Гомель».

Не стоит так переживать из–за чьего–то определения, Анна Петровна. При желании и обладая определенными знаниями на любого писателя можно навесить нужный ярлык. Вот вроде бы насаждается убежденность, что в Европе давно уже никто не рифмует... А там все больше появляется сторонников регулярного стихосложения. Даже если смотреть «утилитарно», литература ведь сегодня — выгодный товар. Следовательно, он должен учитывать вкусы покупателя. А даже самый «высоколобый» потребитель литературы, кроме постмодернистских и постпостмодернистских творений, желает иногда почитать нечто с внятным сюжетом, волнующее узнаваемостью, мелодичное... В России говорят о появлении «нового реализма» в молодой прозе. Так что, думаю, никуда литература далеко не укатится и проза Василя Быкова не устареет так же, как не устаревает проза Петрония или Лукиана. А ведь им даже не сотни — тысячи лет!

Шлите вопросы и мнения на e–mail rublevskaya@tut.by или в обычных письмах на адрес газеты.

Ваш критик — Людмила РУБЛЕВСКАЯ, «СБ».
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter