Три сестры

Они воспитывают 7 родных и 9 приемных детей
Они воспитывают 7 родных и 9 приемных детей

В большой и уютной трехкомнатной квартире, в которой я договорилась встретиться с уникальной барановичской семьей — родными сестрами Марией Тропец, Тамарой Янковской и Ларисой Азарчик, вкусно пахло только что испеченными блинчиками. Встречать меня в прихожую высыпала толпа детей — от мала до велика.

— Один, два, три... Сколько же их здесь? — мои глаза начинали округляться.

— Девять, но это не все, — ответили мне сестры. — Всего на троих у нас шестнадцать детей и уже шестеро внуков. Родных сыновей и дочек — семеро, остальные — приемные...

Мария

«У меня два сына. Ребята хорошие, старшему сейчас уже 30 лет, младшему — 21 год, — говорит Мария Тропец, худощавая, доброжелательная женщина, с морщинками–лучиками в уголках глаз. Пожалуй, именно эти морщинки делают выражение их внимательным, озабоченным. — Я же всегда дочку хотела, да не получилось. А тут под Гомелем в семье наших родственников беда случилась — трагически погибла мать девятерых детей, да прямо у них на глазах. Старших бабушка забрала, а младшеньких девчонок (одной — три, другой — пять годочков) я решила взять к себе. Посоветовалась с родителями, и мой отец с сестрой Ларисой привезли девочек к нам, в Барановичи. Правда, сначала Лариса думала одну девочку к себе забрать, но отец сестер разлучать не позволил. Так я стала приемной мамой Маши и Насти. Сначала трудно было. Проблем в семьях и со своими собственными детьми избежать не удается, а тут — чужие, да сразу двое. Пока привыкли, притерлись...

Помню, услышала я как–то, что в Ждановичском детском доме проводят день открытых дверей, и решила поехать, посмотреть. Я ведь даже не представляла себе, как дети в таких домах да интернатах живут. Приехала и увидела там Кристинку. И так мне ее темные глаза в душу запали, я прямо заболела.

Вернулась домой и давай дочек спрашивать: «Может, еще девочку к себе возьмем из детского дома?» Те обрадовались, запрыгали: «Мама, давай, давай!» Вот так у меня появилась и третья приемная дочь.

Всякого за эти годы хлебнуть пришлось — старшие девочки долго не могли забыть той трагедии, что в семье произошла, по ночам просыпались, плакали. Сколько сил ушло, чтобы отогреть их сердечки, хоть чуть–чуть сгладить страшную память о происшедшем. Кристина — та молчала до четырех лет, дичилась. Я уж думала, что никогда ребенок в себя не придет. Но ничего, время и внимание лечат...

Девочки теперь просто красавицы, учатся в школе, по дому помогают. А Кристина — как птичка щебечет. Я ни о чем не жалею, точно знаю, будет меня кому в старости и приласкать, и слово хорошее сказать».

Тамара

«Мы с сыновьями, а их у меня двое — Коля, ему 26 сейчас, и 11–летний Павлик, после развода с мужем жили в маленькой однокомнатной квартире, — начала свой рассказ Тамара Янковская, в квартире которой мы и беседовали. — И так мне хотелось иметь большое жилье, огромную кухню, много комнат! Уехала я в Москву, три года там работала, каждую копейку откладывала, а Пашку сестры смотрели. Вернулась, построила этот кооператив трехкомнатный. Коля, старший, женился, уехал, ходим мы по этой квартире с Пашкой, просторно — хоть в футбол играй. А я все думаю: «Вот сейчас и младший подрастет, женится, невестка будет его к своей матери тянуть, и останусь я совсем одна в этих трех комнатах!» И так мне страшно стало! А тут Мария уговаривает — возьми девочку из детского дома! Я и поехала в наш Барановичский приют посмотреть детей, а вернулась совсем больная. Как они глядят на людей! Ничего не говорят, а в глазах только одно: «Заберите меня...» И такая боль... Недетская...

Сначала я Зою взяла, ей сейчас 9 лет, она живет со мной уже три года, а потом и Галю с Димкой, им по 5 годков теперь. Это сейчас они такие веселые, живые. А сначала просто страшно было, дети элементарных правил гигиены не знали, нормального туалета в глаза не видели. Воровали хлеб и прятали под подушки, запасались на случай голода. Сколько я слез пролила! А теперь только радуюсь, глядя на них. Дима у нас пестунчик, всех научил любить маму, так и бегает ко мне каждую минутку: «Мамочка, буську!» Галюня — помощница, всем одеваться помогает, следит за порядком. Зойка у меня умница: и учится отлично, и танцами занимается, и английский изучает, и в музыкальной школе на цимбалах играет. Вот только инструмент я пока ей купить не могу, дорогой он. Мы ведь недавно приобрели стиральную машину, долго на нее деньги собирали. Представляете, сколько стирки в семье, где четверо детей?»

Лариса

Старшая из сестер, Лариса, выглядит очень эффектно, настоящая красавица, светлоглазая, улыбчивая. Ни за что не скажешь, что у нее уже есть внуки.

«У меня три дочери, и сейчас я уже трижды бабушка. Старшей уже 30 лет, младшей — 10. Чуть больше года назад мы с мужем купили большой дом в поселке Жемчужном, совсем недалеко от Барановичей, и стали подумывать о том, чтобы взять на воспитание мальчика. Муж давно сына хотел, да и пример сестер натолкнул на такую мысль. Даже присмотрели мальчонку в нашем приюте. Однажды позвонила мне знакомая и рассказала, что в Ляховичской больнице лежат детки, братик и сестричка. Мать у них лишена родительских прав, больна туберкулезом, лечат ее принудительно. Я дома никому ничего не сказала и поехала посмотреть на детей. Приехала, как глянула — у меня прямо сердце оборвалось. Дети худые, глазенки — как у волчат, дикие. А еще острижены они наголо. Оказалось, что педикулез у них был, вши, то есть, по–простому. В больнице мне стали рассказывать, что мальчик, Владик, долго попрошайничал у магазина, все просил у людей еду, говорил, что ему сестру Карину покормить надо. Люди ему и давали кто что, хлеб там, печенье. А девочку он в это время сажал в крапиву, подстилал ей газетку и оставлял. Карина крапивы боялась и сидела на месте, пока он таким образом пропитание добывал. Владику тогда было шесть лет, а Каринке — три годика. Решила я их забрать, стала собирать, а у них не одежда — рванье, грязное все. Вдруг смотрю, девочка лет четырнадцати стоит в отдалении, плачет. «Кто это?» — спрашиваю. А мне говорят: «Сестра их старшая, Наташа. Но вы можете ее не забирать». А как не забрать?

Так и привезла я их в Барановичи всех троих вместе. Домой побоялась сразу вести. Оставила у сестры, а сама пошла мужа подготовить... Он–то ведь на одного сыночка рассчитывал, а тут — трое, две девочки и мальчик.

Владик очень с мужем дружит, всякие общие мужские дела у них, по дому, во дворе они вместе хозяйничают. А как вспомню, какой он был, когда я его привезла, так всегда плачу. Худющий, все время жадно ел, просто до рвоты, продукты прятал по укромным местам — для Карины. Карина несколько месяцев к себе никого, кроме Наташки, не подпускала, дикая была, как Маугли, даже еду только у нее или Владика брала. Теперь–то уже привыкла, вот только молчит пока. Но психологи и педагоги обещают, что заговорит. С детьми в нашем доме поселилась радость. А ведь если бы мне еще пару лет назад сказали, что я на такое решусь, в лицо бы рассмеялась. Конечно, по молодости такие мысли не приходят, а с годами хочется чувствовать себя кому–то нужным».

О проблемах

А еще сестры говорили о том, что неплохо бы было иметь специальный реабилитационный центр, в котором можно было бы снять стресс у маленьких «сирот при живых родителях» и лишь потом помещать их в приемные семьи. Сетовали на то, что не всегда охотно власти оповещают их об изменениях в законодательстве, касающихся приемных семей. Так, например, пришлось им повоевать за собственный, положенный приемным мамам по закону отпуск. Жаловались, что порой не вовремя выплачиваются детские пособия, что льготы, положенные приемному ребенку по месту прописки, «не переезжают» следом за ним в место, где он воспитывается, например, из Гомельской области в Брестскую.

...На мой вопрос, что же планируют дальше эти удивительные женщины, ответила Мария Тропец: «Хочу взять еще мальчика!» Вот так вот...

Татьяна ГРИНКЕВИЧ.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter