Три дня в кибуце

Поездку в Израиль мы с сыном планировали давно, а приглашение посетить кибуц в западной части пустыни Негев получили в последний момент от нашей родственницы Алены. Не так давно она вышла замуж за институтского друга Геннадия, который вот уже 20 лет живет в «Беэри» и убежден, что лучшее место на земле вряд ли сыщется. Исторически они бакинцы и к тому же коллеги — архитекторы, но семейное счастье обрели в израильской пустыне.

Близко к полуночи они подхватили нас в Ашкелоне и на серебристой «Субару» доставили в пункт назначения. Помимо привычных номерных знаков, машина имела номер на капоте — «130», что обозначало ее принадлежность к автопарку кибуца. За три дня мы наездили на ней 475 километров. Эту цифру Гена вписал в дорожный лист как отчет о наших странствиях — никаких других сведений не требовалось. Так заведено: раз к члену кибуца приехали гости, им надо обеспечить максимальный комфорт. Замечу, что эта транспортная услуга, как и все последующие, была бесплатной.

Мы ехали по спящему городку, пытаясь хоть что-то разглядеть при зыбком свете фонарей. Ряды аккуратных домиков, высоченные кипарисы на зеленых лужайках, покой и тишина. И вдруг глаз выхватил из темноты колючую проволоку, в два ряда опоясывающую по периметру всю территорию кибуца. В коридоре между ними бесшумно передвигались овчарки, проводившие нас внимательным взглядом. «Беэри» размещается в восьми километрах от сектора Газа и не раз подвергался атакам террористов ХАМАСа. Как-то «кассам», кустарная ракета, сооруженная из куска трубы, разорвалась рядом с детсадом и ранила двух девочек. С тех пор детские учреждения, которых немало в «Беэри», снабжают особо прочной кровлей, а рядом размещается бомбоубежище. Кстати, все члены общины имеют оружие, хранящееся до нужного момента на складе.

Я понял, что надо быть бдительным, но сосредоточиться на этой мысли не успел. Гена открыл ключом один из домиков, и мы испытали шок. Нас ждали три комнаты с кондиционерами, санузлом, гигантским телевизором и холодильником, набитым прохладительными напитками, йогуртом и фруктами. Питаться предстояло в столовой, но имелась стойка с раковиной, электрочайником и бутербродницей, что позволяло на скорую руку сооружать несложную еду. Вот тогда-то у меня мелькнула теоретически безграмотная мысль: возможно ли построение коммунизма в одном отдельно взятом кибуце?

Всем или никому

А теперь немного истории. Кибуц (в переводе с иврита — община) появился много раньше, чем наши колхозы, и за 38 лет до создания государства Израиль. Первые колонисты, откликаясь на призыв сионистского конгресса в Базеле о заселении Палестины, основали в 1910 году возле библейского озера Кинерет коллективное хозяйство «Дгания», которое называют «матерью кибуцев». Все первопроходцы — 10 мужчин и две женщины — были родом из Российской империи. И это не случайность: в 1881—1914 годах из нее эмигрировали 2,5 миллиона евреев, преимущественно в Израиль и США.

Большинство поселенцев не умели ни пахать, ни сеять, ни доить коров и всему учились с нуля. Договорились, что члены общины будут попеременно занимать все должности — от скотника до руководителя хозяйства. Плоды коллективного труда распределялись по принципу: «Или каждому, или никому». Так сложился кодекс кибуца, подсказанный нуждой.

Основатели «Дгании» были социалистами и людьми начитанными, мечтавшими сделать явью то, что привиделось в знаменитом четвертом сне Вере Павловне из книги Чернышевского «Что делать?». А заодно доказать, что евреи, слывшие нацией ростовщиков и торгашей, способны к производительному труду. Это было принципиально — создать собственное государство на земле, обработанной собственными руками.

Большинство поселенцев не умели ни пахать, ни сеять, ни доить коров и всему учились с нуля. Договорились, что члены общины будут попеременно занимать все должности — от скотника до руководителя хозяйства. Плоды коллективного труда распределялись по принципу: «Или каждому, или никому». Так сложился кодекс кибуца, подсказанный нуждой.

В Палестине, глухой провинции Османской империи, лишь кое-где заселенной арабами, не текли молоко и мед, обещанные Господом Моисею. За два тысячелетия с той поры, как римляне изгнали евреев с их земли, она пришла в запустение. Вокруг были каменистые поля, оголенные горные склоны и болота. Их хозяева, комфортно жившие в Дамаске и Бейруте, хотели получить за эти гиблые места хорошие деньги. И тогда в домах еврейской диаспоры появились синие жестяные коробочки, в которых собирались средства для выкупа клочков исторической родины. Вклад банкирского дома Ротшильдов, конечно, перевешивал содержимое скромных копилок, но тут счет ведется по-другому.

Кибуцы стали частью биографии многих политических лидеров Израиля. Достаточно сказать, что из 12 премьеров пять — бывшие кибуцники. С общиной «Сде-Бокер», основанной группой демобилизованных воинов, был тесно связан первый израильский премьер Давид Бен-Гурион. Уйдя в отставку в 1953 году, он поселился там, чтобы, по его словам, «личным примером содействовать заселению пустынного Негева». Забавно, что совет кибуца долго колебался, стоит ли его принимать? Было опасение, что это привлечет в хозяйство слишком много газетчиков и охраны. В конце концов экс-премьера, учитывая его почтенный возраст (68 лет), определили на несложную работу — сторожем в коровник. Через 14 месяцев Бен-Гуриона снова призвали во власть, но в 1970-м он окончательно ушел из политики и, вернувшись в «Сде-Бокер», сосредоточился на мемуарах. Там он и похоронен рядом с верной подругой — русской еврейкой Полой.

Вторым ребенком, появившимся на свет в «Дгании», в семье русских евреев, оказался Моше Даян, будущий министр обороны Израиля, герой Шестидневной войны. В 14 лет он стал членом тайной военной организации «Хагана» и участвовал в защите родного кибуца. Черной повязкой на глазу он обзавелся во время Второй мировой войны, когда сражался в Сирии против сторонников коллаборационистского режима Виши. В его бинокль попала пуля, что сильно упростило работу советских карикатуристов, когда они принялись разоблачать коварные происки сионистов. Нашлепка на глазу Даяна была такой же безошибочной приметой, как усики у Гитлера.

Новинка дипломатии: рецепт от Голды Меир

Фанаткой кибуцев была и Голда Меир, разведенная с мужем только потому, что он не разделял ее энтузиазма. Жили они тогда в США, и, выйдя в 19 лет замуж за Мориса Меерсона, Голда поставила условие: она выбирает кибуц, а за ним решение — ехать с ней в Палестину или остаться в Америке. Морис последовал за супругой, но кибуц так и не полюбил.

Замуж Голда больше не выходила, однако ее любовников хватило бы для формирования полномасштабного кабинета министров. Ревнивые жены называли ее «Меир-матрац», но даже они воздавали должное обаянию этой женщины, никогда не имевшей в гардеробе более двух платьев.

Меир стала вторым автором эксперимента, которого история дипломатии не знала. Назначенная в 1948 году первым послом Израиля в СССР, она решила, что посольство в Москве будет управляться самым типичным израильским способом — как кибуц. «Мы будем вместе работать, — пишет она, — вместе есть, получать равное количество денег на карманные расходы и нести по очередности дежурства... Дух и атмосфера нашего посольства будут те же, что и в коллективном поселении; я верила, что, помимо всего прочего, русским это должно было особенно понравиться». Увы, бывшая кибуцница вскоре убедилась, что равенство в «бесклассовом» советском обществе — пропагандистский миф.

Во время приема в Кремле в честь Октябрьской годовщины ей довелось поговорить о кибуце с Полиной Жемчужиной, женой Молотова. Та представилась ей на идише: «Их бин а идище тохтер» (Я — дочь еврейского народа). Бедная Полина не подозревала, чего ей будет стоить этот невинный разговор, хотя вела она себя вполне лояльно, а узнав, что в кибуцах полностью отменена собственность, заспорила: «Это неправильно. Даже Сталин против этого. Вам следовало бы ознакомиться с тем, что он об этом думает и пишет». Но это не помогло: в разгар антисемитской кампании в СССР жена ближайшего соратника Сталина была арестована и вышла на свободу лишь после его смерти.

В первый день, проведенный в кибуце, нас удивила его малолюдность. На глаза попалось человек 15—20, да и те были преимущественно велосипедисты, быстро скрывавшиеся из вида. В столовой, работавшей по принципу шведского стола, утром тоже было пустовато. Куда же подевалось остальное народонаселение, словно растворившееся в неоглядном окрестном просторе? Оказалось, оно просто работало в том самом пространстве, изрядная часть которого принадлежит «Беэри» — 1,8 тысячи гектаров.

Весь наличный состав общины мы увидели только в пятницу вечером, когда с заходом солнца начинается шаббат — суббота, самый важный день календаря, о котором в Торе сказано: «Помни день субботний, чтобы святить его».

Заполненный почти под завязку огромный зал встретил нас праздничным гулом. Столы разной вместимости позволяют собираться компаниями «по интересам». Обед, как всегда, был обильным: салаты, супы, рыба, мясо всех видов — куриное, говяжье, индюшачье, словом, все, кроме запретной свинины. А в честь шаббата было выставлено и вино, которое каждый наливал себе по вкусу из бутылок или бочонка с краном.

Неожиданно раздались аплодисменты: оказалось, в столовую пришла Шавит Визель. Эта высокая светловолосая девушка, воспитанница кибуца, выиграла в Хайфе звание «Мисс Израиль-2010». Ей 20 лет, и сейчас она проходит срочную службу в Армии обороны Израиля. Дослужит, а уж затем будет выбирать профессию, скорее всего, как сказала Шавит, в модельном бизнесе.

Потом Алена и Гена повели нас в разместившийся по соседству клуб. Расположившись в кресле или на диване, здесь можно выпить кофе, съесть пирожное, поиграть в покер. За спиной я услышал перестук костяшек: нашлись и любители нард, правда, в каком-то замысловатом «индийском» варианте. Кое-кто шуршал газетами. На стендах широко представлена пресса, преимущественно на английском, реже — на иврите.

Раз в неделю в клубе заседает совет кибуца в составе его глав, именуемого секретарем, и председатель профильной комиссии. Это своего рода правительство кибуца, а высшей властью является собрание его членов.

Как прожить без денег

Первый президент Академии наук Израиля Мартин Бубер говорил, что «кибуц» — «единственный коллективистский эксперимент, который не провалился». Сказано по-научному взвешенно: если опыт не стал триумфом, то доказал свою жизнеспособность. Наверное, потому, что его организаторы, увлекшись утопией, остались реалистами. В пресловутую формулу «От каждого — по способностям, каждому — по потребностям» они внесли небольшое, но существенное уточнение: «в зависимости от возможностей кибуца». И это обещание выполняется.

Уклад жизни примерно таков. Средства производства находятся в коллективной собственности, а земля принадлежит государству, но кибуц вправе распоряжаться ею до тех пор, пока существует.

Каждый вступающий передает все свои сбережения в общий фонд, а кибуц принимает на себя полную ответственность за своих членов и их детей. Это означает удовлетворение их потребностей в еде, жилье, образовании, в том числе высшем, охране здоровья, старикам выплачиваются пенсии. Таким образом, не обладая личной собственностью, кибуцник до конца дней будет обеспечен всем необходимым на уровне, более высоком, чем средний израильтянин. Кто-то даже съязвил: кибуц — это «гетто для богачей».

У каждой семьи свой домик, чаще всего из трех комнат. Дети могут жить в домах-интернатах или с родителями. Несколько лет назад постановлением общего собрания молодежи начиная с 16 лет стали выделять отдельные домики. Однако новоселы зажили уж слишком весело, и решение — редкий случай — было отменено.

Кибуц «Беэри» знаменит своими спортивными успехами. Так, он имеет собственную баскетбольную команду, выступающую в первой национальной лиге, и даже прикупил для нее смуглых гигантов. Есть в хозяйстве и отличный бассейн, гимнастический зал, конюшня для любителей верховой езды.

Личных авто нет, но всегда можно воспользоваться машиной из общественного автопарка. Основное же средство передвижения — велосипед. По окрестному лесу проложены специальные маршруты: прогулочные и спортивные для проведения велокроссов. Любителям этого вида спорта хорошо известен магазин у въезда в «Беэри» под названием «Медавшим», в переводе с иврита что-то вроде «Педалим» — в смысле «Давайте крутить педали!»

За околицу эта торговая точка вынесена не случайно: деньги в пределах кибуца хождения не имеют. Для его членов все в магазинах бесплатно. В конце года часть заработанных хозяйством средств переводится в фонд выплат кибуцникам — строго поровну, независимо от личного вклада. Полученные деньги можно расходовать по своему усмотрению уже за пределами кибуца.

Кибуц «Беэри» в числе первых прибег к модернизации традиционных основ жизни. В частности, члены общины получили право работать и вне своего городка, но деньги, заработанные на стороне, должны поступать в общий котел. По этой схеме живет и наш друг Геннадий, который работает в одной международной компании и в числе других дел увлеченно воспроизводит на компьютере трехмерные макеты зданий и городских районов, которые еще предстоит построить.

Существенно расширился и диапазон производственной деятельности общин. Раньше она была сугубо сельскохозяйственной, что ограничивало экономический рост. Нынче же в кибуцы пришла индустрия — небольшие фабрики, мастерские, лаборатории, производящие широкий спектр товаров — от мебели до электронных схем и промышленных роботов. Есть общины, которые занялись туристическим бизнесом. А «Беэри» нашел нишу в полиграфической сфере. Оказалось, что существует большой спрос на изготовление банковских документов — пластиковых карт, чековых книжек и прочих деловых бумаг. Ясно, что продукция эта весьма деликатна, требующая режима секретности, и типография кибуца, оснащенная на уровне высших достижений хай-тека, охраняется не меньше, чем атомные объекты по соседству в Негеве. Дела пошли настолько успешно, что недавно были прикуплены типографии в Хайфе и Испании.

Почему колхозы развалились, а кибуцы нет?

Эти новшества имели серьезные последствия, не только экономические, но даже мировоззренческие. Потребность в специалистах новых профилей привела к появлению наемных работников, что категорически запрещал устав коллективных хозяйств. Это поколебало равенство, главную заповедь коллективных поселений. В «Беэри» живут 1400 человек, а членов кибуца всего 400. Остальные — кандидаты с полугодовым испытательным сроком и «наемники», на которых социальные гарантии не распространяются. Да и сам кибуц, выступающий в роли работодателя, показался бы «отцам-основателям» классовой изменой.

Об этой и многих других проблемах, стоящих перед собственными кибуцами, я беседовал с Риной Аврон, директором музея истории «Беэри». Эта на редкость энергичная женщина, которой недавно исполнилось 85, сама — живая история. В 1946 году 17-летней девушкой она приняла участие в легендарной операции «11 точек». В преддверии провозглашения независимости Израиля велись острые споры о его будущих границах. И тогда Рина и другие члены молодежных организаций в течение одной ночи заложили 11 коллективных поселений, в том числе кибуц «Беэри».

— Могли ли в то время представить себе, во что выльется кибуцное движение? — спросил я у Рины.

— Конечно нет. Никто и помыслить не мог, что станут возможными такие достижения. Кибуц «Беэри» — один из самых успешных проектов такого рода, как в экономическом, так и в идеологическом плане.

— Есть ли какие-нибудь принципиальные отличия между первыми кибуцниками и их сегодняшними последователями?

— Многое изменилось, но время показало: идеология первопроходцев жива. Как вы знаете, с недавних пор в кибуцах появились наемные работники. Так вот, наша молодежь во время минувшего 1 мая целый день заседала и спорила о том, как защитить права этой группы. Приятно было убедиться, что социальная справедливость для наших потомков не пустой звук.

— В год столетнего юбилея первого кибуца усилилась дискуссия о том, нужны ли сегодня коллективные поселения. Многие считают, что при современном развитии рыночных отношений и глобализации у кибуцев нет будущего. Верно ли это?

— И да, и нет. Надо признать, что многие кибуцы в условиях мирового экономического кризиса разорились, оказались неконкурентоспособными. Но одновременно набрали силу хозяйства, которые, продолжая защищать идеалы социальной справедливости, вполне уверенно чувствуют себя в агрессивной стихии рынка. В их числе и наш «Беэри». Могу засвидетельствовать: в успешных кибуцах, учитывающих новые реалии, молодежь охотно остается. Ей нужна эта модель жизни, где можно защищать равные права всех тружеников и в то же время работать на уровне высших технологических достижений.

— По замыслу кибуцы близки к колхозам, которые создавались в Советском Союзе. Но первые выжили, а вторые оказались неэффективными и распались. Почему так произошло? — спросил я в заключение, предчувствуя ответ.

— Наши кибуцы нисколько не похожи на ваши колхозы, — сказала, даже слегка обидевшись, моя собеседница. — В колхозах крестьяне были заперты, как в клетках, а у нас работали и работают свободные люди.

Не берусь предсказать, какими окажутся судьбы израильских кибуцев, но в одном я уверен: что бы ни ждало их впереди, они никогда не окажутся вырванной страницей в истории, как это частенько случалось у нас. Ну а «Беэри», создававшийся в борьбе с пустыней и агрессивными соседями, показался мне заповедником душевного здоровья, свободным от болезней века.

ИТАР-ТАСС

Фото из интернет-ресурсов