Фото Юрия МОЗОЛЕВСКОГО.
— Потенциал, который был в гандболе на заре моей тренерской работы, утрачен более чем наполовину. Возможно, масштаб проблем пока сложно оценить из–за того, что сборная играет неплохо, но это — прежние резервы. Тем же, кто постоянно работает с детьми, провал очевиден уже сейчас. Взять хотя бы специалистов, которые сегодня работают на этом уровне. Особенно в регионах. Я — на пенсии, Владимир Азов — на пенсии, Леонид Бразинский, Василий Павленко, Алексей Вашкевич — тоже... По идее, мы должны быть в лучшем случае консультантами у молодых тренеров, но нам до сих пор приходится не просто работать, а играть основные роли в подготовке. Подобные проблемы в детских школах, особенно в маленьких городках, заметны даже в таких популярных видах спорта, как футбол, хоккей или волейбол.
Фото Вот говорят: у тренеров маленькая зарплата... Но когда я пришел работать тренером, моя зарплата составляла порядка 120 рублей, а опытные тренеры, наработавшие стаж и категории и передавшие игроков в сборную, получали 270 — 280. Сейчас соотношение приблизительно такое же, но приходящие молодые специалисты сразу хотят получать 600 рублей и выше. Оценив реалии, уходят, и в итоге школы, особенно в регионах, вынуждены заполнять вакансии кем угодно. В нашей СДЮШОР, например, гандболистов тренирует учитель физкультуры. И это не худший вариант. В других школах «игровиков» тренируют гребцы, пловцы, да кто угодно. Школам нужно заполнять группы и уже без разницы, кто будет этим заниматься. В районных ДЮСШ процентов 90 тренеров — «непрофильные». В итоге их воспитанников нет даже в сборных областей, а к моменту, когда игроков нужно передавать в УОР, выбирать просто не из кого. Доходит до абсурда: появляются залы, форма, мячи, выделяются деньги на сборы, но везти туда, оказывается, некого. И не верьте, что дети сейчас стали другими. В мою молодость пацаны курили по подъездам или того хуже. Сегодня — сидят за компьютером. И в том и в другом случае вопрос заключался лишь в том, чтобы их заинтересовать, это зависит от тренера.
— Из молодых ребят тренерами в нашу школу пришли лишь те, кто когда–то у меня тренировался. Сергей Дубревич, Алексей Перко... В этом смысле нам повезло: удалось подготовить смену, которая знает, как работать. Этому ведь невозможно научить в университете физкультуры. Там просто готовят людей, которые обладают определенными знаниями. Понимание нюансов приходит только с собственным опытом, и это одна из самых больших проблем. Раньше, чтобы попасть в группу, которая обучается по специальности «тренер по биатлону», нужно было самому выполнить хотя бы первый разряд. Сегодня это уже необязательно. По большому счету, любой человек, который по каким–то причинам решил стать тренером и хорошо сдал биологию, диктант или написал сочинение, может поступить, отучиться и тренировать детей. В результате в детские школы приходят специалисты, которые никому, по сути, не нужны и которые просто не хотят и не могут работать с детьми. А человека невозможно заставить быть тренером. Он придет на тренировку и будет, как очень многие, играть в игры на телефоне. И какая разница в таком случае, какой у него диплом? В школах, кстати, чаще всего на это уже и не смотрят. Принимают всех, кто может набрать группу и обеспечить необходимое для отчетности количество занимающихся. От количества набранных детей тренеру насчитывается зарплата, а дальше — катаются себе и катаются. Естественно, что ребятам быстро надоедает и они уходят. А с детьми в стране проблемы. В сельской школе, куда ребятишек свозит половина района, могут учиться 50 — 60 человек. При этом даже если вдруг найдется талантливый парнишка — куда ты его денешь? Говорят: отправить в училище олимпийского резерва. Но что там его ждет? Комнатушка и маленький шкафчик вдали от родителей. А дома у него телевизор, компьютер, даже в деревнях — интернет, и холодильник. Мы же потом удивляемся, почему даже УОР сегодня не отбирают, а набирают себе учащихся... А ведь эти с горем пополам собранные ребята и оказываются потом нашим ближайшим резервом. Я не понимаю, зачем нам в нынешней ситуации семь УОР по стране, которые ежегодно готовят сотню человек, из которых почти все потом оказываются не нужны ни сборной, ни школам? Не проще ли, допустим, в «Раубичах» создать одно мощное училище, в которое каждый год отбирать со всей страны четверых мальчишек и четырех девчонок. Создать им там идеальные условия, вроде тех, что есть в подобном училище у хоккеистов. Пусть в итоге у нас останется 10 — 20 ребят, но это будут те, кто хочет и может тренироваться. А 10 толковых молодых спортсменов для сборной — очень хорошая поддержка.
— Проблема с тренерами сегодня есть во многих спортивных школах. Люди приходят, устраиваются на работу, но на тренировки не ходят. Я лично знаю примеры, когда человек по два года на работе не появляется и его никто не увольняет. Школе ведь тоже нужно, чтобы был штат тренеров. Иначе эту школу придется просто расформировать. Самое интересное, что эти люди еще и повышенную зарплату получают за результаты тех спортсменов, которых воспитали другие.
Был в динамовской школе тренер Александр Белявский. В свое время целыми днями находился на базе, набирал детей, готовил и передавал таланты другим тренерам. Потом умер, и школа заглохла. А откуда взяться детям, если база постоянно закрыта, а тренеры приезжают на пару часов в день?
В то время, когда я начинал работать тренером, такой проблемы не стояло в принципе. У тренеров был фанатизм, они хотели работать... Сегодня тренеры говорят, что 200 — 300 рублей — не зарплата, но я уверен: положи им на стол и 700, и 800 рублей — результат будет тот же. Просто они не хотят такой работы, не хотят трепать нервы с нынешними детьми, которые совсем не сахар. Самое интересное, что сам я когда–то представлял, что в 64 года буду гулять в парке и присматривать талантливых мальчишек для молодых тренеров... В результате приходится и тренировки самому проводить, и на соревнования ездить. Аналогичная картина во многих видах спорта: заканчивающие карьеру спортсмены в тренеры не идут. Я предлагал Евгению Гутаровичу: набери под свое имя мальчишек и девчонок, поработай с ними, помоги. Нет — ушел в клуб «Минск» со взрослыми работать. С малышами за копейки никто возиться не хочет.
— Проблемы, которые мы ощущаем на уровне УОР, не носят системного характера. Существующий план комплектования часто оказывается даже мал, чтобы принять всех рекомендованных тренерами спортсменов. Я уже не говорю, что если бы каждый из работающих в стране детских тренеров каждый год передавал в УОР пару–другую человек, училища бы просто захлебнулись. И так сегодня в УОР занимаются более 3 тысяч учащихся, и этого вполне достаточно. Конечно, есть примеры, когда детские тренеры работают неэффективно. Есть отделения УОР, в которых нехватка спортсменов. Но эти проблемы мы стараемся решать. Например, сейчас оптимизируем работу отделения синхронного плавания. Но в целом система работает, и в УОР мы отбираем действительно лучших спортсменов. С тренерами немного сложнее. По идее, лучшие тренеры должны работать с лучшими детьми. Но, например, многие специалисты не хотят переезжать по семейным обстоятельствам. Кто–то, наоборот, не хочет передавать своих спортсменов другим тренерам. Мы стараемся искать компромиссы, но речь, конечно, не идет о молодых специалистах: тренеры, которые передают учеников из регионов, должны доверять тем, кто будет с ними работать в будущем. Кстати, мы планируем создать комиссию, которая будет не только контролировать работу областных УОР, но и инспектировать школы, чтобы услышать тренеров и попытаться решить те проблемы, которые их волнуют.
— В хоккее тренерская проблема не стоит так остро, как в других видах спорта. В основных школах — в Минске, Гродно, Гомеле — работают ребята, которые в свое время поиграли на разных уровнях. К слову, я изучал опыт Канады и США, и там на начальном этапе детские хоккейные группы зачастую тренируют даже родители. Уже на следующих этапах, когда дети начинают тренироваться более серьезно, за дело берутся профессионалы. И наши основные проблемы начинаются именно здесь. Весь мир с детьми давно работает не на результат, а на качество подготовки. Причем если у нас чаще всего в центре тренерского внимания оказывается пара–тройка ребят из первой–второй пятерок, то в Америке и Европе одинаково учат всех. В результате к тому моменту, когда более ранние ребята уже «наедаются» хоккеем и начинают буксовать, на первые роли выходят недавние «резервисты», а в результате получается большое количество хоккеистов хорошего уровня. Поэтому наша главная проблема не в тренерах или дипломах, а в том, как они работают. Горят ли желанием что–то менять? Ищут ли в интернете новые наработки и идеи? Общаются ли с коллегами из других стран во время совместных лагерей? У меня ведь, считай, тоже нет профильного образования. В свое время работал в клубе «Неман», параллельно помогал тренерам, учился у них. Анатолий Чурабаев, Александр Полицинский, Дмитрий Кравченко — очень сильные специалисты, у которых при желании можно было многому научиться. А я очень хотел узнать систему подготовки изнутри, понять нюансы... В итоге сегодня уже сам тренирую детей и считаю, что руководителям школ и федерации нужно не смотреть на дипломы, а создать что–то вроде системы лицензий. Захотел человек тренировать детей — сдал определенные тесты и экзамены и получил категорию. Такая система гораздо эффективнее отсеивала бы «лишних» людей, которые даже при наличии образования вряд ли могут подготовить спортсменов. При условии, конечно, что эти тренеры будут видеть реальный стимул для работы. Ведь хорошие специалисты у нас периодически появляются и сейчас, но нередко становятся заложниками ситуации. В итоге из хоккейной школы «Немана» очень многие ребята уехали работать в США — им просто нужно было зарабатывать и кормить семьи. Почему–то считается, что за работу с самыми маленькими детьми нужно платить копейки, а заинтересовать ребят — это очень тяжелый труд.
Вот в прошлом году много было смешков по поводу того, что мои пацаны тренировались на дне бассейна. Но для них возможность поиграть в хоккей — где бы то ни было — была настоящим счастьем. Сегодня, правда, играть в бассейне нам запретили из–за аварийного состояния, но мы купили листы пластика и тренируемся на них. Ищем спонсоров, чтобы построить каток, но, поверьте, главным фактором в подготовке все равно будут неравнодушные люди.
