Почему в брестских озерах и реках креветка не водится, а цех по ее переработке в Березе дает сотни рабочих мест...
НЕДАВНО Департамент по мелиорации и водному хозяйству Министерства сельского хозяйства и продовольствия Беларуси, куда входит и рыбная отрасль, стал уполномоченным органом по контролю за деятельностью уникального совместного белорусско-польского предприятия в Березе. Предприятие это единственное в нашей стране. Здесь перерабатывают креветки.
Прежде чем попасть в цех, пришлось пройти инструктаж и расписаться в журнале. Белый халат, шапочка, перчатки. Цех чистый и светлый. Трудятся только женщины. Как говорит руководство, качество начинается с чистоты. А креветка — пищевой продукт. Когда приезжает зарубежный учредитель, то приезжает не один, а с опытным специалистом. Тот проверяет каждый лючок. Чтобы убедиться: микробам негде поселиться.
Работа монотонная. Надо снять с креветки ее защитные «доспехи», панцирь, оставив только мясо. За смену надо переработать не менее 12 килограммов креветки.
Спрашиваю у директора предприятия Анатолия Шведа: нельзя механизировать?
— Есть 180 сортов и видов креветок. Разные цены и разные потребительские качества. И разная польза от них. Вот эта самая мелкая, самая трудоемкая, которую мы перерабатываем, очень полезная, особенно для людей пожилого возраста и, в частности, для мужчин. Называется она «крангон-крангон». Немцы берут ее с удовольствием. Но переработка ее не поддается механизации. Сделали они машину одну, стоимость ее два с половиной миллиона евро. Заменяет она всего 50 человек, часто выходит из строя, дает большой процент потерь, мясо креветки попадает в отходы. Выход продукции ниже. Поэтому машина стоит, не применяется.
Работают на предприятии 250 человек. Есть два цеха, один в Пружанах, второй — здесь, в Березе. Предприятие представляет собой одно из звеньев такой структуры: 16 небольших немецких кораблей бороздят Северное море и ловят креветку сорта «кронгон». Ловят с лихвой, потому что Северное море замерзает, и зимой надо иметь запасы, чтобы производство не останавливалось. Немецкая сторона обеспечивает белорусов сырьем под полную потребность, замороженной или охлажденной креветкой. Затем через польских партнеров забирает готовый продукт и реализует его на рынке Евросоюза.
Интересен процесс доставки готовой продукции. Креветка — продукт скоропортящийся. От момента вылова до того, когда она попадет на прилавок магазина, должно пройти не больше десяти суток. Белорусы загружают в машину готовый продукт в пятницу вечером, то есть загружают все, что произвели за неделю, а это от трех с половиной до пяти тонн. И рефрижератор отправляется в дорогу. А навстречу ему спешит с западного побережья Германии машина-холодильник с сырьем. Местом встречи выбрана польская Седлица. Выгрузка и погрузка идут почти одновременно. И в шесть часов вечера в субботу машина из Березы в сопровождении сотрудников Департамента охраны пересекает границу в Козловичах.
Почему занялась белорусская транспортная фирма креветками? Обстоятельства вынудили. «Трансоэкспресс» было мощным предприятием. Сто водителей-международников, 61 сцепка машин американского производства. Но задули недобрые ветры, нет заказов, нет валюты. Отправить водителей в командировку — не наскрести «зелени». И родилась идея: открыть цех по переработке креветки.
А ведь было время, когда на фирме уже поставили крест...
— Я уже и не верил в хороший исход, — вздыхает директор. — Какая была загвоздка? На предприятии остаются 70 процентов отходов. Если начислять таможенные платежи от 70 процентов сырья ввозимой креветки, то отходы получаются в несколько раз дороже, чем готовый продукт. И таможня нам предъявила огромную сумму штрафа. Уплатишь его — нет предприятия. Много к кому обращались за помощью. Мы готовы были закрыть предприятие, но куда деть 300 работников? Где эти женщины потом устроятся? Вмешались профсоюзы, заступился за нас Брестский облисполком. Пять крупных государственных ведомств сделали заключение: эти отходы не имеют никакого дальнейшего коммерческого использования. И самое главное — история эта дошла до Президента Беларуси. И лично он выступил в защиту коллектива и подписал распоряжение относительно нашего предприятия в 2009 году.
Сейчас мы отдаем отходы от креветок по договорам спонсорской помощи, безвозмездно. Мы ни копейки ни у кого не берем. Они идут на кормление хрюшек, на изготовление рыбной муки. Вся таблица Менделеева в этих отходах.
Кстати, здесь прогрессивная система оплаты. Если человек переработал до 65 килограммов креветок в месяц, ему платят, скажем, шесть тысяч за килограмм. Если уже 66 килограммов, то оплата вырастает на 30 процентов. 75 килограммов — плюс еще 10 процентов. Ну а дальше идет оплата не в процентах, а за каждый переработанный килограмм. Здесь стараются заинтересовать человека, чтобы он к чему-то стремился. Кроме того, в каждом цехе свое соревнование. И кто впереди, получает определенную премию. Каждый месяц — сто тысяч рублей. Есть мотивация труда.
Да, на предприятии в Березе трудятся люди без высшего образования. Работают те женщины, которых лишили материнских прав. На содержание детей они зарабатывают деньги.
Конечно, предприятие не процветает. И не жирует. Но не берет в долг у государства ни копейки, не пользуется кредитами, платит все налоги, зарплату людям не задерживает ни на один день. Никогда. Продукция на складах не задерживается, не накапливается. За продукцию получает валюту и продает ее банку. Словом, польза от СП и государству, и людям.
— Так что, капиталистам вольготно работается в Беларуси? — спрашиваю у директора СП.
— Фамилия нашего польского партнера Веслав Зайнчковский. Он знает хорошо русский язык, окончил школу при ЦК КПСС в Москве. У него некоторые поляки спрашивают: что ты в той Беларуси делаешь? По польскому телевидению такие сюжеты оттуда показывают! Как ты там выдерживаешь? А он в ответ: если разобраться с белорусскими законами, то у них больше послаблений, чем у нас. И мне там работать не страшно. Никто меня там не обижает.
Евгений КАЗЮКИН, «БН»
