Товарищ Сухов без купюр

Валентин Ежов и Рустам Ибрагимбеков написали роман "Белое солнце пустыни" в 1960-е.
Валентин Ежов и Рустам Ибрагимбеков написали роман "Белое солнце пустыни" в 1960-е.

Факт вроде бы известный. Но его было абсолютно невозможно найти в библиотеке либо достать через "Подписные издания". Спросите почему? Все просто - впервые книгу опубликовали только пару лет назад! - в советские времена роман не издали по цензурным соображением.

Зато появился фильм. Правда, из первоначального текста многое было изъято...

Самое парадоксальное - купированный фильм без труда выигрывает у полновесного романа.

В словесном воплощении "Белое солнце пустыни" не только обрастает новыми деталями и сюжетными линиями, но утяжеляется идеологией, серьезностью. Это просто совсем другая история, другие герои.

Товарищ Сухов, оказывается, не просто спешит домой, к любезной Екатерине Матвеевне в лубочный мир российской деревни, а разыскивает возлюбленную жену. Вернувшись с войны в родную деревню, он узнает о продразверстке, осквернении церквей, бесчинствах большевика Шалаева и о том, что Екатерину Матвеевну арестовали и сослали. Сухов тут же отправляется на ее поиски, а чтобы сподручнее было искать, записывается в Красную Армию и воюет с басмачами.

Басмачи в романе тоже хороши - не бандиты, а нукеры. Абдулла в первую очередь. Он обучался в военной школе Алимхана, получил поистине спартанское воспитание. Он воин и аристократ, хотя и восточный человек. Он бывал в Петербурге. И его не обошла стороной подлинная любовь, причем не к кому-нибудь, а к русской женщине Сашеньке (из Петербурга, конечно же). Ее смерть для Абдуллы - настоящая трагедия.

"Абдулла долго сидел неподвижно, склонив голову. Вспомнил, как Сашенька шла к нему, улыбаясь, а он немел от ее красоты. Вспомнил, как только что она лежала, обнимая его... Жизнь впереди казалась бессмысленной, ненужной, и Абдулла понял, что отныне ничего не будет удерживать его тут, на этой опустевшей земле; ничего более, кроме жгучего желания отомстить своим врагам, которые отняли у него все, чем он обладал в этой жизни.

Похоронив единственную любимую им женщину, он собственноручно вбил в песок крест, сооруженный из веток саксаула".

Ужасно трогательно. Особенно крест из саксаула.

Вообще, текст производит довольно забавное впечатление. Какое-то странное смешение восточной повести с советским романом о гражданской войне.

То ли дело фильм - легкий, ироничный, изящный антивестерн (то есть "истерн"). Милые бандиты, симпатичный Саид, интеллигентный Петруха. Право же, хочется сказать спасибо советской цензуре.

И Владимиру Мотылю - режиссеру, снявшему картину. Собственно, после скандала с его фильмом "Женя, Женечка и "катюша"" в кинематограф вернуться ему не светило. Все заявки режиссера на корню отвергались. Говорят, что Баскаков, тогдашний первый зампред Госкино, поклялся, что, "пока он сидит в своем кресле, этот режиссеришко больше снимать не будет". По словам самого Мотыля, он был загнан в угол. И - парадокс - без этого определяющего фактора ничего удивительного в дальнейшем случиться с ним не могло...

Второй фактор - тогдашний председатель Совета Министров Косыгин, сознавая тупик социалистической экономики, хотел произвести хоть какие-то реформы. Правда, вскоре они были спущены на тормозах, но хитроумный Григорий Наумович Чухрай и Владимир Александрович Познер, уникальный по тем временам предприниматель, не упустили этот краткий просвет относительного экономического либерализма и договорились аж в ЦК КПСС о создании автономной хозрасчетной Экспериментальной творческой киностудии (ЭТК).

В числе новаторских ее постулатов было положение о том, что до момента сдачи фильма студия в своих действиях полностью самостоятельна - сама определяет, какой сценарий снимать, какого режиссера приглашать. Утверждать кандидатуру режиссера нигде не требовалось.

Вот в силу этого сценаристы Ежов и Ибрагимбеков, отчаявшиеся найти режиссера, после того как Кончаловский, для которого они писали сценарий, ставить его не захотел, позвали Мотыля. (В числе тех, кому уже предлагался сценарий и кто по разным причинам от него отказывался, были Юрий Чулюкин, Витаутас Жалакявичус и даже Андрей Тарковский.) Сценарий ("Пустыня", так он тогда назывался) гулял от одного режиссера к другому и наконец добрался до "отпетого отщепенца Мотыля".

По отзывам самого Мотыля, "сценарий не сулил перспектив: он не годится для запуска по причинам подражательности чуждому нам американскому вестерну, легковесности решения героики через анекдот с гаремом".

В общем, прочел сценарий режиссер и сказал авторам

: - Во-первых, это не мое... О самом сценарии ничего худого не скажешь. Напротив, история здорово придумана, характеры четкие. Но я не могу взяться за картину, где нет любви - прежде всего любви к женщине. Тут доброта к женщинам гарема проявляется через революционный долг, убеждение, что надо покончить с их законным мужем...

И все же добил Мотыля третий фактор - "костлявая рука голода". Она все сильнее брала за горло.

Вот как Мотыль вспоминал, что было дальше

: "А что, думаю, если договориться с авторами, чтобы они дали мне право на переделки, то есть свободу действий. Ежов и Ибрагимбеков сказали: "Делай что хочешь. Как хочешь. Вмешиваться не будем".

И вот однажды почти во сне, на рассвете я вдруг увидел будущую Катерину Матвеевну, которой в сценарии не было. Баба с коромыслом, вокруг вода - прямо-таки фрейдистская символика. Так это же и есть любовь солдата! Тут, что называется, пошло.

Если Сухов любит свою женщину, идет не вообще домой, а к ней и при этом жизнь свою подставляет под пули бандитов ради совершенно чуждых ему гаремных красавиц, тогда у человека с ружьем в чужом краю есть какое-то нравственное оправдание. Сразу же отправился к Чухраю.

- Хорошая идея, - сказал Григорий Наумович. - Как авторы?

Полная свобода, которую они дали мне, сыграла неоценимую роль. Дописывая сцены в режиссерском сценарии, снимая картину, я руководствовался только собственной интуицией. Я Рак, а во всех гороскопах мира сказано, что самая богатая интуиция у Раков. Я снимал только так, как представлял, как хотел. Сочинял новые диалоги, монологи, превратил Верещагина в таможенника, и словно сами собой придумывались фразы вроде "За державу обидно", хотя я и не предполагал, что некоторые реплики фильма, как авторские, так и мои, станут крылатыми..."

Вообще, многое можно отнести на счет элементарного везения.

Скажем, Луспекаева режиссер никогда не заполучил бы, если бы не вынужденный уход актера из театра. Именно тогда ему ампутировали обе стопы ног. В театре Товстоногова он был любимцем, одним из основных актеров. На нем держался репертуар и его ни за что не отпустили бы со сцены. А без Луспекаева не было бы такого Верещагина...

То же и с главным героем. Отчаянно колеблясь после кинопроб на роль Сухова, Мотыль сдался единодушному напору редактуры и из двух финалистов утвердил не Кузнецова, а Георгия Юматова, тоже великолепного актера, суперзвезду тех лет. С ним наверняка была бы другая картина. Может, не хуже, но другая.

И тут небесная воля вновь вмешивается в выбор исполнителя. В первый же съемочный день соперник Кузнецова, что называется, сходит с дистанции. Накануне ночью на чьих-то поминках Юматов ввязывается в пьяную драку, и на лице его остаются такие отметины, что снимать его было бы невозможно как минимум неделю. А начинались съемки с натуры под Лугой (кадры с Катериной Матвеевной), север, лето на исходе. Мотыль срочно зовет Кузнецова, своего давнего друга, слава Богу, комплексами не страдавшего. Назавтра тот прибыл на съемку...

Экспериментальная киностудия существовала на принципах хозрасчета. Она избегала делать фильмы для элитарного круга - ее интересовали жанры массового проката. В том числе и вестерн, советским аналогом которого и должен был стать фильм Мотыля. Но что представляет собой этот жанр, в чем его суть, ясного понимания на студии не было. Худрук студии Григорий Наумович советовал: "Надо, чтобы герои стреляли с удовольствием и чтобы убитых не было жалко".

Мотыль думал иначе. Он говорил: "Когда Сухов стрелял, я предостерегал актера от азарта даже в сцене, когда он расстреливал банду из пулемета. Мой Сухов, бывалый солдат, хорошо делающий свою работу, никакой радости от черного труда войны не испытывает..."
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter