Тендеры выживают с рынка сильнейших

Учебники по экономике трактуют конкуренцию как благо. Борьба за потребителя, заказы и подряды должна стимулировать компании работать лучше и качественнее, оставляя на рынке сильнейших. Однако все это в теории. Нынче у нас не только товары, материалы и оборудование, но и проектно–сметную документацию заказчики строек, например, в финансировании которых есть хотя бы один государственный рубль, должны выбирать на открытых торгах. Как это работает? И почему Министерство антимонопольного регулирования и торговли засыпают жалобами конкуренты? Обсудить тему в «СБ» собрались Владимир КАЗАЧЕК, председатель технического комитета «Эксплуатация, обследования, реконструкция зданий и сооружений» Минстройархитектуры; Валерий ШАМРИЛО, директор строительной компании ОДО «Айрон»; Светлана КАРПОВИЧ, заместитель начальника управления регулирования закупок МАРТ, и Олег БЫКОВСКИЙ, директор института «Минскгражданпроект».

В.Казачек: Я занимаюсь обследованиями зданий уже более 45 лет, преподавал этот предмет в БНТУ и на курсах повышения квалификации, разрабатывал соответствующие ТНПА и сборники цен и тем не менее в последние годы постоянно проигрываю тендеры своим бывшим студентам.

О.Быковский: Обследование зданий, замечу, — важнейшая стадия проектирования. Прежде чем разрабатывать проект, нужно выяснить, в каком состоянии находятся конструкции, перекрытия, фундаменты.

В.Казачек: Сборники цен учитывают фактические и необходимые трудозатраты. Но то, что часто происходит на тендерах, просто непостижимо. Трудно представить, как руководители, например, учебного или медицинского учреждения, на которых в последнее время чаще всего соответствующие ведомства перекладывают организацию тендеров, могут грамотно их провести, оценить оригинальность и эффективность предлагаемых архитектурных и технических решений нового строительства или реконструкции. Обычно у такого заказчика очень ограниченная сумма, и он в нее пытается вписаться, часто не понимая, что за эти деньги сделать качественно обследование, например, крупной больницы невозможно. При этом объемы работ в строительстве значительно снизились, и у нас сейчас образовался избыток обследовательских организаций.

В.Казачек: Повторюсь, проблема в том, что за те деньги и в те сроки, на которые соглашаются конкуренты, абсолютно нереально выполнить качественное обследование объекта. Но компании сознательно на это идут, чтобы выиграть тендер. На выходе заказчик получает некачественную, недостоверную информацию, на основе которой будет разработан сырой проект, что влечет за собой многочисленные переделки, увеличение сроков и стоимости строительства, вносит нервозность в технологический процесс.

В.Казачек: Заказчик часто на все закрывает глаза, он зажат нереальными директивными сроками, отсутствием достаточного гарантированного финансирования. Если в итоге что–то пойдет не так, он скажет: плохой проект. А проект плохой, потому что некачественное обследование.

В.Казачек: Цена должна быть основана на реально необходимых затратах.

В.Шамрило: Законодательное регулирование цены? Это нонсенс! Любой бизнес стремится снизить себестоимость. Возможно, компании готовы в убыток себе работать, чтобы завтра у того же заказчика получить еще какой–то заказ. Это тоже, может быть, нормальная тактика. И потом, почему вы считаете, что ваш конкурент делает работу некачественно, а вы — качественно? И вы, и он можете ошибиться. У компании есть аттестат. Работают люди, они отвечают, в конце концов, за результаты обследования, если там, не дай бог, после их заключения что–то произойдет.

О.Быковский: Должны отвечать.

В.Казачек: Ошибки бывают у всех, особенно в диагностике, где требуются большой опыт, определенные научные знания. В Институте жилища — НИПТИС есть экспертный совет из ведущих специалистов страны, который по запросам заказчиков дает независимую оценку заключениям по обследованию зданий. И сегодня участились обращения заказчиков или проектировщиков, которых по разным причинам не удовлетворяют заключения. Эксперты находят грубые ошибки, несоответствия нормам. Невозможно за маленькие деньги и быстро сделать работу, которая требует высокой квалификации. На вопрос, откуда такие грубые ошибки, следует ответ: а нам денег хватило только на общее, а не на детальное обследование. При этом иногда делается вывод о достаточной несущей способности поврежденной конструкции, без исследования ее армирования, а это небезопасно. А если исследовательской фирмы уже нет, распалась, что тогда?

В.Шамрило: Но задание на обследование пишет проектировщик.

В.Казачек: На этапе разработки предынвестиционной документации проектировщика еще нет, а обследование уже надо сделать, чтобы понять: может быть, здание вообще проще снести, чем реконструировать? В таких случаях заказчик формулирует техзадание в меру своего понимания проблемы, ограничиваясь общими фразами о необходимости соблюдения таких–то нормативов, хотя он часто не способен проверить их реальное соблюдение.

В.Казачек: И это прямое следствие недостатков в тендерном законодательстве.

В.Казачек: В США, например, нет закона о госзакупках и постановлений, регламентирующих каждый шаг участников. В соответствии со сложившейся практикой строительные компании, привлекаемые к тендерам, должны иметь достаточные собственные средства или гарантию банков, чтобы начать строительство при авансах, не превышающих 10 — 15%. Их балансы, финансы при необходимости проверяют страховые компании. Требования к претендентам зависят от цены заказа, но для проектировщиков они значительно менее жесткие.

В.Шамрило: Все правильно, чтобы подрядчик мог прийти на тендер и сказать: я состоятельный и могу строить.

В.Казачек: Далее. Заказчик сам может выбрать группу подрядчиков на тендер. И цена — не главное условие. Важна совокупность всех факторов: надежность, состоятельность, опыт. Никто не будет работать с малознакомой фирмой, даже если она значительно снизила цену.

В.Шамрило: Все, что вы сейчас рассказали про Америку, у нас есть. Заказчик может с помощью механизма предквалификации выбрать себе подрядчика соответствующего уровня. И потребовать от него банковскую гарантию. Никто это не запрещает. Другое дело, не может главврач проводить тендер. Нужна специальная инжиниринговая компания. Так быть не должно. Победителя на тендере должны выбирать профессионалы, которые априори не выберут фирму–однодневку с ценой в 5 раз ниже.

С.Карпович: Заказчик к пакету документов государственной закупки прилагает необходимую документацию, в том числе ведомость объемов работ и ресурсов при строительстве. Чаще всего в данном случае проводится открытый конкурс, который предполагает выбор участника по определенным критериям. В их числе цена — не менее 40%. При этом законодательство допускает изменение цены договора, если увеличение стоимости приобретаемых сырья, материалов невозможно было предусмотреть в начале процедуры госзакупки (подразумеваются скрытые работы, обнаруженные в ходе ремонта). Порядок формирования цен в строительстве регулирует Минстройархитектуры, которое не видит ничего странного в том, что отдельные работы у подрядчиков могут быть с нулевой стоимостью. Это их право.

С.Карпович: Если цену подрядчик сформировал по постановлению Совета Министров № 1553, то да.

С.Карпович: Главврач может быть членом любой комиссии на закупки, утвержденной в учреждении здравоохранения (законодательно ограничений нет). При этом выбирать подрядчика при строительстве могут организации, имеющие соответствующий аттестат.

В.Казачек: А как формируется комиссия?

С.Карпович: В организации может быть создана одна комиссия для любых закупок либо могут создаваться временные комиссии для приобретения отдельных товаров, работ или услуг, в состав которых включаются люди, обладающие специальными знаниями в области предмета закупки. Также эксперты могут привлекаться при оценке предложений.

С.Карпович: Одни компании жалуются на другие, что неверно сформирована цена, неправильно подсчитаны баллы либо победителем признан тот, у кого нет аттестата на выполнение данных работ. Предложения выставляются в открытом виде, конкуренты проверяют предложения друг друга порой внимательнее, чем комиссия.

С.Карпович: Мы достаточно часто отменяли закупки и поручали провести повторные. Но решение по отклонению подрядчика может вынести только комиссия заказчика. Также много процедур закупок в строительстве отменялось из–за неправильно сформированного пакета документов.

В.Казачек: Попытки формализовать достоинства претендентов в виде балльной системы с использованием различных формул могли бы вызывать улыбку, если бы они не свидетельствовали о тотальном недоверии авторов таких методик к объективности конкурсных комиссий. Перечень документов для переговоров часто напоминает анкеты для выезда граждан СССР за рубеж, и на их подготовку отводится всего три дня. Надо представлять больше прав комиссиям, не связывать им руки регламентацией мелких требований, но и повысить их ответственность в случае грубых, очевидных ошибок, при проявлении признаков коррупции.

О.Быковский: Действующая система закупок совершенно не учитывает специфики архитектурного проектирования. Нельзя на одинаковых принципах выбирать поставщиков носков, помидоров, тракторов, подрядчиков, наконец, и создателей архитектурного образа. Строительный рынок явно переполнен проектными мощностями. И на нем должны были остаться самые сильные игроки, но действующие псевдорыночные механизмы вытесняют в первую очередь именно их. Потому что, на мой взгляд, система госзакупок придумана, прежде всего чтобы защитить работающих чиновников от чиновников проверяющих. Никакого позитивного влияния на процесс выбора она не только не оказывает, но вообще довела его до полного абсурда, а наши опыт и качество, получается, ничего не стоят.

С.Карпович: Законодательством определено другое.

О.Быковский: А заказчик все решает исходя исключительно из ценовых предложений. И никогда тендер не выиграет авторитетнейший проектировщик, если существует конкурент, заявивший в 4 — 5 раз (!) меньшую цену! Но мы понимаем, что есть люди, готовые работать вообще за копейки, хотя зарплата и в нашей организации сегодня ниже, чем средняя по Минску. Это ли не лучшее доказательство полной деградации представления о ценности проектирования? Нигде в мире таким образом не проводят тендеры на проектные работы. Всюду заказчик выбирает архитектора, профессионала, мастерство и репутация которого соответствуют его требованиям. И, как правило, это происходит в результате творческого конкурса, каждое участие в котором оплачивается. Именно архитектор стоит во главе всего процесса строительства и нанимает других исполнителей.

О.Быковский: А у нас заказчик выбирает исполнителя по совершенно непонятному принципу. В результате качество архитектурных решений катастрофически падает. «Тендеры — фиговый листок на теле коррупции» — к сожалению, не я придумал эту шутку, но как же она соответствует реалиям! Заказчик так может сформировать тендер, что его выиграет интересующая его компания. Когда при выборе проектировщика системы видеонаблюдения пишут, что у претендента должно быть не менее 135 подобных специалистов, а у меня только 2 человека этим занимаются, я четко понимаю, что на примете у заказчика специализированная организация, где как раз и работают 135 человек. Обязательность системы госзакупок приводит к тому, что тендеры проводят на устройство дверного проема из помещения А в помещение Б. И ради этого собирают пакеты документов, в том числе подтверждающие завышенные квалификационные требования.

С.Карпович: Если участники видят, что какие–то требования не относятся к предмету закупки либо являются завышенными, это можно обжаловать. МАРТ рассматривает жалобы и некоторые требования, ограничивающие конкуренцию, и рекомендует их исключить.

О.Быковский: Да я о том, что дверь проще и дешевле поставить, чем проводить тендер на проектирование ее установки.

С.Карпович: Также много процедур закупок в строительстве отменялось ввиду неправильно сформированного пакета документов.

О.Быковский: От плохих сценариев вреда меньше, чем от плохой архитектуры. Спасти ситуацию мог бы расчет стоимости проектирования. Вот тогда заказчику придется выбирать архитектора по репутации. Мы внесли это предложение в Совмин. А по большому счету, архитектуру надо выводить из этого законодательства. Но есть опасность, что первый, кто будет против, — государственный заказчик. Потому что он, как правило, строит не для себя и не за свои деньги, и архитектура его просто не интересует. Поэтому ему удобнее всего «спрятаться» за ценовой критерий.

С.Карпович: Изменения возможны.

В.Шамрило: У нас в нормативке по строительству подземных гаражей наворотили такого, что половина требований не поддается объяснению. Когда мы приходим к разработчику технического кодекса и спрашиваем: «Зачем нужно делать уклон гаража, тем самым закатывая тонны бетона, чтобы собрать воду после пожара в течение 2 — 3 часов?» — никто не может ответить. А мы закапываемся на 10 метров в землю, ставим огромные насосы для выкачивания воды. И таких примеров миллион. Зачем мы создаем в гараже островки безопасности для пешеходов, ограничения для колонн? Говорят: чтобы водитель не въехал в стену. Для этого есть страховая компания, возместит ущерб. А что касается несущих колонн, то при ударе на средней скорости движения в гараже 5 км в час конструкция выдержит. Ничего этого нет на Западе.

В.Шамрило: Минимум на 7 тысяч долларов. И люди покупали бы гараж–стоянку, если бы еще и невозможно было бесплатно поставить машину на тротуаре, детской площадке или газоне.

aelita@sb.by

Советская Белоруссия № 202 (25084). Четверг, 20 октября 2016