Про корриду и тореадоров я читал, видел гравюры с изображением черных быков, удивительно нарядно разодетых мужчин со шпагами, бандерильями и мулетами, пикадоров на лошадях. Хотелось все это странное великолепие увидеть своими глазами. Тем более билет достался даром. О том, что корриду собираются запретить, говорили, писали, но о чем только не пишут и не говорят...
Представление проходило на знаменитой арене «Торос Монументаль» в Барселоне. Нашли мы свои места быстро. Они оказались на жаркой солнечной стороне. Внизу арена с двумя белыми окружностями. Вокруг быстро что–то обсуждали пожилые каталонцы в шляпах. Потом они все дружно, как по команде, закурили сигары. По арене, треть которой была темной от тени, прошли и проехали участники предстоящего представления. Сверкали одежды тореадоров. Зрители вскакивали со своих мест и кричали. Потом появился один черный бык. Он побегал по арене, поковырял песок копытами и встал в тень (ясное дело, на его месте и я поступил бы так же). Все трибуны были заполнены настолько густо, что даже если бы я захотел выбраться и покинуть «Торос Монументаль», то сделать это оказалось бы сложно. Вокруг курили, мой приятель страдал, а мне нравилось. Я вытряхнул из пачки сигарету, и мне тут же сосед слева поднес зажигалку. Огня на ярком солнце видно не было.
В тот день убили трех белорогих быков. Двух черных и одного бурого. Огромный стадион дышал, дрожал, вздыхал, дымил крепкими сигарами. Мой приятель то бледнел, то опускал голову, закрывая лицо ладонями. Жарко было до такой степени, что пот заливал глаза. Но если бы мне предложили подхватиться и уйти куда–нибудь в тихий бар с кондиционером, то я отказался бы наотрез. Не мог отвести глаз от арены, от алого пятна крови, от быка, то задиравшего голову к голому небу, то опускавшему к белому песку. Кровь текла по загривку быка. Густая, яркая — настоящая...
Мои чувства менялись очень быстро и на абсолютно противоположные. Это был именно тот случай, когда от любви до ненависти один шаг. Не знаю, как остальные тысячи зрителей, но я то любил несчастных быков и страстно хотел, чтобы какой–нибудь, бурый или черный, подцепил рогом ловкого тореадора и запорол. А через минуту хотелось противоположного: я становился на сторону человека и так же страстно хотел, чтобы тореадор убил животное. Чтобы бык рухнул на песок и замер бездыханный. Но представление продолжалось и продолжалось.
Докуренные сигары и сигареты бросали под ноги, давили подошвами башмаков, но тут же раскуривали новые. То зрители ликовали, начиная орать, то становилось тихо–тихо. У моего приятеля от солнца, нервов, шума и возбуждения разболелась голова, и он искал в сумке таблетки. Спросил, нет ли у меня анальгина. Я, не отводя взгляда от окровавленного загривка быка, протянул ему пачку сигарет...
Вот что интересно: у меня с собой был фотоаппарат, но я не вытащил его из сумки, не снял ни одного кадра. Я забыл о нем напрочь.
Наконец все окончилось. Последнего убитого быка утащили с арены... Толпа медленно и, как мне показалось, неохотно покидала трибуны. На улице все продолжали обсуждать представление, спорить, охать и ахать, вздыхать... Приятель предложил зайти в бар. Голова у него не болела. Когда на стойке появились бокалы, он сказал, что все это безобразие с убийством беззащитных животных надо запретить, что больше он на корриду не пойдет, даже если приплатят. Ни–ког–да! А я все еще переваривал увиденное, пытаясь сформировать свое отношение. Коррида и все, что я пережил, продолжало булькать во мне, как кипящий на огне густой красный борщ.
Почему я так долго рассказывал про корриду, про ощущения, которые это красочное и жестокое зрелище вызывает? Все просто. Корриду под давлением чиновников–«гуманистов» из Евросоюза в 2010 году запретили. И перестали выходить на арену ловкие тореадоры и их соперники — быки. Испания сразу же утратила что–то очень привлекательное. Свое — древнее и настоящее... Но прошло пять лет, и все вернулось на круги своя. В этом году снова будут бои. Зрители станут ликовать, охать и вскакивать со своих мест.
Пару недель назад в универсаме «Центральный» я встретил своего приятеля. Того самого, сказавшего, что никогда не пойдет на корриду. Мы взяли кофе, поговорили. Юра сообщил, что этим летом снова поедет в Барселону и обязательно пойдет на корриду:
— Ведь не может заменить искусственный огонь настоящее пламя! Ну ты меня понимаешь?!
— Да! — ответил я, и мы чокнулись бумажными стаканчиками.
