До Великой Отечественной войны деревня Новое Заполье располагалась на западе Логойского района, возле дороги из Плещениц на Вилейку, рядом с деревней Заполье. В 1938 году в БССР проводилось переселение жителей хуторов, тогда–то и возникло на поле около старого Заполья Новое Заполье. Расстояние между ними — меньше километра. Хуторяне Мартыновки, Марьяновки, Чарвяков, Магдалиново — сейчас названия помнят лишь немногие старожилы — переехали сюда в надежде на лучшую жизнь. Но трагическая участь постигла этих людей уже через несколько лет — во время гитлеровской оккупации. История гибели деревни Новое Заполье — еще один печальный рассказ о фашистском зверстве, когда в огне погибали старики, женщины, дети.
С 1 по 10 мая 1943 года в этом регионе фашисты проводили карательную операцию «Смельчак II». Осуществлял ее 2–й полицейский полк СС — командир подполковник Ганс Грипп. В его подчинении находились 12–я полицейская танковая рота и подразделения, участвовавшие в уничтожении Хатыни: 118–й полицейский батальон, базировавшийся в Плещеницах, и особый батальон Дирлевангера, размещавшийся в Логойске. Территорию зачищали от партизан накануне более крупной по масштабам операции «Котбус». Партизаны не ввязывались в серьезные бои и отходили к озеру Палик. А каратели цепями прочесывали местность, сжигая отмеченные на карте деревни вместе с жителями.
Заполье они не тронули, поэтому остались свидетели происходившего преступления. Жительница Заполья Мария Соболевская показала мне место, где стояла сожженная деревня и рассказала о событиях того дня:
«Немцы спалили Дунаи и оттуда лесом к нам пошли. Мы под хатой сидели, когда они появились. Нас двое было у мамы. К нам подходит немец и говорит: «Матка, яйко». Женщины вынесли яйца — он набрал кошик и пошел. Нас тогда не тронули.
...Немцы как вошли в Новое Заполье, так сразу и запалили хаты. И там, в хатах, все погорели. Школа была за березняком, ее тоже спалили».
Уцелевшие люди поселились в окрестных деревнях. Алина Апимахович 1936 г.р. сейчас живет в Заполье, также рассказывала мне, как все происходило:
«Жили мы тогда в Новом Заполье. Было у мамы двое детей: я и брат — маленькие еще. Весной это случилось. Тепло стало, солнце светило. Людям говорили, что будут палить веску. Кто мог, убежал в лес, остались старики и семьи с детьми. У нас бабушка жила в Заполье. Мы пошли к ней. Не стали убегать в лес — маленькие, все равно не убежим. Бабка и мы с мамой стали под хатой — убьют так убьют. Со стороны деревни Дунаи немцы шли. Стоим под хатой и видим: загорелись дома в Новом Заполье — один, другой... Всю веску спалили. Никто живой не остался. В хатах всех спалили. Моя крестная мама сгорела, Юзефа ее звали. Мы потом косточки ее собрали и похоронили...»
Памятник на месте сожженной деревни Новое Заполье в Логойском районе.В Национальном архиве сохранился акт Плещеницкого подпольного райкома партии того времени о событиях в Новом Заполье:
«3 мая 1943 года немецкий карательный отряд ворвался в дер. Заполье, произвел следующие зверские действия: 1. Полностью ограбил деревню Заполье 1–е и 2–е. Забрали хлеб, все зерновые культуры, 22 коровы, всех овец, всех свиней, кур, жиры, всю одежду, обувь и другие вещи. 2. После ограбления дер. заперли оставшихся людей в дер. Заполье 2–е и запалили всю деревню, в которой насчитывалось 25 домов. 3. Живыми сожгли 25 человек в дер. Заполье 2–е ...»
Через несколько дней, 7 мая, в том же регионе каратели сожгли Савино и Тристень. В Тристене погибли семьи с маленькими детьми — тоже не смогли уйти от карателей.
Ирина Батура из Нового Заполья сейчас живет в Дальковичах. Ей тогда было 12 лет, с поразительной точностью помнит она день, который мог стать для нее последним:
«Хату нашу перевезли с хутора, но еще не достроили, старое Заполье находилось от нашей деревни через болотце.
Это было уже днем. Немцы шли из–под деревни Дунаи. Стрельба началась, мы из дома в березняк побегли. Я с мамой, сестрой и младшим братом. Старшая сестра до этого в лесу спряталась. Которые остались — все и сгорели. Где кто был в хате — по хатам и спалили. В одно место всех не собирали. Моя подружка перед тем говорила мне: «Ира, ты будешь по мне плакать, если меня спалят?» Спросила, потому что знала, что людей палят. А назавтра немцы пришли и ее спалили. И почему она не утекала? У ее матери был еще сынок небольшой. Мы пришли поглядеть, что от деревни осталось, и видим: сидит она и детей к себе прижала — так и сгорели. Хата быстро сгорела, а она осталась, не развалилась с детьми, было видно, что их там трое. Одни головешки остались от деревни. Наша хата немного в отдалении от деревни стояла, поэтому мы успели убежать. Нашу хату спалили, корова сгорела...»
Сейчас на месте сожженной деревни Новое Заполье стоит памятник — молчаливый свидетель фашистского геноцида. Памятник ухоженный — местные жители смотрят за ним и в дни памяти приносят к нему цветы...
Александр ПАВЛЮКОВИЧ.
ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ
Общая боль
Здравствуйте, уважаемые сотрудники редакции газеты «Советская Белоруссия»!
75 лет прошло с того страшного дня, когда гитлеровцами была сожжена Хатынь, но скорбь народа о тех, кто не дожил до мирных дней, навсегда останется в наших сердцах.
Мы живем в далеком сибирском городе, более 3,5 тысячи километров отделяют нас от места трагедии, но никакие расстояния не мешают нам чувствовать незримую связь с тем, что происходило в местах массового уничтожения советских людей. Память — она одна на всех, как и война была одна на всех — Великая Отечественная! Тысячи мирных деревень были уничтожены гитлеровскими палачами на оккупированных территориях Белоруссии, России, Чехословакии, Франции... И везде путь фашистских захватчиков был устлан трупами расстрелянных и сожженных людей. В России горела вся Брянщина, вся Смоленщина, Псковщина... И где бы мы ни жили, сколько бы времени ни прошло, мы всегда будем помнить, какой дорогой ценой досталось нашему народу это счастье — жить под мирным небом. Каждое новое поколение будет слагать свои стихи и песни, писать книги, снимать фильмы о том тяжелом, но героическом времени — пока бьются сердца, пока горит Вечный огонь, пока жива народная память.
С уважением, Людмила СУХАРЕВА.
Барнаул, Россия.
75 лет прошло с тех пор, как фашисты дотла сожгли деревню Обруб Глубокского района вместе с 57 жителями — в основном стариков, женщин и детей. Молодым удалось уйти в лес к партизанам.
Вина этих мирных жителей была в том, что их деревня находилась вблизи железной дороги, где партизаны сбросили под откос эшелон оккупантов с живой силой и техникой.
К осени 1942 года вся территория Ушачско–Лепельской зоны была полностью освобождена от немецких гарнизонов. Партизаны Ушачского района под руководством командиров Дубова, Лобанка, Тябута накануне нового, 1943 года провели боевую операцию: на участке железной дороги между станциями Зябки — Боровое сбросили под откос литерный поезд, следующий на Восточный фронт. В этом поезде, кроме военной техники, находились пассажирские вагоны с немецкими летчиками — выпускниками летного училища, а также два багажных вагона с новогодними подарками для немецких солдат, замерзающих под Москвой.
За эти потери немцы не в силах были наказать партизан, поэтому всю злость они обрушили на мирных жителей близлежащей деревни Обруб.
В апреле 1944 года такая же участь постигла и деревню Хролы того же Глубокского района. Тогда гитлеровские оккупанты дотла сожгли деревню и при этом убили 22 мирных жителя, из них 9 человек сожгли живьем из–за того, что в деревне размещался партизанский отряд «Грозный», в составе которого находились 25 молодых жителей деревни.
Об этих зверствах фашистов нельзя забывать. Ведь из нынешнего поколения людей мало кто знает, что под видом борьбы с партизанами только в Витебской области во время оккупации немцы сожгли 75 деревень, 7.850 жилых домов, убили более 18 тысяч мирных жителей. Это не считая убитых сотен тысяч военнопленных, подпольщиков, партизан, евреев...
П.ГЛОТ, житель д. Хролы, ветеран, свидетель тех событий.
