— Представляешь, какой–то мужик и ты...
— Ах! Какой ужас — НИ ЗА ЧТО!
Нам было лет по одиннадцать, и я до сих пор помню, как мы дали друг другу клятву: «Ни–ког–да и ни–за–что!» Теперь у нас семьи и дети, мы даже видимся и хохочем, вспоминая школьные годы.
— А помнишь, как мы клялись?
— Нет.
Лора не помнит...
Спустя несколько лет мы придумали идеальный вариант — влюбиться в одного парня. Мы сидели там же, у окна, в поисках подходящей кандидатуры. До этого мы прошерстили фотоальбом Лориной сестры, она была на несколько лет старше, и кто–нибудь из Светкиного класса вполне мог сойти на роль нашего объекта воздыханий.
— Олег...
— Фу, он какой–то огромный и неловкий, и вообще...
— Игорь?
— Прыщавый?!
— Дима?
— Бабник!
— Что за жизнь? Вроде и полно мужиков, а как влюбиться, так и не в кого...
И мы сели у окна, решив, что вот сейчас судьба нам пошлет знак.
— Первый, кто пройдет через двор! Но он должен быть не младше нас и до 20 лет.
«Двадцать лет — это Лора загнула. Это уже дядьки», — думала я, но согласилась, потому что время было обеденное и такие «старые» вряд ли тут по двору ходили, они уже либо работали, либо учились в разнообразных ПТУ и редко в вузах (такой у нас был микрорайон).
И вот мы прилипли к окошку, боясь пропустить кого–нибудь стОящего. Как только дверь одного из подъездов открывалась, мы пищали и после падали в смеховой истерике, потому что в проеме обозначался либо дед с палкой, либо маленькая девочка с мячом. Наконец во дворе появился Саня из седьмого класса, он неспешно шагал из школы в сторону своего второго подъезда, дипломат в его руке слегка покачивался, и мы с Лорой выдохнули:
— Идеально!
Дальше мы любили Саню. Ловили моменты, когда наши классы соседствовали на перемене, чтобы рассмотреть цвет его глаз — зеленый! И отметить, что пиджак у Сани сегодня испачкан мелом и маме придется стирать. Еще мы старались разузнать какие–то подробности его личной жизни и каждый раз прыскали от смеха, когда доводилось стать рядом в очереди в школьный буфет.
Счастье наше длилось довольно долго и было идеальным, потому что Саня даже не смотрел в нашу сторону, ни на Лору, ни на меня (это важно, что на обеих не смотрел!). А нам и не надо, он был прекрасен вдалеке. И когда волею судьбы Саня стал встречать после уроков девочку из нашего класса, мы с Лорой воспряли, потому что, если честно, тема себя практически исчерпала, а тут можно было начать строить козни Ирке. Так, легонько подпортить ей настроение, ненароком обронив парочку едких слов по поводу результатов ее самостоятельной по алгебре или громко заметить, что у Ирины дыра в колготках. Мы с Лорой оттачивали все грани нашей женской натуры, как коты дерут когти на специальной точилке. А потом и это надоело. И что–то там другое преинтересное начало случаться.
Уже будучи студенткой, я встретила в троллейбусе Саню, он даже со мной поздоровался, видимо, какая–то искорка проскочила в моих глазах. Но он был такой обычный, а у меня фенечки на руках и белая крыса с огромным хвостом на плече. Я представляла, как Саня учится в РТИ или политехе и вспоминала Лору, которую не видела уже несколько лет.
Спустя годы (несколько десятков лет!) мы с ней встретились. Она совсем не изменилась.
— Таня, ты вообще не изменилась!
Мы вообще не изменились. Я вспоминала наше детство, а Лора смотрела на меня большими глазами:
— Да ты что?! Не было такого!
— Как не было...
Так я осталась один на один со своей историей жизни, будто бы получила на руки эпикриз. И такое чувство грусти меня захватило всю целиком, что вспомнились разные цитаты «из великих» про одиночество. И Сола Монова:
«На одиночество жаловаться грешно:
Это не травма, не опухоль, не киста...»
Причем ну какое может быть одиночество у не одиноких... Блажь и распущенность — иди поработай в две смены. И я складываю свои незримые эпизоды назад в себя и дальше несу только себе самой ведомую жизнь в Новые Дни, которые, хоть и проживаю совместно, но они останутся только моими. И только.
Т.С.
sulimovna@rambler.ru
Советская Белоруссия № 28 (25163). Пятница, 10 февраля 2017
