Появление моих авторских колонок, насколько можно судить, вызвало на просторах интернета достаточно бурную реакцию. Меня как автора это не может не радовать. Я отдавал себе отчет, что многие мысли, которые я рискнул высказать на страницах газеты, носят несколько «крамольный» характер и противоречат ряду устоявшихся штампов и стереотипов. Поэтому такого рода реакцию вполне ожидал...
Однако развернувшаяся вокруг моих статей дискуссия заставляет задуматься об общем уровне культуры обсуждений тех или иных вопросов. Формат дискуссии прежде всего предполагает уважительное отношение к точке зрения оппонента. С ним можно не соглашаться, указывать на недостатки и спорные моменты его точки зрения, но нужно уважать его право на свое мнение и право это мнение высказывать. У нас, к сожалению, носители точек зрения, отличных от своих собственных, нередко воспринимаются либо как враги, либо, в лучшем случае, идиоты.
Дискуссия вокруг моих материалов, прежде всего на тему языковой ситуации в стране и годовщины БНР, в полной мере выявила эти печальные особенности. Помимо взвешенных и по делу комментариев — таких, к счастью, тоже было немало, — значительную часть обсуждения составило выяснение вопроса, кто автор: агент темных сил, враждебных Беларуси, или некомпетентный дурак с липовой ученой степенью...
Поэтому считаю необходимым возразить по существу.
Насколько можно судить, бурную и временами неадекватную реакцию спровоцировало элементарное непонимание того, что хотел сказать автор. К примеру, увидев слова «Русь», «русский», примененные в отношении белорусов, многие оказываются не в состоянии адекватно воспринимать текст и с ходу делают вывод, что автор — злостный русификатор и ненавистник всего белорусского. До их сознания совершенно не доходят авторские разъяснения, что «Русь» и «русские» в изначальном смысле этих слов означали не только современных русских, но всю совокупность восточных славян. Что «русскость» временами принимала весьма разнообразные формы и говорить об этом в историческом контексте — вовсе не означает отказать белорусам в национальной самобытности, Беларуси — в государственном суверенитете, а белорусскому языку — в праве на существование и развитие.
В основе «русскости» лежит предание о княжеском доме св. Владимира как родоначальнике государственной и церковной традиции. Это — то, что объединяет и нынешних русских, и белорусов, и украинцев. На этот общий фундамент налагаются те исторические, культурные, языковые различия, которые сформировались в позднейшие периоды исторического развития. Судьба белорусов на несколько столетий оказалась связанной с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой, непростыми и нередко драматичными отношениями с западной (прежде всего польской) культурной и религиозной традицией. Все это в совокупности и определило культурное, ментальное, языковое своеобразие белорусов, в том числе в сравнении с другими восточными славянами. Вместе с тем это не означало исчезновения первоначального «русского» культурного основания и обрыва связей с другими частями Руси — Малой и Великой Русью. Белая Русь продолжала развиваться в тесном контакте и диалоге с ними. Если присмотреться к нашей истории, окажется, что многие крупные исторические фигуры невозможно развести по «национальным квартирам». Константин Острожский, Мелетий Смотрицкий, Симеон Полоцкий, Георгий Конисский, Иосиф Семашко: кто они — белорусы, украинцы или русские? Это наше общее наследие, которое нет смысла делить. По грамматикам Смотрицкого учились не только в Минске, Вильне и Киеве, но и в Москве. Симеона Полоцкого, уроженца Полоцка и выпускника Киево–Могилянской академии, считают равно своим и белорусы, и русские. Можно вспомнить и то, что политическим и культурным преобразованиям Петра I, открывшим Россию Западу, активно поспособствовали выходцы из Беларуси и Украины, которых было немало в окружении его отца Алексея Михайловича. Вправе мы этим гордиться? По–моему, вполне. Примеры можно множить и дальше, и именно это я имел в виду, когда писал, что вне Руси белорусская самобытность будет усеченной.
Далее. Не случайно у истоков белорусского возрождения в XIX в. стояли деятели западнорусской ориентации, видевшие в белорусах самобытный русский народ. И это не досужие домыслы доцента Шимова — рекомендую почитать авторитетного и уважаемого историка Игоря Марзалюка.
Конечно, «белорусскость» нельзя сводить исключительно к Руси — культура белорусов–католиков формировалась под сильным воздействием польско–литовской культуры, что также в немалой степени определяет белорусскую специфику. Более того, идея белорусской государственности как союза «русинов» и «литвинов», озвучиваемая некоторыми нашими историками и философами, — очень важная и нуждающаяся в дальнейшем развитии и обсуждении.
Конечно, белорусско–российские отношения нельзя рассматривать как безоблачную идиллию, в том числе и в области взаимодействия белорусского и русского языков. Но эти проблемы нужно обсуждать, проговаривать в спокойном и взвешенном ключе. У нас же, получается, о них предпочитают либо молчать, либо впадать в транс, поливать грязью любую неугодную точку зрения.
Так, друзья, у нас мало что получится...
