– Только-только начался учебный год. С каким чувством вы об этом думаете – с ностальгией? Или говорите: «Какое счастье, что меня это больше не касается»?
– Ну как же не касается! В этом году у нас первый раз не в первый класс, а на первый курс университета. Сын Леонтий после сложной подготовки и сильнейших волнений поступил на философский факультет МГУ. Он подавал документы только туда. Для меня как для мамы щекотливая ситуация: было бы спокойнее, отнеси он для подстраховки документы в несколько вузов. Однако я на своем видении ситуации не настаивала, а сын принципиально хотел учиться только там. Нас предупреждали, что объем изучаемого там большой, говорили, что есть гораздо более легкие факультеты, но сын был тверд.
– Какие предметы нравились вам в школе?
– Я гуманитарий, мне было легко с русским, литературой, иностранными языками. А вот математику и физику приходилось брать усидчивостью. Тяжело давалась химия, а ведь я готовилась поступать в медицинский институт. Химию я от всей души ненавидела! Большое спасибо нашей преподавательнице Людмиле Самсоновне за то, что она меня терпела. Дабы избегать контрольных, я врала про температуру, пожар, дорожно-транспортные происшествия. Всю классику жанра она переслушала в моем исполнении!
– Как же вы сдавали химию?
– Зубрила.
– Верили, что терпение и труд все перетрут и поступите?
– В те годы мединститут в Грузии был одним из самых престижных вузов. Туда поступали не столько те, у кого были блестящие способности, сколько те, у кого имелись блестящие финансовые возможности, да и те вели разговоры: «Как же дорого стоит подготовиться, чтобы попасть в медицинский!» Для ребят попроще, вроде меня, была одна надежда – на медаль. С ней был хоть какой‑то шанс поступить на бюджет: если получишь отлично на первом экзамене, остальные сдавать не нужно. В старших классах ради медали я занималась день и ночь, получила ее, но в год поступления это правило отменили. Это была трагедия! Пришлось сдавать все экзамены, включая нелюбимую химию. Экзамены завалила, на бюджет в мед меня не взяли. Но было начало 1990‑х, жизнь очень резко менялась, стали появляться коммерческие филиалы разнообразных вузов, в том числе вожделенного медицинского. Учили в только что созданном филиале мединститута его же преподаватели, стоимость обучения была посильная. Студенткой этого филиала я и стала.
– Когда поняли, что медицина – это все‑таки не ваше?
– На первом курсе нас повели в «анатомичку», то есть в анатомический театр, и там пришлось накладывать швы на – как это там называлось – «человеческий материал», то есть на труп. Я справилась, наложила швы, не призналась, что меня тошнит от запаха и вида. Пришла домой. Мама, заметив бледный вид, спросила, в чем дело. А она у меня врач-нарколог. Она тысячу раз проходила испытание «анатомичками» и знала, что многим студентам там становится плохо, что далеко не все могут относиться к человеческому телу абстрагированно. «Ну что? – спросила мама. – Больше туда не пойдешь?» – «Не смогу». Однако, надо сказать, я не сидела дома без дела: уже параллельно с занятиями в институте начала стучаться во все двери на телевидении. Мне же страшно хотелось стать еще и телеведущей! Я и подумать не могла, что из этой затеи вырастет такой успех! До этого были только серьезные дикторы на больших каналах, а меня‑то взяли на маленький коммерческий, где дикторы ярко одеты, вели себя живо и говорили на простом языке. Но за нами, веселыми ребятами, оказалось будущее.
Невероятно благодарна родителям за то, что они меня поддержали. Ставлю себя на их место: ко мне приходит дочь, пять лет сутками напролет корпевшая над учебниками, чтобы поступить в медицинский, и говорит, что уходит из института и пойдет в телеведущие. Наверное, я бы испытала сложную гамму чувств даже сейчас. А тогда и там моя затея выглядела совсем нежизнеспособной. Для мамы с папой это был удар. Папа поначалу был очень против, но, увидев, насколько твердо я хочу стать журналистом, перестал сомневаться в правильности моего выбора. Отец, как и мама, в меня очень верил. И когда я уезжала из Тбилиси в Москву искать работу на телевидении, он был уверен, что я не пропаду и своего добьюсь.
– Ведь ваши переехали за вами в Москву!
– Да, как и я, помыкались по съемным квартирам, одно время жили у родственников. Но одно дело – жить на чемоданах в чужом городе, когда тебе 20 лет и ты одержим воплощением мечты, а другое – когда у тебя уже зрелый возраст, проблемы со здоровьем… Папа серьезно болел, и я хотела для него и мамы комфорта и спокойствия. Ради этого была готова вкалывать день и ночь, чем, собственно, и занималась. Когда поработала в программе «Времечко», меня начали узнавать, я стала вести корпоративы и в 24 года смогла купить родителям маленькую двухкомнатную квартиру.
Дети уже выше мамы– Вот это достижение для молодой «понаехавшей» девушки! Когда вы штурмовали телеканалы, добивались и пробивались, покупали недвижимость маме с папой, вашим двигателем была паника или драйв?
– Драйв и ответственность за семью.
– Интересно, а на экзаменах у вас тоже драйв включался?
– А вот там была паника. Особенно на вступительных. Мне кажется, так у всех и всегда бывает. Мир меняется: появляются интернет и мобильная связь, роботы становятся все ближе к тому, чтобы править миром. Знания уже можно получать в любое время в любом месте, слушая любые курсы, и уже нет необходимости в педагогах-«архивариусах» – только в педагогах, которые могут увлечь и научить использовать теоретические знания на практике… Так вот, мир меняется, а боязнь экзаменов остается прежней.
– Вы пользовались шпаргалками?
– Нет. Надо было писать очень мелким почерком большие полотна текста, а я и так постоянно писала, и меня чрезвычайно утомляло это занятие. Вдобавок у меня не самое хорошее зрение, очки я не носила, а линз тогда не было. И даже если бы вдруг успела написать шпаргалки сама или взяла чужие, я бы просто могла не разобрать, что там написано малюсенькими буковками. А подносить бумажку к глазам и вчитываться же нельзя – надо действовать незаметно. Но с появлением смартфонов возникла и масса возможностей списать. О, если бы они существовали во времена моей учебы, поверьте, я бы нет-нет да и списывала!
– Были случаи сказочного везения на экзаменах?
– Встречается такое: знал человек один билет, его и вытянул, влегкую получил пятерку. Мне так никогда не везло. Наверное, это особенность моей судьбы: все только трудом достается. Повезло с выбором профессии. Но очень быстро конкуренция стала такой высокой, что никакое везение бы не вывезло, только упорный труд. Ведущий моей возрастной категории, чтобы находиться на плаву, быть интересным не только узкой нише, должен не только конкурировать с теми, кто моложе, но и постоянно быть в суперформе, быть готовым к рывку! Я сейчас ничего не веду, но в любой момент может появиться шанс взять программу интересного мне жанра с крутой командой, и я должна быть готова всегда. Я в этом смысле стайер, бегун на длинные дистанции. Стайерам для победы важнее не данные, а постоянные тренировки и психологическая устойчивость. А надеяться на удачу – значит, заведомо проиграть.
– Нас же учат не только педагоги в школах и вузах, нас могут научить чему‑то важному любые люди и ситуации. Чему вы научились, когда начали руководить большими коллективами?
– Учитывая мой кавказский темперамент, приходится постоянно работать над своим эмоциональным интеллектом, и работы тут непочатый край! Управлять людьми – это правда очень сложная наука, и консультации специалистов, которые помогают выстроить модель поведения в коллективе, отладить структуру работы корпорации, стоят бешеных денег. Но они действительно полезны. Я с их помощью поняла, что профессионализм сотрудника мне важнее, чем лояльность. Я все время учусь четко определять, сколько времени могу потратить на общение с каждым сотрудником, учусь четко понимать, какие у них цели и насколько они совпадают с моими: кому хочется профессионально развиваться, а кому – тихо отсиживать на работе положенные часы. На все цели я повлиять не могу, но знать о них и учитывать их нужно, потому что эти микроцели сотрудников влияют на достижение вашей макроцели. Руководитель же как дирижер! Чтобы оркестр заиграл слаженно и красиво, он должен взаимодействовать с каждым музыкантом.
– Долго занимались со специалистами, чтобы овладеть премудростями управления?
– Занимаюсь по сей день. Это надо делать регулярно, как и чистить зубы. Руководитель – продукт скоропортящийся, склонен находиться в вакууме и незаметно терять связь с действительностью. А терять ее нельзя, поэтому надо держать себя в тонусе – и тут очень помогает внимательный взгляд со стороны.
– А чему вас учат близкие?
– Близким ты должен прощать то, что не прощаешь всем остальным. Знаете, чем старше становишься, тем больше появляется пунктов, по которым ты сходишься или расходишься с людьми. И посторонним ты в случае несовпадений легко можешь сказать до свидания, а родным – никогда. Так что близкие учат терпению.
ТИНА КАНДЕЛАКИЕлена ФОМИНА, ООО «ТН-Волгоград» (специально для «ЗН»)
Родилась: 10 ноября 1975 года в Тбилиси (Грузия)
Семья: муж Василий Бровко, директор по особым поручениям госкорпорации «Ростех», дочь Мелания, студентка факультета искусств МГУ, сын Леонтий, студент философского факультета МГУ
Образование: окончила факультет журналистики Тбилисского государственного университета
Карьера: вела программы «Времечко» (ТВЦ), «Я знаю все!» (ТВ-6), «Детали» (СТС), «Самый умный» (СТС), в 2015 году стала генеральным продюсером телеканала «Матч ТВ». Основатель бренда AnsaLigy, владелица ресторана
