Конец ноября и начало декабря 2007 года запомнились жителям Суража, и особенно почтальонам, разносящим корреспонденцию, небывалым количеством собачьих свадеб. Целые орды похотливых и злобных в это время разнопородных кобелей сопровождали на улицах своих невест, наводя ужас на прохожих. Потом появились слухи о том, что и волки стали рыскать по ночным улицам поселка. Но эти грозные хищники носились по Суражу не в поисках невест, а осуществляли зачистку собачьему племени.
У нас в это время были два пса. Первый — ростом с матерого волка — Тимка, помесь добермана с овчаркой. У него почти волчий окрас, длинная заостренная морда и немного провисшие кончики ушей. Жил он, и живет в настоящее время, в вольере, огороженном высокой сеткой с калиткой в большущий загон для него, поскольку по улице бегать ему противопоказано — нападает на больших собак, пробегающих мимо нашего двора. Второй — Баксик, сначала живший вместе с Тимкой и хорошо друживший, пока однажды не набросился на своего друга за то, что тот осмелился положить мне лапы на плечи и лизнуть в лицо. Приревновал так, что они навсегда стали врагами. И я перевел Баксика в другой дворик, в котором он был единоличным хозяином. Ну а поскольку Баксик очень любил гулять, в любое время дня и ночи, я соорудил ему в заборе висячую форточку-дверцу, чтобы мог выходить на прогулки и заходить обратно, когда пожелает. Вреда от его прогулок никому не было, и поэтому большую часть своего свободного времени он проводил неподалеку от дома.
Однажды ночью, в начале декабря, нас разбудил остервенелый брёх Баксика из его дворика и яростный лай Тимки, а когда я выглянул в окно, то увидел, как мимо нашего дома пронеслась стая собак, преследуемая тремя волками. Ночь была очень светлая, и ошибиться я никак не мог. Сказал об этом жене, оделся и вышел на улицу. А поскольку волки гнали собак в сторону оврага неподалеку от нас, на окраину Суража, то я туда и направился, сразу услышав ужасающее звериное рычание и предсмертный визг. Но когда решил подойти к месту драмы поближе, меня догнал Баксик, выскочивший из своего дворика, и я вынужден был вернуться. А утром я все же сходил в овраг и нашел останки погибших собак, возле которых уже пировала стая ворон и сорок.
Дня через три после этого происшествия я опять услышал лай Тимки, но не сердитый, а с поскуливанием. Точно так он брешет, когда чужого кота или кошку загонит на яблоню. Своих кошек он не трогает и даже дружит с ними. Но как он мог загнать их на яблоню, если эти деревья находятся в большом загоне, который я закрыл с вечера? На всякий случай оделся и вышел, а то, не дай Бог, он, действительно, держит караул под яблоней, и если кот попытается спрыгнуть и убежать, то немедленно будет растерзан Тимкой, что уже случалось.
Но когда подошел к лающему псу, то увидел, что волновался я напрасно: Тимка находился в закрытом вольере возле калитки и беззлобно лаял с поскуливанием, активно помахивая хвостом. А как только я оказался рядом с ним, залаял злобно, и стал прямо грызть деревянную калитку. На расстоянии десяти метров от нас находился другой наш забор из штакетника. За ним две заброшенные и заросшие бурьяном усадьбы с яблоневым садом, зарослями малины и смородины. Присмотревшись, я увидел прямо напротив нас три крупных силуэта и сразу понял, что это волки, которые наверняка выманивали нашего дурачка из своего вольера в прогулочный Тимкин загон. Открыв калитку, я резко скомандовал: «Ну-ка, возьми их, Тимуля!»
Пес бросился к волкам со злобным лаем, но, не добежав до забора, развернулся и с поджатым хвостом в одно мгновение оказался у меня за спиной. Это было совсем не похоже на него, но легко объяснимо. Сработали гены, которые тысячи лет носят в собачьем сознании волчий запах и страх перед этими хищниками. Я направился прямо к волкам, разделенный с ними забором и прекрасно понимая, что они тоже убегут, хотя и не с поджатыми хвостами. У них тоже имеется в запасе тысячелетний страх перед человеком. И волки побежали, хотя и не очень быстро. Но, добежав до открытой поляны, остановились и, развернувшись ко мне, застыли на месте, на расстоянии метров двадцати от меня. И я остановился, чтобы полюбоваться могучими хищниками. Но осмелевший Тимка подбежал к забору, положил на него передние лапы и так яростно с хрипом залаял, что волки развернулись и с достоинством удалились в сторону оврага.
И мы с Тимкой ушли спать. А утром я специально проверил, волки ли это были. Следы подтвердили, что да. А когда подходил к калитке своего двора, меня как током ударило: а где же Баксик?
Он исчез навсегда, и виноват в этом я. Зачем нужно было делать качающуюся форточку?
