В каждой семье свой скелет в шкафу. Эта английская пословица порой столь достоверна, что становится не по себе. По данным Всемирной организации здравоохранения, в Европе ежегодно погибают 1.500 детей в возрасте до 15 лет. Но случаи, о которых узнает полиция, — лишь верхушка айсберга. У нас в прошлом году, если руководствоваться Единым регистром правонарушений МВД и говорить языком документа, «против половой неприкосновенности несовершеннолетних было совершено 270 преступлений». А всего 417 — убийства и покушения, телесные наказания, кражи. К тому же около двух тысяч ребят ежегодно становятся свидетелями трагических событий. И при нынешней системе дознания и следствия они в среднем 8 раз должны проговорить свою историю перед 17 разными людьми! Но чем могут обернуться для неокрепшей психики эти испытания откровенностью? Не станут ли точкой невозврата в системе психоэмоциональных координат?
С другой стороны, доказано: правдиво «исповедываться» ребенок может не более 4 раз, дальше нужно делать поправку. Стоило бы ограничиться двумя интервью — сообща вывели оптимальный компромисс специалисты прокуратуры, правоохранительных органов и международного общественного объединения «Понимание». После чего в офисе организации год назад открыли так называемую «персиковую» комнату. Для США и Европы, где с середины 80–х стали создаваться центры защиты прав детей, подобное не новость. В Польше и Литве, опыт которых послужил для нас ориентиром, напротив, комнатам опроса — всего пару–тройку лет. Но их уже 200 и 33 соответственно! Идеальный вариант для нас — 60, и к 2013–му специалисты рассчитывают открыть уже около 20. Но уже через год хотя бы по одной «персиковой комнате» должно появиться в каждой области.
Бой с тенью
...В небольшой комнате с обоями радостного светло–персикового цвета интерьер минималистский: диван, кресло и журнальный столик. Но стоит увидеть большого мягкого медведя, и явственно представляешь перед собой испуганного мальчонку, бессознательно обхватившего игрушку в поисках защиты. В кабинете по соседству — компьютер с колонками высокой чувствительности: каждое слово, даже произнесенное шепотом, будет услышано. За столом — несколько экспертов (они могут задавать вопросы, у психолога есть наушник) и чаще всего один из родителей. Как правило, замечает исполнительный директор «Понимания» Андрей Маханько (на снимке), мамы еще могут спокойно следить за интервью, папы не выдерживают — выходят в коридор.
За год в «персиковой комнате» побывало 35 ребятишек. В пяти случаях опрос проходил по постановлению следователя прокуратуры, в остальных — по заявлению самих родителей. Подозрения на насилие не подтвердились в 13 интервью. Можно бы и порадоваться, если бы не одно «но». Оказывается, таким вот неприглядным инструментом родители спекулируют при разводе. Впрочем, по сравнению с остальными эпизодами это лишь так, невинные шалости. 9 случаев избиения и 13 сексуальных преступлений, совершенных отцами, двоюродными братьями, дядьями, дедушками! Увы, это вполне в русле мировой статистики: около 80 процентов насильников — члены семьи. Отчимы вопреки стереотипам — «на задворках» рейтинга. Они–то как раз стараются вести себя корректно и нейтрально. А кровные родственники... В основном обращаются за экспертизой мамы. Но дважды инициаторами были бабушки — матери то ли не замечали происходящего, то ли не желали замечать. В Литве, кстати, по этому поводу вообще бьют тревогу: 4 — 5 процентов женщин готовы взять сторону отца–насильника. Почему? Большинство из них не работает и полностью зависимы от мужа.
Молчание ягнят
Детское насилие в любой, какой бы благополучной она ни была, стране — одна из наиболее острых и при этом самых замалчиваемых проблем, признают эксперты. Каждый восьмой мальчик и каждая шестая девочка до 18 лет, по американской статистике, подвергались сексуальному насилию.
— Мы провели собственное исследование по распространенности насилия в интернатах, опросив 312 детей 12 — 16 лет. Ответы позволяют предположить, что 4 процента ребят подвергались сексуальному насилию, 27 — физическому и все 100 — эмоциональному, — перечисляет Андрей Маханько.
И все же ситуация у нас спокойнее, нежели за рубежом. Да, ремня для неслуха родители могут и не пожалеть, но жестокие избиения и изнасилования — прежде всего беда неблагополучных семей. Хотя, как уверяет Андрей Маханько, от этой напасти не застрахованы ни богатые, ни бедные. Другое дело, в воспитательный процесс у нас не принято вмешиваться: мол, дела семейные. Поэтому, кстати, и возникает вопрос, чего больше принесут телефонные круглосуточные линии доверия для детей на манер зарубежных — пользы или сумятицы?
— В моей практике случаи, когда дети становились бы жертвами насилия, редкость, — утверждает старший помощник прокурора Минска Сергей Балашев. — И все же потребность в таких комнатах действительно велика, сотрудники прокуратуры и правоохранительных органов уже успели оценить это на практике. Во–первых, без профессиональной помощи детского психолога следователю сложно получить показания, которые соответствовали бы действительности. Когда я работал следователем, однажды пришлось расспрашивать ученика начальной школы, который подвергся сексуальному насилию со стороны незнакомого человека. Говорить с ним было неимоверно трудно, мальчик очень стеснялся. Да и сама обстановка следственного кабинета, надо сказать, сковывает ребенка и не дает возможности правдиво отвечать на вопросы. Еще дети по–другому оценивают реальность, иногда они могут преувеличивать или ошибаться. Допустим, когда мы расследовали убийство, две девочки утверждали, что видели людей на черной машине. Но пригласили психолога — и выяснилось: эпизод, про который они вспомнили, происходил в другое время и в другом месте.
Нежный возраст
Комнаты опроса, по сути, помогают невидимой части айсберга всплывать на поверхность. В Литве за 3 года количество сообщений о детском насилии увеличилось в 3 с половиной раза. Но если ставить вопрос шире, необходимы и более глобальные изменения.
— В госпрограмме «Дети Беларуси» есть три раздела: «Дети и семья», «Дети–сироты» и «Развитие личности», где сосредоточены все болевые точки, имеющиеся в системе защиты малышей от насилия. Сейчас мы готовим свои предложения в этот документ, основанные на рекомендациях Совета Европы, — делится планами Андрей Маханько. — Было бы целесообразно сделать подпрограмму по предотвращению жестокого обращения с детьми хотя бы на одну пятилетку.
Компетентно
Государственный медицинский судебный эксперт–психолог Людмила Мун:
— Для проведения беседы комната опроса удобна и комфортна. Наш большой уютный мишка всегда вызывает у детей симпатию, которую они активно выражают: обнимают, трогают... Но самое главное, интересы ребенка — во главе угла. Его можно уберечь от лишних переживаний, ведь воспоминания о негативных событиях сами по себе травматичны. Вместе с тем специалисты имеют возможность получить более достоверную информацию. Интервьюировать несовершеннолетнего, в принципе, очень сложно. Для этого требуются обширные психологические знания и практические навыки. Потому что в каждом возрасте — своя способность понимать и формировать высказывания, детям трудно длительно концентрировать внимание, надолго удерживать в памяти информацию, восприятие носит недифференцированный характер. К тому же маленькие свидетели и потерпевшие неусидчивы, они могут испытывать страхи, тревогу, эмоциональное напряжение. Поэтому с ребенком проводится специальная подготовка, чтобы он почувствовал себя свободнее, раскованнее и увереннее.
