В оценке знаний учащихся нельзя ограничиваться тестамиВо многих вузах — медицинских, технических — экзамены фактически исчезли. Не исключено, когда–нибудь абитуриенты на американский манер будут рассылать свои сертификаты тестирования в разные вузы и ждать, в каком из них хватит баллов для зачисления. Дискуссия о том, чем тестирование лучше традиционных экзаменов, уже неактуальна. Форма экзамена должна быть такой, чтобы все ученики находились в равных условиях, на все сто процентов были уверены в честности проводимого испытания. Централизованное тестирование с этой задачей справляется. Коррупция в сфере образования в Беларуси по сравнению с прошлым годом уменьшилась в 2 раза, т.е. ничтожна. На вступительных экзаменах теперь меньше слез, почти исчезли жалобы на несправедливые оценки, все переключились на математические подсчеты: баллы, шкалы, проценты. В разряде дискуссионных остаются два самых сложных вопроса: как оценивать гуманитарные предметы и как не допустить в школе «натаскивания» на тесты?
Язык знает, но умеет ли говорить?
Весь мир ищет идеальную модель проведения итоговых испытаний. Но в каждой стране свои особенности. И какие технологии совершеннее — можно спорить до бесконечности. Скажем, в России централизованное тестирование не прижилось, уступив место единому государственному экзамену.
— В оценке знаний учащихся нельзя ограничиваться только заданиями уровня «А» и «В», — уверен директор Федерального центра тестирования в России Владимир Хлебников. — Они рассчитаны на среднего учащегося, а поэтому не могут быть абсолютно точным инструментом. В пределах 40 — 60 баллов — погрешность маленькая. Но ставить на основе теста 100 баллов — ошибка. В России, чтобы набрать свыше 70 баллов, нужно выполнить еще задание «С»: написать решение задачи или маленькое эссе. А для тех, кто на 90 — 100 баллов замахивается, я бы еще и задание «D» добавил — устный ответ. Особенно это актуально по гуманитарным предметам.
Директор Республиканского института контроля знаний Николай Феськов считает, что не стоит спешить перенимать российский опыт. По результатам ЕГЭ, даже не приступали к заданиям последнего уровня по математике 80 процентов учащихся, по русскому языку — 70 процентов, по остальным предметам — половина выпускников. Либо времени не хватает, либо знаний. Но пустые бланки все равно приходится регистрировать и направлять на проверку. А это бесполезные траты. Тем более что с проверкой заданий уровня «С» компьютер не справится: нужно подключать экспертов–преподавателей. Опять риск субъективного подхода.
Та же сложность и при оценке разговорных навыков по иностранному языку. В России экзамен принимают два эксперта: один ведет беседу, другой выставляет итоговый балл. Ответ записывается на магнитофонную ленту. Затем два других экзаменатора прослушивают все записи и выставляют окончательную оценку. Если же мнения расходятся, то решение принимает председатель предметной комиссии. Но увеличение числа преподавателей вовсе не гарантирует непредвзятость.
— Пока более независимого и объективного экзаменатора, чем компьютер, увы, не изобрели, — разводит руками Николай Феськов.
Чему равны три шестых?
Однако в погоне за объективностью очень важно не упростить, не выхолостить содержание образования, оставив место фактам, цифрам, а не тому, что составляет суть предмета — личностному восприятию и личной интерпретации. Если тестирование объединит и вступительные, и выпускные испытания, экзаменационный марафон станет меньше и выпускники будут меньше нервничать. Но не приведет ли это к тому, что учеников чуть ли не с первого класса начнут «натаскивать» на тесты? Так уж повелось, что учителя строят свои уроки в зависимости от формы экзаменов. Уже сегодня контрольные работы заменяются тестами. Но для педагога важен не только результат, но и то, как ученик пришел к данному решению. Может быть, рассуждал правильно, да сделал досадную ошибку при подсчете или вообще выбирал вариант ответа наугад. Российский профессор Виктор Дос, который пятый год преподает физику и математику в Парижском университете имени Пьера и Марии Кюри, описал забавный случай из своей практики. Среди 50 его учеников–первокурсников 8 человек считали, что три шестых (3/6) равны одной трети (1/3). Все они при поступлении проходили тестирование по математике и физике. Когда профессор рассказывал этот случай своим российским коллегам, те принимались искать ошибочное математическое рассуждение, которое могло привести к подобному результату. На самом деле все намного проще: студентам это сообщили в школе, а они как прилежные ученики запомнили — вот и все. Профессор их переучил: на очередном занятии сделал небольшое отступление и сообщил, что 3/6 равно 1/2, а вовсе не 1/3, как считают некоторые из присутствующих. Реакция была такая: «Да? — Хорошо...» «Если бы я сказал, что это равно одной десятой, реакция была бы точно такой же», — уверен Виктор Дос. Может, поэтому Министерство образования пока не и спешит отменять традиционные экзамены в школе?
