Теракт в Минском метро шокировал. И не только нас. Обескуражены многие страны. Царящий в Беларуси с конца 1990–х и по сию пору социальный мир стал своего рода эталоном. Образцом «щадящей» модели постсоветской социально–экономической трансформации и нетипично мягкого для нашей части Европы этноконфессионального «климата». Увы, 11 апреля теперь уже можно считать трагическим этапом новейшей истории Беларуси.
В нынешней ситуации логично пристальнее взглянуть на мировую «систему координат» терроризма. В различных ипостасях он известен человечеству не просто века, но даже тысячелетия. Термин «терроризм» происходит от латинского слова terror — страх, ужас, которые должны быть внушены политическим, религиозным, идеологическим противникам физической расправой над ними и их близкими или угрозой ее применения. Различные виды террора часто применялись как в Античности и Средневековье, так и в Новое и Новейшее время. В Италии XVI века, к примеру, потребности террористической «практики» даже ввели в обиход наемных убийц стилет и спецплащ, помогавший маскировать клинок.
По данным некоторых чешских источников, великий князь литовский Гедимин был отравлен за свои попытки привести как можно большее количество литовских язычников в католичество. А великий князь ВКЛ Сигизмунд Кейстутович был убит в 1440 г. в результате заговора против него литовских и украинских феодалов. Жертвой католических фанатиков пали подряд два французских короля — Генрих III (в 1589 г.) и Генрих IV (в 1610 г.).
Террористическая практика Нового и Новейшего времени превзошла предыдущие эпохи. В наборе орудий террора стали преобладать огнестрельное оружие и взрывные устройства. Для Российской империи век XIX начинается с убийства императора Павла I, а незадолго до его окончания, в 1881 г., погибает от «народовольческой» бомбы царь–реформатор Александр II.
В наступившем же XX столетии выстрел сербского националиста Г.Принципа в наследника австрийского престола Ф.Фердинанда стал поистине «спусковым крючком» начала Первой мировой войны. Да и последующие десятилетия характеризуются исключительно резонансными актами политического террора. Достаточно упомянуть хотя бы теракт хорватских фашистов–усташей в 1934 г. в Марселе.
Хотя общепринятого для современного мирового сообщества юридического определения терроризма нет, существует все–таки определенный консенсус в трактовке его как теории и практики предумышленного, политически и идеологически мотивированного насилия. По объектам и целям он может быть мотивирован расово–националистическими («Черные пантеры», ЭТА), культурно–религиозными («Аль–Каида», ИРА) и классово–социальными («Красные бригады», РАФ) установками.
Еще немного сухой теории. По субъекту осуществления терроризм может быть индивидуальным, групповым, коллективным и государственным. В трактовке последнего Запад и незападные сегменты мира придерживаются фактически противоположных точек зрения. Западные страны непоколебимо стоят на позиции, что гостерроризм может иметь место лишь в «недоразвившихся» до западных критериев государствах. А что же касается предпринимаемого Западом в разных регионах мира вооруженного вмешательства — это лишь «гуманитарные» или «либеральные» интервенции в «интересах» самих же этих стран.
Неудивительно, что, вооружившись такой, с позволения сказать, «логикой», западный альянс через несколько дней после взрыва в Минском метро «родил» формулу «предполагаемый теракт». Ее, как думается, можно одновременно сертифицировать и по части политического цинизма, и по части политического скудоумия...
Теперь о некоторых уроках для нас, всех тех, кто и после 11 апреля каждый день как минимум дважды становится пассажиром городского транспорта. Первое. Нам надлежит и самим вырабатывать, и перенимать у тех стран, которые ранее нас столкнулись с терроризмом, особую «культуру осторожности». То есть адекватно реагировать на те предметы или действия, мимо которых еще недавно спокойно–безучастно скользили наши взгляды. Второе. Расследование теракта продолжается, и нет пока необходимых оснований склоняться к той или иной версии. Но определенно следует подчеркнуть, что терроризм, увы, уже стал элементом политической повседневности мира. Хочется надеяться, что Беларусь в этой орбите оказалась случайно. Но краски общего фона светлее, увы, не становятся. За считанные дни, пока я работал над этим текстом, в разных странах Европы, Азии и Африки имели место два резонансных теракта и одна попытка захвата самолета. И в них, как в капле воды, проглядывает многообразие и субъектов, и мотивов. Конкретно это попытка, осуществленная сотрудником ЮНЕСКО (!), заставить самолет Париж — Рим взять курс на Ливию, расстрел афганским полковником из автомата большой группы своих американских «братьев по оружию» и, наконец, прозвучавший в Марокко взрыв, унесший, по неокончательным данным, жизни почти двух десятков людей... И боюсь, ликвидация «иконы» мирового терроризма Усамы бен Ладена точку в этом скорбном списке отнюдь не поставит...
