Почти 50 лет вместе
А помнишь, как все начиналось?
Игорь Рудометов:
— На телевидение я пришел в шестидесятых. Начинал с детской редакции, но по-настоящему серьезной первой своей работой считаю редакцию «Телефильм». На белорусском телевидении тогда создавалось собственное кинопроизводство, я был замом главного редактора и занимался документалистикой. Было интересно. Это мое. В 1965 году вышел мой первый фильм «Человек рождается для счастья». О ребятах, прошедших концлагерь в Озаричах. Мы рассказали, кем они стали через 20 лет после войны. Работа была признана лучшей документалистикой на первом Всесоюзном кинофестивале. Потом пятнадцать лет был корреспондентом центрального телеграфа Белоруссии, делал передачи для Москвы. Интересное время было, выпало на перестройку.
Элеонора Давыдовская:
— А я на телевидение пришла сразу же по окончании института и проработала там до выхода на пенсию. Около сорока лет моей жизни — телевизионные. Диктор — это сейчас профессия несуществующая, а в годы моей юности это было нечто завидное и желанное для любой девчонки. Я пришла на конкурс, а там огромная очередь, я в ней была 185-й по счету. Нам нужно было наизусть читать и сказку, и басню, и публицистику. Давали новости озвучить по газетам. Потом просто разговаривали с нами, смотрели внешние данные. К несовершенству техники не особо придирались, знали, что все равно будут корректировать под телевизионную специфику. Пройдя конкурс, я была удивлена и счастлива.
Один за всех, и все за одного
Элеонора Давыдовская:
— Я сегодня счастлива не только тем, что выходила на экран и общалась со зрителем. Считаю очень важным и судьбоносным то, что попала в необыкновенный коллектив. Без моих коллег ничего бы не сложилось. Меня приняли как родную. Мы не говорили тогда о какой-то конкуренции, не чувствовали ее. Была команда из 5—7 человек, и все были яркими индивидуальностями. Не представляете, как это важно — сегодня вспомнить о людях, которые начинали создавать БТ. Это Владимир Алексеевич Шелихин — необыкновенный, эрудированный, даже в свои «за сорок» любопытный до всего человек. Тамара Павловна Бастун — женщина определенно собранная и строгая, но если бы вы слышали, какими шутками сыпала она в дикторской. Кокетливая Люда Стародумова. Володя Ярков — суперневозмутимый: когда ему передавали тексты прямо в эфире, он озвучивал их без единой запинки. А вот самым ярким жизненным примером лично для меня была Вета Галкина. Редкое сочетание женственности, красоты, ума и в то же время скромности. Несмотря на публичную профессию, она умела быть немножко в тени.
Игорь Рудометов:
— Взаимопомощь была как в команде. До смешного доходило. Вот читает комментатор Леня Ларютин передачу. Семь минут она идет «вживую». Стул — на краешке тумбы — вдруг соскальзывает, и тут бы конец эфиру, но рядом — оператор, молниеносно бросается, держит ножки стула, и так, на весу, продолжается программа. Каково это было оператору! Но сохранил лицо и компании, и коллеги. Человечность в нашей профессии прежде всего. А вообще техника у нас была не то что сегодня. Кинокамера весила килограммов под 90, потом камера ТЖК. Снимаем, например, для Москвы про Беловежскую пущу — зима, тележку тащим по снегу, сугробы — по пояс, бурелом. Все это преодолеваем вместе, оператору не помочь нельзя.
Элеонора Давыдовская:
— У нас была четкая установка: мы — лицо страны. Это значит, требования и к внешности, и к манерам в кадре. Требования и к поведению за кадром, даже в личной жизни и в быту. Ведь нас везде узнавали. Мы ежедневно выходили в эфир, и люди нас знали, любили. Даже вещи нам помогали доставать. Одеться в те времена было непросто. Государство нам выделяло сто рублей на два года, и за эти деньги нужно было одеться. Платья — в дефиците. Даже если их и выделяли на телевидении, то все они были «на одно лицо»: все шесть женщин-дикторов получали по серому и бежевому экземпляру. Как в инкубаторе. Приходилось идти на уловки — подбирали шарфики, бусы, броши, договаривались, чтобы выглядеть неповторимо. Были и казусы с гардеробом. Однажды мы снимали в Гродно. У меня было платьице любимое: черненькое, аккуратненькое, с белым кружевным воротничком. Я чувствовала себя в нем очень нарядной и гордилась собой. Но вот началась запись (она проходила в местном ресторане, передача по типу «Голубого огонька») — море народу, я выхожу со своим текстом к людям, начинаю читать и вижу — все официантки в этом ресторане точно в таких, как у меня, черных платьицах с белыми воротничками! Была цензура к имиджу, вот что я скажу. Никаких декольте и ярких красок — ни в одежде, ни в гриме.
 |  |
Универсальная профессия
Элеонора Давыдовская:
— Поскольку у нас были разные редакции, то мы озвучивали передачи на разные темы. Хотя позже понемногу стали разделяться: каждому поручалось то, что у него лучше всего получается. Кто-то читал стихи, кто-то говорил на общественно-политические темы. Телесуфлеров тогда не было, мы все учили наизусть. У нас были обязательные для каждого курсы. Если что в эфире неверно — нам влетало.
Игорь Рудометов:
— При мне рождались первые телемосты. Это было событие, на которое работала вся студия. Включались с Варшавой, Краковом, с Болгарией. Одним из первых же был телемост со США, в кадре работал Олег Морозов. Работал несколько часов, все «живьем».
Элеонора Давыдовская:
— Мы работали в прямом эфире. Это очень сложно, но не менее ответственными были записи передач. Технические возможности тогда были таковы, что даже если при записи 45-минутной программы ты хоть раз сбился — нужно было начинать все сначала. Представляете негодование операторов, режиссера, гостей, если ты неоднократно не попадал в текст. Вот, например, была такая передача под названием «Когда в цирке выходной», ее делали режиссер Валерий Пестов и редактор Вера Савина. Так вот в понедельник (когда в цирке на самом деле был выходной) мы собирали детишек и начинали съемку. Дети катались на лошадках, осликах, мы разговаривали с циркачами. Одну программу мы записывали с дрессировщиком Корниловым, который занимался крупными животными. Вот я стою в кадре, рассказываю о нем и боковым зрением вижу, как огромный тигр тянет за собой упирающегося дрессировщика. Зверь идет на меня. Я в прямом эфире, ничего не могу сделать, трясущимися губами что-то дорассказываю. Тигр уже рядом. Тогда дрессировщик говорит мне: «Это наш самый знаменитый тигренок, весит всего 300 килограммов, он совсем домашний — погладьте его». Животное позевывает, пасть огромная. Что делать — погладила ради хорошего кадра. На следующий день после передачи вышел приказ: объявить товарищу Давыдовской благодарность за мужество и проявленный героизм.
Игорь Рудометов:
— Мне ведь тоже выпало в кадре немало поработать. Было время — по три раза в неделю выходил на экран комментатором. Помню, в лифте битком набитом еду, а маленький ребеночек пальцем на меня показывает: «Папа, смотри, это Рудометов живой». Или на рынке: «Эй, ты, из ящика телевизионного». Я рад, что так сложилась моя жизнь, на телевидении опробовал много профессий. 50 лет в этой системе. Сначала БТ, потом ОНТ. Сейчас пишу, работаю как режиссер. От телевидения никак устать не могу.
Предложение, от которого нельзя отказаться
Элеонора Давыдовская:
— Я только начинала, а Рудометов был уже известным журналистом, делал какие-то серьезные передачи. И вдруг однажды он предложил мне участие в своем проекте. Предложение, от которого я не могла отказаться, — тема интереснейшая, об одном книголюбе, у которого была громадная библиотека. Мы поехали туда, и по сценарию я должна была читать стихи Пушкина по какому-то красивому старинному фолианту. Были зажжены свечи. Представляете, как я тогда выглядела при свечах! Во второй раз он пригласил меня в… сталеплавильный цех. Горел огонь, было очень жарко. Мне дали в руки микрофон, и на фоне летящих искр и сталеваров, которые забрасывали руду лопатами, я должна была вещать про юбилейную тонну металла. У меня были такие круглые глаза и такие незабываемые ощущения. Ну вот через такие телевизионные приемчики мы и стали общаться.
Игорь Рудометов:
— Съемка о юбилейной плавке — это отдельная история. Жара в цеху неимоверная, но это для нас, сталевары же люди привычные, и у них ни капельки пота. А нам нужно весь этот трудовой напряг показать. Что делать? Пошел к генеральному директору завода, он был Герой Советского Союза, авторитетный, ответственный человек. Говорю, можно ли мне пару бутылок сухого вина купить и — сталеварам, чтобы пот пошел, для картинки. Тот согласился. Шикарная получилась съемка, оператор был Володя Цеслюк. И жена моя — ведущая в этом фильме. Лента сейчас хранится в архивах БТ. Для меня она особо значима. Я ведь тогда только ухаживал за Элеонорой. Давно приметил: хорошая женщина, а подойти боялся. Стал через приглашения на съемки действовать. Старался снимать ее хорошо, чтобы в эфире была самая красивая. Вот так и воспользовался служебным положением. Что потом? В этом году нашей дочери исполнилось 40 лет.
Алеся ВЛАДИМИРОВА
