Мировые фондовые индексы падают. Экономика и Европы, и США показывает результаты похуже, чем ожидалось и предполагалось. Впрочем, коррекция стоимости фондовых активов предвиделась давно. Такое обычно случается после бурного роста котировок. Но оригинальность момента заключается в том, что резко пошли вниз инвестиции в инновации. Пробуксовывает и венчурный рынок. Даже на удачные стартапы пропадает спрос: раньше их активно покупали крупные компании, кошельки которых сегодня для сделок слияния и поглощения наглухо закрыты. Если так пойдет и дальше, то западный мир рискует потерять свое технологическое превосходство. Тем более что последние полвека оно держалось на глобальных процессах. Иностранный бизнес не столько финансировал научные исследования, сколько покупал их результаты. И тут действуют законы рынка: падает спрос — неминуемо сократится и предложение.
Великая американская наука — это миф. Впрочем, европейская тоже. Только в меньшей степени. В понимании западной либеральной идеи любая сфера является бизнесом. Поэтому ко многим явлениям относятся как к коммерческим проектам: науке, образованию, искусству… Внешне может показаться, что крупные компании финансируют интеллектуально-творческую сферу. Да, определенная доля меценатства присутствует и у обитателей Уолл-стрит. Но в массе своей наука и культура рассматриваются как поле для инвестиций. Естественно, с возможностью извлечения прибыли.
В импортном понимании интеллектуальная деятельность — вид бизнеса. И если непосредственно у ученых отсутствует предпринимательская жилка, то всегда есть менеджеры, которые руководят (явно или скрыто) этими процессами и на них зарабатывают. Венчурное финансирование, вложения бизнес-ангелов в интересные и неожиданные идеи — не меценатство и не финансирование науки. А всего лишь один из видов коммерческой деятельности. Просто специфический и очень рискованный. Но в случае удачи — очень высокоприбыльный. Однако для любого бизнеса нужен рынок. И для инноваций в том числе. Нет рынка — нет продаж. Нет продаж — инвестиции становятся неокупаемыми, а проекты невыгодными. Соответственно, прекращается и финансирование. Собственно говоря, это сейчас и происходит в западном мире.
Не стоит забывать историю возникновения венчурного финансирования, которое родилось в США и не могло появиться ни в одной другой стране. Дело в том, что в 1980-х годах происходили два интересных процесса: с одной стороны стратеги Рейгана накачали экономику кредитными деньгами. И нужен был механизм, который бы абсорбировал излишнюю ликвидность. Кроме того, в конце прошлого века стремительно расширялась долларовая зона. Следовательно, у американцев появилась возможность широко импортировать интеллект: из России, Китая и других регионов. И не просто импортировать, а за счет относительно неограниченных финансовых возможностей скупать разработки по всему миру на корню.
Так и сформировалась нынче раскрученная инновационная западная экономика. В ней, по большому счету, больше финансовой составляющей, чем научной. Компанию Apple создал не Стив Джобс, а менеджеры с Уолл-стрит. Если выражаться точнее, то Джобс надкусил яблоко, а в гиганта технологической индустрии ее превратили уже профессиональные менеджеры по инвестициям, которые раскрутили компанию на рынке капитала и сделали из небольшой фирмы международного гиганта. Харизматичный отец-основатель Джобс являлся лишь символом, маркетинговым и пиар-ходом. Стоило ему в определенный момент попытаться выйти из этой роли, как был исключен из совета директоров. Весьма бесцеремонно и безжалостно. Был и такой период в жизни знаменитого бизнесмена. Поэтому не стоит питать иллюзий: технологическими компаниями управляют не ученые, изобретатели или новаторы, а профессио-
нальные финансисты. Тут как в Голливуде: есть великие актеры, режиссеры, сценаристы, но правят балом продюсеры. В их руках находятся бюджеты и контракты. И они оценивают, что, как, когда и с кем снимать. И оценивают эти параметры не через призму искусствоведческой критики, а исключительно с точки зрения монетизации и бизнес-рисков.
Но «фабрика грез» при всей своей своеобразности хотя бы является самодостаточным предприятием. Да, если не все, то многие работники киноиндустрии из других стран мечтают оказаться в Голливуде. Но в целом он вполне способен обойтись своими силами. С рынком инноваций дело обстоит сложнее. Он очень сильно зависит от импорта. По большому счету, венчурное финансирование изначально несет в себе долю спекуляции. Профессиональные игроки финансового рынка ищут идеи и стартапы, которые можно дешево купить, потом вложить относительно немного денег, чтобы отшлифовать разработку, придать ей, так сказать, товарный вид и потом выгодно продать. Увы, на любом открытом рынке без элемента спекуляции еще никогда не удавалось обойтись. И сегмент инноваций скорее подтверждает правило, чем является исключением.
А в этом разрезе вырисовывается следующая логика: высокотехнологичной американская экономика может являться только в глобальных условиях. Когда ее эмиссары шастают по всему свету и скупают патенты, стартапы, высокотехнологичные компании, научные коллективы. А потом перепродают результаты инноваций по всему миру. Чистокровный американский бизнес — это скорее купцы, чем новаторы или тем более ученые. С точки зрения исследовательских и научных разработок американский рынок является импортозависимым, постоянно требует подпитки свежими идеями и проектами извне. А в силу геополитической ситуации открытость новационного рынка в мировом масштабе полностью прекратилась. Во-первых, Вашингтон сам обрезал многие связи через введение санкций. Во-вторых, тот же Китай ввел ограничения для своих компаний по выходу на иностранные рынки, стараясь все новации сохранить на своей территории и уберечь от иностранного влияния. В-третьих, экономический кризис снизил активность американских инвесторов. Не стоит забывать, что воротилы с Уолл-стрит оперируют не своими деньгами, а привлекают их. В том числе и у населения. А людям сейчас не до рисковых вложений: в целом экономическая ситуация нынче не располагает американцев к инвестиционной активности.
В результате технологическая сфера на Западе начинает пробуксовывать. И входит в системный кризис, результатом которого может стать потеря технологического лидерства. Возможно, даже переход в стадию технологического отставания. Впрочем, нынче ситуация в глобальном разрезе больше напоминает шахматную игру: результат зависит не от двух игроков. Но если раньше «белые» (американцы) начинали и всегда выигрывали, то сегодня расстановка фигур на доске сложилась таким образом, что итог партии не является очевидным.
