Перед литовской режиссурой минские театралы испытывают целую гамму эмоций: от священного трепета до полного неприятия. Трагедия Шекспира «Макбет» в постановке Альгердаса Латенаса в Национальном академическом театре им. Я.Купалы, слава Богу, не длится шесть часов, как некогда приезжавший в Минск «Вишневый сад» литовца Някрошюса, но по–своему тоже стала испытанием и для театра, и для актеров, и для нас, зрителей.С исполнительницей роли леди Макбет Светланой Зеленковской мы поговорили о ее новой работе, об актерском голоде, о том, что делать, если актер стал заложником одной роли, как это произошло с Зеленковской после фильма «Анастасия Слуцкая».
— Есть актрисы с сумасшедшей энергетикой. Я не из таких. Я долго накапливаю, а потом у меня происходит выплеск. Я не могу сразу выдать результат. Мне нужно поломать себя, обязательно поработать. Не могу просто так на ходу вскочить в спектакль. Хотя были и такие случаи.
Я репетировала с Латенасом, потом оставалась одна в зале, приходила домой поздно, репетировала на кухне. Она для меня стала покоями леди Макбет. У меня — пятнадцатый этаж. За окном — огни города, ночь. Я чувствовала себя в своей стихии. Ставила музыку Пьяцоллы и старалась как бы мысленно охватить весь город. Это такие энергетические вещи, которые важны в такой роли.
— В чем, на ваш взгляд, принципиальное отличие литовской и белорусской школ режиссуры?
— Поначалу к Латенасу было тяжело пристроиться. Мы не привыкли так работать. У нас все–таки не так много свободы в профессии. Она, конечно, есть, но мы уже изучили требования наших режиссеров, их специфику. А в «Макбете» поначалу был момент студийности — тебе давалась свобода. Никаких конкретных задач не ставилось. Латенас как бы знакомился с нами. От того, что это главная роль и мне в руки дали лук и стрелы, я вначале захлебнулась. Я впервые попробовала себе не понравиться. Не задумывалась над тем, чтобы быть правильной и красивой. Захотела быть другой — и мне эта возможность была дана.
Кому–то «Макбет» покажется жестким. Но для меня визуальное в спектакле не менее важно, чем внутреннее. Порой через визуальное можно даже передать больше внутренних моментов. Наш зритель не подготовлен к такому театру. Нужно перешагнуть эту грань.
У нас у всех есть школа, техника. У кого–то ее больше, у кого меньше. Мы профессионалы, у всех есть наработки — как владеть голосом, телом. Ни один артист не хочет выглядеть плохо на сцене. Но Латенас искал единомышленников. Он работал через ассоциацию. Иногда, объясняя тот или иной момент в роли, он говорил: «Играй, как сумасшедший, который не понимает, что он сумасшедший, но чувствует, что все его таким воспринимают». Сейчас кажется, что это просто слова, но тогда я будто бы поднималась на одну ступень вверх.
— Рассказывали, что другой литовский режиссер — Эймунтас Някрошюс — на кастинге «Вишневого сада» просил актеров о чем–то необычном. Например, рассказать свои сны. Чем–то таким удивил Латенас?
— Я спросила, как он выбирал актеров. Оказывается, приехал заранее, увидел меня всего в двух спектаклях, где у меня небольшие роли: «Снежная королева» и «С. В». И, видимо, решил, что я смогу его услышать.
— Вас как–то вдохновляло то, что «Макбет» принято считать мистической историей?
— Нет. Я не суеверный человек. Все зависит от нас. Помню, я жутко волновалась перед премьерой. Села после второго звонка — оставалось три минуты — и вдруг представила, что рушатся стены, весь зал побежал и наш спектакль уже никому не нужен. И тут же о своем волнении забыла. Стала получать удовольствие от того, что просто сижу перед премьерой.
— А как у вас выстраивались отношения с героиней?
— Леди Макбет нужна была сверхъестественная власть. Назовите это честолюбием. Ей нужно было все время парить, а не существовать. Тот репетиционный период, который я с ней прожила, был очень интересным: постоянно книги, все время что–то записывала в блокноте, делала упражнения по Михаилу Чехову, писала даже какие–то стихи на эту тему, искала ассоциации. Думала: «Чего в ней больше? Земли, воды, огня или всего этого поровну?» В общем, я схватилась за эту работу, потому что это очень благодатная роль. После этого у меня начались вещие сны, начались исполняться мимолетные желания. Например, думаю: как давно я не видела какого–то человека и вдруг он оказывается у меня за спиной и меня окликает. Думаю, это не мистика. Просто в такой работе ты становишься более чувствительным, бередишь тело, душу, прислушиваешься к миру и мир начинает прислушиваться к тебе.
— На ваш взгляд, театр должен привлекать режиссеров разных или важно сохранять единство одного стиля?
– Если это студия, а не государственный театр, где большая труппа и помпезные постановки, то должен быть свой мирок. Как в театре Фоменко. У нас театр для широкого зрителя. Его нужно всегда оживлять. Театр должен потрясать. Даже нам, актерам, не хватает работы с разными режиссерами. Теряется актерский нерв и театр превращается в завод. Один мой знакомый говорит о неинтересных ролях: «Будем лепить ежиков». У нас в театре очень много молодежи и ей не хватает градуса, чтобы практиковаться, пробовать, дышать.
— Светлана, а какие эмоции теперь у вас вызывает словосочетание «Анастасия Слуцкая»? Щемящее чувство, иронию, аллергию?
— (Смеется.) Я в этом смысле не сентиментальна. Я человек настоящего. Мне надоело жить прошлым, я живу настоящим. Ты прожил роль, и она ушла, она — на пленке, на экране и уже даже не твоя.
Щемящее чувство сегодня может вызывать сам кинопроцесс, к которому хочется вернуться. Я не могу больше жить «Анастасией Слуцкой». У меня сильное желание сделать что–то экстраординарное, чтобы разрушить этот штамп. Вы даже не представляете, какие бывают проблемы из–за этой роли у меня в кино. Когда спрашивают: «Зеленковская? А, та, которая сыграла Анастасию Слуцкую? А–а, нет... Ну куда...» Мне порой хочется прийти на киностудию ненакрашенной, надеть парик и сказать, что я — какая–нибудь Дуня Замоскворецкая. Чтобы не было этого шлейфа. Может, в чем–то это и моя вина — я не проявила себя, не показала, что могу быть разной, могу быть другой...
Поэтому я никогда не отказываюсь сегодня от кастингов. Не претендую на то, чтобы меня брали без проб. Этим летом снялась в российском триллере «Вакцина» Алены Звонцовой, в боевике «Майор Ветров», двух сериалах «Суд» Андрея Кавуна и «Я — сыщик». Сейчас у меня затишье и кино мне очень не хватает.
Фото Александра РУЖЕЧКА, "СБ".
