Тайный шифр Олега Романова

Из всех ведущих телеканала ОНТ эта личность, пожалуй, самая загадочная.
Давно мечтала пообщаться с Олегом Романовым. Из всех ведущих телеканала ОНТ эта личность, пожалуй, самая загадочная — даже вездесущий Интернет об Олеге почти ничего не знает. Ни в каких шоу, куда обычно приглашают людей популярных, замечен не был, интервью дает редко, к светской жизни равнодушен. При этом и в вечерних выпусках «Наших новостей», и на рассвете в «Нашем утре» Романов демонстрирует талант раздвигать рамки зрительского кругозора настолько тонко и остроумно, что у сидящих по другую сторону телеэкрана формируется стойкое ощущение понимания скрытой сути всех без исключения вещей — как в искусстве, так и в международной политике. А я предложила Олегу поговорить о личном. Впрочем, личное у него, как оказалось, неразрывно связано с профессиональным.

— От ваших коллег мне удалось узнать, что по образованию вы историк, коллекционируете античные монеты и предпочитаете неформальный стиль в одежде. Счастливо женаты, но распространяться об этом не любите. А когда однажды у вас спросили, с кем из литературных героев могли бы себя сравнить, вы ответили — с уэллсовским человеком–невидимкой. И еще когда–то, читая новости в эфире, пытались их рифмовать...

— Сравнить себя с человеком–невидимкой я едва ли мог — Уэллса не люблю с детства. Хотя что–то в этом сравнении, пожалуй, есть... О попытках же рифмовать новости могу сказать только то, что, действительно, было у меня такое развлечение — в сюжетах я шифровал стихотворные строки, передавал своего рода знаки посвященным. Но потом бросил — не почувствовал резонанса, решил, что зрителю, наверно, это не нужно. Хотя по–прежнему стараюсь придерживаться принципов, которые сформулировал для себя в самом начале своей деятельности, — новости необходимо делать настолько интересными, насколько это возможно, искать необычный ракурс, нетривиальную деталь, которая оживила бы и актуализировала нечто, давным–давно известное, заурядное, может быть, даже набившее оскомину. Признаюсь, поиск такой детали — достаточно осознанный и мучительный. В этом плане с Ассошиэйтед Пресс, чьи видеоматериалы ОНТ получает по подписке, у нас что–то вроде вечной борьбы — они старательно выхолащивают видео, делают его максимально дежурным, политкорректным, и обнаружить в их информации что–то «эдакое» подчас требует немалых интеллектуальных затрат.

— Кстати, я заметила, что среди журналистов–практиков у нас часто встречаются люди с историческим образованием...

— Возможно, не случайно, ведь история — это, по большому счету, хорошая журналистика, поскольку абсолютно достоверно описанных фактов крайне немного. Популярная история, на мой взгляд, есть ни что иное, как публицистика. Так что можно сказать, мне сам Бог велел заняться этой профессией.

— А какая альтернатива у вас могла быть — учитель истории?

— Я прибыл сюда из Молдовы — был когда–то между советскими республиками так называемый межуниверситетский обмен. Закончив истфак БГУ в 1994–м и не будучи гражданином Беларуси, был направлен в распоряжение министерства образования Молдавской ССР, хотя Молдавской ССР не существовало уже 3 года... Вскоре понял, что никому там не нужен, и вернулся. Устроился журналистом в телекомпанию «Фит». А когда телеканал ОНТ проводил кастинг ведущих, тогдашний директор «Фита», встретив меня в коридоре, буквально в приказном порядке велел попробоваться. Честно говоря, ведущим я себя не считаю до сих пор. Я вообще не люблю публичность, мне это антипатично. Хотя понимаю, раз уж встал на эту стезю, придется с чем–то мириться.

— Есть какая–то обреченность в ваших словах... Не боитесь кризиса среднего возраста?

— В свой «средний возраст» я благополучно вступил — мне 35 лет, и переживать этот пресловутый «кризис» следовало бы года 2 назад. Но у меня много работы — в том числе интересной. Так что на всю эту «мерихлюндию» просто нет времени.

— А что для вас было бы интереснее — 10 лет вести одну программу или 10 разных по году?

— Пожалуй, 10 разных по году. Занимаясь каким–либо делом достаточно долгий срок, начинаешь работать почти рефлекторно, без вдохновения. К счастью, год назад на телеканале появилось «Наше утро», где я делаю рубрики о кино и шоу–бизнесе — это позволяет экспериментировать, в меньшей степени сдерживать себя эмоционально...

— Есть мнение, что работа на телевидении истощает морально и интеллектуально.

— Есть такое... Признаться, уже и не помню, когда последний раз брал в руки книгу. Хотя стараюсь все–таки заставлять себя читать, но, как правило, хорошо проверенные вещи.

— Проверенные кем?

— Мною же — перечитываю Борхеса, Маркеса. Новые авторы обычно разочаровывают — на мой взгляд, им свойственна некоторая монотонность художественных приемов... Постмодернизм вообще утомляет, с каждым очередным десятилетием искусство делается все более поверхностным, в качестве искусства нередко трактуются вещи общедоступные, примитивные. Но это естественное следствие того, что творцом сегодня может стать каждый, каждый может сам себя издать — все, начиная от верстки до типографских услуг, довольно дешево и доступно.

— Новые технологии появляются и в эфире, а в последнее время наше телевидение сделало еще и заметный творческий скачок. Чего ему, по–вашему, не хватает для полного совершенства?

— Уверенности в себе. Не самодовольства — самодовольства как раз достаточно, а именно уверенности в себе. Постоянно режет слух сравнение с российскими телеканалами — собственно, они только тем и отличаются от белорусских, что денег туда вкладывается гораздо больше. Попытка принять их за образец, стремление создавать эпигонские копии — это, по–моему, главная беда нашего постсоветского телевидения. Но отсутствие веры в способность сделать что–то нетривиальное может сгубить любое развитие на корню.

— А можете сказать, за какими жанрами будущее национального телевидения?

— Дело в том, что сейчас телепроизводство также дешевеет. Соответственно, сковывающие жанровые цепи спадают, и уже нет необходимости в директивном определении перспективных телевизионных отраслей. Думаю, обычная житейская практика подскажет наиболее подходящий телеформат, но новости будут востребованы однозначно. Успешным может быть обращение к жизни простого человека — в конце концов ощущение собственной уникальности свойственно каждому, и задача телевидения — обнаружить эту уникальность и продемонстрировать публике.

— Счастье — понятие относительное, другое дело благополучие. Можете сказать, что у вас это есть?

— Вполне. Благополучие, на мой взгляд, — это смена впечатлений, ощущений, и вот это есть. Особенно сейчас. Две недели назад у меня умерла собака, два дня назад я завел новую, в общем, постоянно происходит смена дурного на хорошее. Такие бытовые мелочи, казалось бы... Тем не менее уверенность в неизбежности перемен конструирует позитивное самоощущение.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter