Что такое продюсер для обывателя? «Денежный мешок»? Иосиф Пригожин? Мне трудно ответить. Белорусские поп–артисты дружно утверждают, что толковых продюсеров у нас нет и шоу–бизнеса — нет. Может, и так. Но ежегодно в российском городе Пермь вручают премию имени Дягилева «Лучший продюсер года». И нынешним лауреатом стала наша соотечественница — Марина Романовская, директор городского управления культурно–делового центра «Витебск». Правда, к поп–артистам Марина Геннадьевна отношения не имеет. Под ее началом проходят четыре крупнейших фестиваля страны: IFMC (Международный фестиваль современной хореографии), «Белая амфора» (фестиваль моды), «Менестрель» (форум гитарной музыки) и, наконец, «Арт–сессия» (смотр студенческого творчества).Еще одна модная тема в тусовке: мы, мол, живем в эпоху «псевдокультуры», когда вкусы публики становятся неисцелимо посредственными. Опять же не соглашусь: что значит «эпоха не та»?.. Удается же Марине Романовской держать планку массового искусства на высоком уровне. Фестиваль IFMC, как первое дитя свободы, родился 20 лет назад, на пике перемен, когда танец модерн щекотал и будоражил сознание. Казалось, спадет «пена» нового времени, а вместе с ней — и интерес к современной хореографии. Ничуть не бывало — витебский IFMC с каждым годом только солиднее...
О тайных пружинах продюсерского мастерства мы поговорили с Мариной Геннадьевной в день ее приезда из Перми, где накануне ей вручили престижную статуэтку.
— Марина Геннадьевна, на фоне общих разговоров о том, что в Беларуси институт продюсерства совсем не развит, как вы, «Лучший продюсер года», себя ощущаете?
— Неожиданно... Честно говоря, когда мне вручали эту премию, даже страшно стало: будто подведена некая черта. Осталось подвести итоги, принять поздравления — и все? Но мне совсем не хочется, чтобы это было «все»! Возможно, с перепугу, но во мне тут же «заговорили» новые идеи...
— Это была ваша идея — проводить в Витебске фестиваль современной хореографии?
— Все получилось чисто интуитивно, когда–то ведь я и не знала, что существует такой вид искусства. Мне рассказывали, конечно, что в Перми появился «необычный» пластический балет Панфилова, в Москве — балет Огрызкова... Захотелось увидеть их своими глазами. Ближе было ехать в Москву. Балет Николая Огрызкова меня чрезвычайно заинтриговал, это было действительно что–то абсолютно новое, необычное. И в Витебск я вернулась с твердым желанием создать здесь фестиваль современного танца... На один из первых форумов к нам приехал Евгений Панфилов с сольным одноактным балетом «Остров» на музыку Рахманинова — и все эти 30 минут, пока он выступал, я умирала от страха: поймет ли Панфилова публика, как отреагирует зал на его пластику? Но танец вызвал шквал оваций, Панфилов сразу влюбил в себя витебского зрителя! С тех пор мы с ним уже не расставались — каждый год Евгений Алексеевич и его пермский театр приезжали к нам на гастроли.
— Когда Панфилов предугадал в своем балете «Капитуляция» такое шокирующее событие, как 11 сентября 2001 года, что вы лично почувствовали?
— Это было потрясение, конечно. С другой стороны, я еще раз убедилась, какая глыба этот Панфилов... Позже в нашей жизни появился Валентин Елизарьев, который тоже поездил по миру с белорусским балетом, многое повидал. Валентин Николаевич посоветовал нам не зацикливаться на одном направлении, говорил: «Современный танец — это то, что популярно сегодня, а использовать можно любой язык пластики: и классику, и неоклассику, и модерн...» Теперь все хореографы, участники IFMC, абсолютно свободны в проявлении своих чувств и идей, главное, чтобы их понимал и принимал зритель.
— Знаю, не раз вы оказывались перед угрозой финансовой пропасти, когда приглашали в Витебск зарубежные танцевальные труппы. Но вы все равно рисковали. Что же вами руководило?
— Желание увидеть настоящее... Поначалу мы действительно вынуждены были сами решать все свои проблемы. Но со временем Витебский горисполком, облисполком и Министерство культуры поверили в нас и в последние годы уделяют фестивалю заметное внимание, я бы даже сказала, относятся к нему как к культурному достоянию страны. За это мы очень благодарны властям: без государственной поддержки едва ли смогли бы удержать этот фестиваль.
— Культура — тяжелая ноша для «парохода современности»?
— Безусловно. Каждое новое поколение становится все более прагматичным, коммерческим... Наверное, сама сегодняшняя жизнь требует от человека больше деловых качеств. Но ведь в любой ситуации можно и нужно оставаться человеком с добротными нравственными ценностями. А без искусства их не воспитать... Я, конечно, далека от мысли, что можно посмотреть однажды балет — и прямо так сразу очиститься. Но если кто–то задумается хоть на минуту...
— Вы видели в Перми памятник Дягилеву работы Эрнста Неизвестного?
— Конечно. Только меня удивило, что памятник решили поставить не на улице, а в актовом зале дягилевской гимназии. Видимо, побаиваются вандализма: памятник вышел фундаментальным, красивым, 4 метра высотой, в гимназии пришлось даже крышу разобрать, чтобы разместить его «в полный рост»...
Знаете, Пермь оставила о себе двойственное впечатление: мы в Беларуси уже забыли, что в центре города бывают такие ужасные дороги... С другой стороны, там огромное количество театров, публика «насмотренная», образованная, и я полагаю, что такой человек, как Панфилов, именно в Перми и должен был появиться — он ведь моментально стал там кумиром, впрочем, как и у нас, в Витебске. По уровню интеллигентности зрителя наши города действительно похожи.
— Культурная линия Витебск — Пермь по–прежнему существует или со смертью Евгения Панфилова обмен творческой энергией прервался?
— Я была недавно в театре Евгения Алексеевича, его труппа в блестящей творческой форме. У нас возникло несколько идей о сотрудничестве, возможно, уже на ближайшем фестивале IFMC все и осуществится.
— А почему белорусские хореографы никак не окрепнут?
— Вы не правы. У Инны Асламовой из Гомеля очень достойная труппа, насколько мне известно, они сейчас с успехом гастролируют в Англии. Солидный стаж у труппы Дмитрия Куракулова «Тад», и мысли этого хореографа тонкие и зрелые одновременно. Возможно, эти мысли опережают возможности труппы? У Панфилова были точно такие же проблемы — до тех пор, пока его не признали на государственном уровне. А вот когда у Жени появились свой театр и возможность выбирать танцовщиков среди выпускников училищ — ситуация изменилась в корне...
— На мой взгляд, в Витебске, как и в других областных городах, мало актуальной информации о новой музыке, книгах, фильмах... Откуда подпитываетесь новыми творческими идеями?
— Скажем, в прошлом году мне посчастливилось быть в жюри российского конкурса «Золотая маска», мы прослушали очень много опер. Когда я увидела в программке спектакль «Тристан и Изольда» продолжительностью 5 часов 45 минут, сразу подумала: «Боже, я не выдержу». Но после представления вышла из «Мариинки» в совершенном восторге. Вагнер и Гергиев — это потрясающая смесь. Я считаю, на заводах, предприятиях надо обязательно каждый день делать такую «музыкальную паузу», минут на 15. Пусть это будет разная музыка, но каждый день.
— У вас есть какие–то особые подходы к воспитанию вашего сына?
— Он сейчас занимается рок–гитарой. Недавно на двух струнах сыграл нам с мужем композицию «Дип Папл» «Дым над водой» — папа был в восторге: «Мальчик все правильно понимает!» А по мне, он просто хороший человек — и это немало...
P.S. О Марине Романовской захотели рассказать люди, бесконечно ей признательные. Мы не стали им препятствовать.
Дидюля, гитарист–виртуоз, композитор, продюсер, участник витебского фестиваля «Менестрель»:
— Именно после Витебска, когда Марина Геннадьевна пригласила меня на «Менестрель» (меня еще никто не знал), началась моя активная гастрольная деятельность по Беларуси. Понимаете? Марина, она как талисман для артиста. И у нее исключительные организаторские способности — она ищет и находит зрителя для самых, казалось бы, невостребованных артистов...
Владимир Зубец, ведущий дизайнер молодежной марки INCITY (Россия), председатель жюри конкурса «Белая амфора–2007»:
— Романовская — это продюсер, я бы сказал, всесоюзного масштаба. Таких людей у нас очень мало. На «Белую амфору» приезжают ведь не только белорусские, российские модельеры. На витебский фестиваль едут немецкие, итальянские, польские дизайнеры... Она уникальный человек, западное слово «продюсер» — как раз про нее. У Романовской как будто нездешний менталитет: она невероятно много работает, с такой любовью, самоотдачей, что своей творческой энергией умеет зажечь каждого участника своих акций.
Клим, сын Марины Романовской, 11 лет.
— Я хвалить маму не буду, она умный творческий человек, только очень поздно приходит с работы. Я себя спрашиваю: «Ну почему она так поздно приходит?» Прихожу на концерты и понимаю почему: мама работала... Самый мой любимый фестиваль — это «Белая амфора», мне нравится мода. Вообще, все, что делает моя мама, — талантливо, и я горжусь ею.
Фото Ивана Асташонка.
