Банальная пожелтевшая справка может полстолетия храниться в архиве и на первый взгляд не представлять никакой исторической ценности. Все вроде так просто: педантичный, как и полагается быть немцу, писарь заполнил нужный формуляр, вписав в расчерченные графы соответствующие строки: Петр Васильевич Долгов 1923 года рождения, из Сталинградской области, неженатый, санитар Красной Армии. После ранения под Харьковом 21 мая 1942 года взят в плен. В начале 1943 года доставлен в шталаг 326 (VI К) Зенне, зарегистрирован под номером 115588. 5 мая 1944 года умер от туберкулеза, на следующий день похоронен на лагерном кладбище в 30-м ряду, номер могилы 13333.
Но сегодня эта справка стала бесценным историческим документом. Во-первых, потому, что не оставляет погибшего красноармейца безымянным, пропавшим без вести, давая шанс родственникам воина узнать место захоронения и поклониться его праху. А во-вторых, что не менее важно, позволяет исследователям получить ответы на многочисленные вопросы. Например, уточнить то, что давно волнует архивистов: сколько военнопленных потеряла каждая из воюющих сторон, где находились лагеря их содержания и места захоронений погибших, каковы были условия жизни заключенных.
Трагическая правда войны - такой вот парадокс - состоит не только в проведенных боях, стратегических триумфах и тактических поражениях, но и в пожелтевших бюрократических бумажках с отпечатками судеб миллионов ее участников и жертв. Справки, анкеты, опросные листы, свидетельства о смерти... Многие из этих документов слишком долго оставались недоступными для исследователей...
Но время - как повязка на самую больную рану: оно залечивает боль наиболее действенным из лекарств, открывая трагическую, но необходимую душе и сознанию правду. Спустя 60 лет после самой страшной войны историки-архивисты трех стран - Беларуси, Германии и России - издали не просто уникальную, а во многом знаковую книгу "Советские и немецкие военнопленные в годы Второй мировой войны". В ней впервые увидели свет очень многие документы, кропотливо собранные исследователями в архивах своих государств. Три народа, 60 лет назад стоявшие по разные стороны линии фронта, попробовали сделать шаг навстречу друг другу не только в обмене архивными сведениями, но и в совместных гуманитарных акциях: уходе за могилами погибших.
Собранные в книге "бытовые" документы читаются не менее драматично, чем оперативные сводки военных сражений. Вот, например, рекомендации германского министерства снабжения по "достаточным по врачебному заключению" нормам питания для занятых на принудительных работах советских военнопленных: в день - 200 граммов хлеба, 13 г мяса, 15 г жиров и 20 г сахара.
Как выглядели эти бумажные нормы на деле, рассказывают очевидцы, побывавшие в немецких лагерях военнопленных. Белорусский историк Михаил Шумейко проанализировал хранящийся в Национальном архиве Беларуси дневник военврача Красной Армии Атанасяна, который тот в надежде, что его воспоминания увидят свет, озаглавил так: "Правда о немцах (20 месяцев в плену у немцев)". Пожалуй, военврач III ранга Леон Ашотович, успевший до войны поработать хирургом-консультантом санчасти Наркоминдела в Москве и 1 сентября 1941 года в возрасте 35 лет ушедший на фронт, был мужественным человеком. Потому что, попав со своим госпиталем буквально через месяц в окружение, хирург решил оставить будущему поколению документальные свидетельства "немецкого порядка" и, как признавался сам, свои записи "заносил условными цифрами и знаками в маленький блокнот, так как вести в лагере настоящий дневник было невозможно". Думаю, не только историка, а рядового читателя поразит эпизод: "Ежедневно в Кричевском лазарете для военнопленных можно было видеть наших раненых, которые сидели на земле в 6 - 7 метрах от проволоки и держали в руках сделанные из дерева простые игрушки: трещотки, паровозики, тележки. Этими игрушками они привлекали к себе детей, проживающих в близлежащих домах, и предлагали им эти игрушки в обмен на кости рогатого скота, валявшиеся в поле. Улучив минуту, когда часового поблизости не было, дети бросали раненым кости, а раненые перебрасывали детям игрушки. Эти кости, которые уже побывали в котле, а затем были выветрены и вымыты дождями и снегом в поле, наши раненые варили в котелке вместе с травой и таким образом создавали себе добавочное питание..."
Строки, что следуют за этим абзацем, мне даже страшно приводить: слишком ужасно описание лагерного меню из 3 - 5-месячных мертвых телят, выпотрошенных из забитых немцами стельных коров, экспроприированных у местного населения...
Наверное, такая правда войны не всем по нутру. Ведь некоторые до сих пор находятся под гипнозом мемуаров вроде "Утерянные победы" фельдмаршала Манштейна, в которых через страницу повествуется о "рыцарском" ведении войны вермахтом и "заботе" о военнопленных... Низкая ложь и циничное самооправдание. А правда - слишком жестока, натуралистична, неприглядна. Как и другая статистика, что привели архивисты в очередном своем труде - книге-справочнике "Лагеря советских военнопленных в Беларуси. 1941 - 1944". Знает ли эту жестокую правду современная немецкая молодежь? Об этом, пользуясь присутствием в Национальном архиве Беларуси приехавших на презентацию книг представителей объединения Саксонские мемориалы в память жертв политического террора, Документационного центра VI К Зенне и посла Германии в нашей стране господина Хеккера, я и спросила немецких гостей. Руководитель Документационного центра объединения Саксонские мемориалы доктор Клаус-Дитер Мюллер, который давно сотрудничает с нашими архивистами, ответил мне, что молодежь Германии интересуется своей историей, и деликатно дал понять, что чувство вины за содеянное - лучшая гарантия, что подобное не повторится.
Кстати, я не раз отмечала, что даже многие мои коллеги, пишущие на эти темы, зачастую из-за недостатка фактов оперируют эмоциями. Долго мы будем держать под спудом то, что давно пора осмыслить как суровый, но необходимый урок прошлого? Такой вопрос я задала одному из авторов документального сборника "Советские и немецкие военнопленные в годы Второй мировой войны"- старшему научному сотруднику Центрального архива Комитета государственной безопасности Игорю Валахановичу, который в своей статье скрупулезно проанализировал весьма деликатную и более полувека закрытую тему о судьбах белорусов, военнослужащих польской армии, также попавших в немецкий плен, но продолживших антифашистскую борьбу, о наших земляках, кто слишком запоздало, а иногда и вовсе не дождался амнистии после возвращения на родину... Игорь Александрович, к моему удовлетворению, также считает необходимым деловое сотрудничество архивистов с журналистами...
А знаете, что больше всего поразило в строго документированной книге (изданной, кстати, на двух языках: русском и немецком) меня лично? Скромненькая серая ксерокопия выписанного немецким гробовщиком свидетельства о смерти некоей Марии, жительницы белорусских Кривичей, что располагаются неподалеку от Вилейки. Мария скончалась в лазарете Мюльберга 13 марта 1945 года. Ни фамилии женщины в выписанном свидетельстве, ни года рождения, ни диагноза. Только номер могилы на немецком кладбище - 2124. Безвестная Мария родом из тех же Кривичей, по кирмашовым улочкам которых после войны бегала с мороженым в руках я, не дожила до Победы считанные дни...
