Он был председателем колхоза, но стал летчиком. Благодаря его подвигу белорусская деревня Черлёны должна войти во все энциклопедии Второй мировой...
ЧЕРЛЁНЫ… Обычная белорусская деревня. Сотни, если не тысячи подобных ей остались на календаре Великой Отечественной лишь скорбными метками. Но на листке от 22 июня 1941 года именно у Черлён, что на Гродненщине, давно пора сделать большую памятную закладку, ибо события, произошедшие здесь, не имеют аналогов в истории войны и позволяют этому поселку войти во все энциклопедии и справочники о Второй мировой. Именно в небе над мало кому и до сей поры известными Черлёнами советские пилоты при отражении налета фашистских стервятников на местный полевой аэродром в одно и то же время совершили два воздушных тарана. Причем один из них стал первым случаем в истории мировой авиации, когда на таран вражеского истребителя пошел пилот… бомбардировщика! Сегодня известно о 636 воздушных таранах, совершенных советскими пилотами в годы войны, из них только 18 на счету летчиков бомбардировочной авиации. Первым же немецкий истребитель в смертельный «нокаут» отправил «бомбёр» капитан Анатолий ПРОТАСОВ.
Служили два товарища…
Удивительно, как много общего в биографиях заместителя командира 1-й эскадрильи 127-го истребительного полка по политической части старшего политрука Андрея Данилова и командира 1-й эскадрильи 16-го скоростного бомбардировочного полка капитана Анатолия Протасова. Оба — уроженцы саратовской земли, почти одногодки, встретившие войну довольно зрелыми людьми, уверенно перешагнув третий десяток лет жизни. У Протасова за плечами была должность председателя колхоза «Пролетарский» на Саратовщине, учеба в комвузе. После окончания одной и той же Оренбургской военной школы пилотов — годы службы в бомбардировочной авиации. Протасов начал ее младшим летчиком на мощных ТБ-3 в 15-й эскадрилье 4-й тяжелой авиабригады Белорусского военного округа, а его собрат — в эскадрилье «Ультиматум» на самолетах Р-5. За плечами у обоих боевой опыт: Данилов — участник освобождения Западной Белоруссии, Протасов — советско-финляндской войны.
Накануне Великой Отечественной обоих направили служить в ВВС Западного особого военного округа — в Лидскую 11-ю смешанную авиационную дивизию полковника Петра Ганичева: старший политрук Данилов, освоивший истребитель И-153 «Чайка», попал в 127-й истребительный полк в Скидель, а «бомбер» капитан Протасов — в 16-й скоростной бомбардировочный полк, который базировался на аэродроме в Желудке. Перед самой войной их полки перебрались на полевые аэродромы Лесище и Черлёны, откуда и поднялись в огненное небо 22 июня 1941 года.
22 июня 1941 года, увидев немецкую армаду из более чем 50 самолетов, нацелившуюся на Черлёнский аэродром, находившийся в воздухе Андрей Данилов бросился в неравный бой и, расстреляв патроны, винтом своего «ястребка» рубанул по крылу немецкого Ме-110. Оба самолета рухнули вниз. Тяжелораненый Данилов у самой земли сумел-таки выровнять «Чайку» и сесть на «брюхо». Из разбитого самолета его вытащили и передали в медчасть 4-го понтонно-мостового батальона жители Черлён Степанида Гурбик и Иван Лапа. Но в полку все посчитали, что их политрук погиб.
Взлетевший на бомбардировщике капитан Протасов пошел на Ме-110 в лобовую. Огненный клубок из двух самолетов упал на берегу Немана. В личных делах советских пилотов появилась краткая и горькая запись: «Убит в воздушном бою 22 июня 1941 года».
А потом… Потом одному из них было суждено получить высокую награду, а другого ждали долгие годы забвения. Газета «Красная звезда» 9 июля 1941 года опубликовала первые с начала войны указы о награждении воинов, отличившихся в боях с фашистами. В первый список попал и Андрей Данилов, удостоенный посмертно (!) ордена Ленина. О сбитых им двух самолетах и таране, уничтожившем третий, говорилось и в передовой статье газеты. О подвиге Анатолия Протасова — ни слова…
А на финской войне была дружба в цене…
Да, если бы не особая дружба среди воинов — участников советско-финляндской войны, которая сродни нынешней, которая присуща «афганцам», то никаких документальных подтверждений героического подвига капитана Протасова мы бы сегодня не нашли.
22 июня 1941 года на Лидском аэродроме погиб командир 11-й смешанной авиадивизии полковник Ганичев. С 26 июня в командование дивизией вступил прославленный летчик дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Григорий Кравченко, который в финскую возглавлял Особую авиагруппу. Кравченко всегда отличался чуткостью и особым вниманием к людям и их заслугам. Едва вступив в должность комдива, он потребовал отметить всех отличившихся в боях авиаторов дивизии, но забытых в тяжелые дни отступления. Из всех полков 11-й смешанной авиадивизии в финской участвовал только 16-й бомбардировочный, поэтому оставить без внимания подвиг побратима, капитана Протасова, Григорий Пантелеевич не мог. Но вот беда — только собрали всю необходимую информацию и подготовили документы, как их в клочья разнесло прямым попаданием авиабомбы в блиндаж штаба дивизии.
Генерал Кравченко потребовал все сделать заново. Благодаря его настойчивости мы сегодня имеем возможность прочитать хранящийся в Подольском архиве, в фондах 11-й сад, список личного состава, представленного к награждению орденами, подписанный лично комдивом и начальником штаба дивизии полковником Воробьевым. О капитане Протасове говорится так: «22.06.41 г. при налете противника на аэродром под обстрелом поднялся на высоту 300 метров, вступил в бой, в результате которого сбил один самолет противника, расстрелял все патроны, протаранил второй самолет противника, погиб смертью героя».
Но то ли представление на Протасова осело в штабе ВВС фронта и не пошло выше, то ли потому что 16-й полк потерял 22 июня все свои боевые машины и попал в немилость, но факт остается фактом: подвиг капитана Протасова широкой известности не получил и достойным образом отмечен не был. Не реализовано это представление и до сих пор.
Хотя еще накануне войны в 16-м полку всем казалось, что капитан Протасов просто обречен на то, чтобы прославиться и войти в историю советской авиации — войти в качестве первого командира первой эскадрильи, освоившей новейший советский пикирующий бомбардировщик Пе-2. Этот самолет был разработан с учетом горьких уроков финской войны, показавших всю немощь устаревших бомбардировщиков СБ. А ответ на то, почему именно Протасову была уготована роль пионера в деле освоения Пе-2, надо искать все там же, в небе Финляндии.
В составе 10-й скоростной авиабригады 16-й полк на самолетах СБ прибыл на финский фронт 23 января 1940 года, где попал под командование начальника ВВС 9-й армии Героя Советского Союза комбрига Павла Рычагова. Так как в полосе действий этой армии был всего один (!) стационарный аэродром, то местом базирования 16-го полка выбрали ближайшее к штабу 9-й армии замерзшее озеро Среднее Куйто. И уже 25 января с этого «аэродрома» под Ухтой повел в бой девятку СБ исполняющий обязанности помощника командира 1-й эскадрильи 16-го сбап старший лейтенант Протасов.
Воевать пришлось в сложнейших условиях и бороться не только с финнами, но и с погодой. От сильных морозов на СБ лопались и текли бензобаки, моторное масло загустевало и превращалось в кисель. Запуск двигателей длился часами. В кабинах самолетов — собачий холод и свирепые сквозняки. Самолет был слабо приспособлен для полетов в сложных (а там других и не было!) метеоусловиях. Экипажи часто «блудили» и, бывало, бомбили то, что под руку попадет, ударив однажды по ошибке даже по Ухте! Словом, не полеты были, а мука.
Война в Финляндии стала лебединой песней для СБ, увы, уже далеко не скоростного самолета. Печален и итог: около 300 СБ было сбито, пропало без вести, утеряно в авариях и катастрофах либо требовало длительного ремонта.
Близость 16-го полка к штабу, к комдиву Рычагову, накладывала на его боевую работу особый отпечаток. Наиболее сложные задачи поручались летчикам именно этого полка. Они не только бомбили финские войска, железнодорожные станции и промышленные объекты, но и, груженные продовольствием и медикаментами, летали к окруженным финнами частям 56-ой стрелковой дивизии.
В самых тяжелых метеоусловиях уходил в небо на выполнение заданий старший лейтенант Анатолий Протасов. У его самолета лыжи не убирались, что съедало и без того невысокую скорость у неповоротливого и инертного СБ, способного, кстати, бомбить только с горизонтального полета. Когда «аэродром» близ Ухты внезапно накрывала непогода, об экипаже Протасова особо не беспокоились — знали, что он сядет на один из двух запасных: это замерзшие озера у деревень Чикшы и Реболы. Его 1-я эскадрилья была лучшей в полку и совершила 270 успешных боевых вылетов. 35 боевых записано в летной книжке Протасова.
По итогам боевой работы полка начальник авиации 9-й армии комбриг Рычагов представил Протасова к государственной награде. И как гласит опубликованный 22 мая 1940 года Указ Президиума Верховного Совета СССР: «За образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом доблесть и мужество наградить орденом «Красная Звезда» старшего лейтенанта Протасова Анатолия Сергеевича».
По окончании войны многие командиры — участники финской кампании пошли, что называется, в гору и заняли высокие посты. Стремительно, всего за год, прошагал по «лестнице» из должностей заместителя, первого заместителя и начальника Главного управления ВВС Красной Армии, став при этом генерал-лейтенантом авиации, Павел Рычагов. Как первое лицо в ВВС, он решительно потребовал снятия с производства бомбардировщика СБ и замены его на пикирующий Пе-2. Определил он и полк, который должен был первым в 1940 году переучиться на новый бомбардировщик, — 16-й сбап. При этом «бомберов» перебазировали из Ржева в белорусский Желудок, что на Гродненщине, под личный контроль еще одного выдвиженца-«финна» — командующего ВВС Западного особого военного округа генерал-майора авиации Ивана Копца, бывшего на той войне начальником ВВС 8-й армии.
В августе 1940 года 1-я эскадрилья капитана Протасова на своих СБ перелетела на аэродром Желудок и стала готовиться к приему «пешек». Но производство новых самолетов, которое началось на Московском авиазаводе № 22 только в июне 40-го, шло с большим трудом, и поставки Пе-2 в войска все откладывались и откладывались. Тем временем пять эскадрилий 16-го сбап осваивали Желудокский аэродром и продолжали летать на потрепанных и изношенных в боях СБ…
«Я это видела своими глазами»
Работая с архивными материалами и надеясь на чудо, многие годы я продолжал искать очевидцев событий, связанных с пребыванием 16-го сбап на белорусской земле и тараном капитана Протасова.
В марте 2005 года именно чудо и свело меня с женщиной, для которой 16-й сбап не просто полк, но еще и спасательный круг судьбы, не давший погибнуть от расстрельной фашистской пули. Ее имя — Ася Борисовна Федорова-Виршубская. Она видела и помнит многое, но состояние здоровья Аси Борисовны — долгое время женщина болела и находилась в гродненской больнице — делало мои шансы на личную встречу и беседу с ней весьма призрачными. И вот накануне 8 Марта 2005-го, не созваниваясь и не договариваясь, все же собрался в путь, надеясь просто на удачу. И удача от меня не отвернулась: буквально накануне моего приезда Асе Борисовне стало немного лучше, и она покинула стены лечебного учреждения. Я сидел у нее дома и в течение нескольких часов слушал эмоциональный, полный красок и деталей рассказ, словно и не минуло с тех пор 64 года…
После того как в ее родной Желудок прибыл 177-й батальон аэродромного обеспечения и прилетел 16-й авиаполк, жизнь городка и окрестных сел резко изменилась. По всем хатам разместили экипажи бомбардировщиков — летчиков, штурманов, стрелков-радистов. Не хватало обслуживающего персонала — стали звать на службу местных. Пошла работать в летную столовую и Ася Виршубская. Она до сей поры помнит многих летчиков полка. А полк был действительно элитный — многие авиаторы имели боевые награды. В часть неоднократно наведывался сам командующий войсками округа генерал Д. Павлов. Летали летчики много, но ни одной катастрофы до самой войны в полку не было. Эскадрилья Протасова участвовала в парадах над Минском и Красной площадью в Москве.
Лидская 11-я авиадивизия была на особом счету и должна была в числе первых перевооружаться на новую технику: Пе-2 ждали в Желудке, а штурмовиками Ил-2 планировали вооружить 190 авиаполк в Щучине. В марте-апреле 1941 года весь летно-технический состав полка находился в Москве, на аэродроме Чкаловский, где было организовано переучивание на Пе-2. Увы, в Белоруссии под новую технику не было хорошего аэродрома.
В первых числах мая 1941 года в Желудок из Тулы прибыл этап осужденных, которые под присмотром охраны начали строить здесь асфальтобетонную взлетно-посадочную полосу. Тем временем 16-й полк перелетел на полевой аэродром Черлёны и разместился в палаточном городке. Туда же с летной столовой переехала и Ася Виршубская.
1-я и 2-я эскадрильи из-за нехватки самолетов продолжали летать на стареньких, утомленных финской войной, СБ, а 3-я, 4-я и 5-я осваивали новые Пе-2. 3-я эскадрилья капитана Андрияного уже начала летать не только одиночно, но и строем — девяткой. Побывавшие в полку накануне войны генерал-инспектор ВВС РКК генерал-майор С. Синяков и командующий войсками округа генерал Д. Павлов высоко оценили подготовку летчиков, а пять самых ветхих самолетов СБ распорядились отправить в ремонт.
Кто тогда мог предсказать, что именно эти пять ветеранов-бомбардировщиков — все, что останется от 16-го сбап 22 июня…
Обстановка перед войной была противоречивой и нервной. 20 июня полк получил телеграмму с приказом командующего ВВС округа: «Привести части в боевую готовность, отпуска командному составу запретить, находящихся в отпусках — отозвать». А на следующий день — срочная шифровка об отмене приказа о приведении частей в боевую готовность и запрещении отпусков.
Как вспоминает Ася Борисовна, в последнюю мирную субботу, вечером, был выделен автотранспорт, на котором весь руксостав полка и многие летчики поехали в Желудок, к семьям. Протасова там ждала жена Евгения Кирилловна с сыном Евгением. Пилоты звали с собой и Виршубскую, но в местном лесном «кинотеатре» обещали новые кинофильмы, и она осталась. Киносеанс затянулся далеко за полночь, а уже в 4 часа над еще не успевшим уснуть лагерем неожиданно загудели авиадвигатели чужих самолетов: это немцы летели бомбить железнодорожные станции Черлёны и Мосты.
Лишь к шести часам утра прибыли из Желудка машины с авиаторами, и замкомандира полка батальонный комиссар Дивинский впервые произнес это страшное слово: «Война!»
Летчикам приказали готовиться к вылету, а работникам столовой — накормить экипажи прямо у самолетов, на летном поле. Ася Борисовна рассказывала, что когда они уже подвезли завтрак к последней, пятой, эскадрилье, в небе над аэродромом появилась немецкая армада из нескольких десятков самолетов. Фашисты сил не пожалели, прекрасно зная, что за полк разместился у Черлён и что именно здесь находятся 37 новейших самолетов Пе-2. На дальних подступах к аэродрому врага пытались перехватить Данилов и его товарищи по 127-му истребительному полку, но… Стервятники шли с разных направлений, волна за волной, и буквально засыпали стоявшие на земле самолеты малокалиберными бомбами. С Черлёнского аэродрома смогли взлететь только два экипажа, один из них пошел на таран…
Палаточный городок немцы вначале не трогали, и лишь после обеда, когда все наши бомбардировщики сгорели в жутких, чадных кострах, досталось и ему. Но к тому времени весь личный состав полка ушел далеко в глубь леса. Погибло 15 человек, очень много было раненых и контуженых. Когда стемнело, колонна из полуторок с авиаторами полка двинулась лесной дорогой на Желудок — забрать семьи, а затем в тыл, на переформирование.
Всю дорогу вплоть до самого Желудка летчики возбужденно рассказывали о таране и о сумевшем уйти от немцев экипаже лейтенанта Михаила Самарина. Самарин жил на квартире у Асиной подруги, и она была с ним хорошо знакома. Кто тогда знал, что их следующая, совершенно случайная встреча с Михаилом состоится лишь через 13 лет!
У себя дома, в Желудке, Виршубская ночью 23 июня не задержалась. Послушавшись совета комиссара Дивинского, она осталась в полку и, простившись с родными, поехала с летчиками, горевшими желанием получить новые самолеты и отомстить врагу.
Впереди Асю ждала долгая дорога и четыре года войны. И разве мог кто-то предсказать, что она останется одна-одинешенька на белом свете… 9 мая 1942 года вся многодетная еврейская семья Виршубских разделила участь двух тысяч местных евреев, расстрелянных фашистами.
«Белая Русь»: мосты памяти
В списках увековеченных по Гродненской области капитан Протасов не значился до 2006 года. Никакой информации по нему не было и в экспозиции Государственного музея истории Великой Отечественной войны в Минске. Ничего не могла поведать о легендарном капитане и книга «Память» Мостовского района Гродненской области, в которой весьма достойно представлен его боевой побратим — старший политрук Андрей Данилов, ставший почетным гражданином города Гродно. На здании школы в Черлёнах в память о таране Данилова установлена мемориальная доска, но и на ней о Протасове — ни строчки.
В 1954 году Ася Борисовна Федорова-Виршубская совершенно случайно встретила в Щучине подполковника Михаила Самарина. Да-да, того самого Самарина, сумевшего 22 июня 1941 года следом за Протасовым подняться в небо. Подполковник Самарин прибыл в Щучин на должность начальника штаба бомбардировочного авиаполка 157-й бомбардировочной дивизии. Он вновь рассказал ей о таране, о своих попытках вернуть из забвения имя Анатолия Протасова и его геройского экипажа. Но что-то помешало сделать это Михаилу. Возможно, то, что архивы, увы, были тогда чрезвычайно плотно закрыты, а без документального подтверждения подвига стучаться в высокие кабинеты было бесполезно.
В восьмидесятые годы XX века исследованием воздушных таранов Великой Отечественной занялся генерал-майор авиации Александр Зайцев. Он-то впервые и назвал точную цифру: 636 таранов. В этот перечень попал и подвиг Анатолия Протасова, но досадная ошибка вновь помешала довести дело до логического конца. Генерал Зайцев указывал, что Протасов совершил таран над аэродромом Черляны (а такой аэродром действительно есть. — Прим. авт.) во Львовской области в Украине. Но 16-й полк там никогда не базировался, а место подвига — это наши, белорусские Черлёны!
В 2006 году на мой призыв увековечить память легендарного капитана откликнулась общественная организация «Белая Русь», которую поддержал Мостовский райисполком и жители Мостовщины. Дело нашлось для всех. Одни — собирали денежные средства, другие принимали участие в строительстве памятного знака. Многотонную каменную глыбу облагородил известный гродненский скульптор, председатель областного отделения Белорусского союза художников Владимир Иванович Пантелеев.
Пять лет назад, 22 июня, выступая на митинге, посвященном открытию памятного знака экипажу Анатолия Протасова, заместитель председателя Мостовского райисполкома Таисия Мурина сказала: «Вместе нас собрала память о трагических и героических днях начала Великой Отечественной войны и людях, которые оказались в самом центре этих событий. Много тайн о тех страшных днях и исковерканных судьбах таит наша мостовская земля. И вот сегодня раскрыта еще одна судьба, увековечен еще один герой».
Через 65 лет к нам вернулся из небытия капитан Анатолий Протасов. Вернулся теперь уже навсегда.
Николай КАЧУК
Фото автора и из архива
